И пока именно Перри Стэнтон представлялся единственным виновником страшной гибели Терри Нестор.
- Миссис Кайсдейл, - на этот раз Скалли заговорила гораздо тверже, - как вы думаете, где сейчас скрывается ваш отец? Возможно, вам известны какие-то места, о которых полиция не догадывается?
Эмили била мелкая дрожь. Она вцепилась в чашку мертвой хваткой - так утопающий хватается за обломок судна. Наконец, с трудом сдерживая слезы, женщина сказала:
- Они обшарили все. Квартиру, кабинет дома его друзей. Облазили все закоулки университета. Даже на кладбище заглянули. Поймите хоть вы - я не знаю, где его найти! Потому что убийца Терри Нестор - это… не отец. Это hi тот Перри Стэнтон, которого я знала.
Скалли опустила глаза. Допрашивать Эмилг ей было ничуть не легче, чем Малдеру. Она не понаслышке знала, что значит потерять близкого человека. Вспоминая погибшую сестру и умершего отца, Скалли не осмеливалась осуждать свидетельницу за нежелание отвечать более конкретно. Возможно, это и был самый определенный ответ: Перри Стэнтон, которого она знала, ушел навсегда.
Скалли коснулась руки женщины, молчаливо извинившись за свою бестактность. Малдер поблагодарил Эмили за помощь и направился к лифту. У дверей он оглянулся. Эмили беззвучно рыдала, и слезы капали в чашку с кофе, которую она ни разу так и не поднесла к губам…
- Знаешь, - сказал Малдер, когда дверцы лифта захлопнулись. - Она права, Скалли. Её отец - совсем не тот человек, которого мы должны искать.
- То есть?
- Ты же слышала: когда Стэнтона привезли сюда, он был абсолютно нормален. Когда ввели солумедол - тоже. Но после операции все изменилось! Нормальной реакцией человека была бы слабость, страдания, головокружение. А Стэнтон вскочил с кровати, стал все крушить, зверски убил человека, выпрыгнул из окна - и ушел невредимым. То есть совершил такое, что невозможно пока ни понять, ни объяснить.
В этот момент Скалли очень захотелось увидеть его лицо, но Малдер уже отвернулся - лифт остановился на четвертом этаже, где находились операционные.
- Что-то случилось во время трансплантации, - сказал Малдер, понизив голос. - Что-то, полностью изменившее Перри Стэнтона.
Они вышли в коридор.
- О чем ты говоришь, Малдер, - покачала головой Скалли. - Подсадка временного трансплантанта - вполне обычная и безопасная процедура. Тем более что ожог занимал не слишком большой участок - только правое бедро…
Скалли еще не договорила, когда ее пронзила внезапная мысль. Участок действительно был небольшой, но трансплантант все-таки контактировал с кровеносной и, следовательно, иммунной системой пациента. Идея, высказанная Малдером, возможно, не лишена оснований - Стэнтон мог подхватить что-нибудь через донорскую кожу! «Нужно, конечно, как следует полистать литературу, - подумала она, - хотя и так вспоминается прецедент, когда таким путем пациентам передавался даже рак! Но вопрос в другом - какое заболевание могло проявиться в форме внезапного зверского припадка?!»
- Может, какая-то форма менингита? - предположила она. - Вообще-то немало болезней стимулируют проявления жестокости.
- Ты не поняла, - усмехнулся Малдер. - Это был не просто психический припадок. Стэнтон не просто заболел - он переродился. Даже дочь отказывается его узнавать.
Скалли вздохнула: слова Малдера - не просто гипербола. Их следовало понимать буквально. Научные аксиомы этого человека никогда особенно не интересовали. Но на сей раз она не пойдет на поводу у его безудержных фантазий. Да, в деле Стэнтона кроется какая-то тайна, но не мистическая, а медицинская. А это уже ее специальность.
- Иногда, - назидательно изрекла Скалли, - перерождение - как ты выразился - заключено в самой природе заболевания.
Между коридором и операционной было широкое окно, и Скалли стала с интересом наблюдать, как доктор Бернстайн колдует с лазерным скальпелем над участком тела пациентки чуть пониже спины.
Инструмент напоминал карандаш, соединенный длинной цепью стальных шарниров с металлическим цилиндром около четырех футов высотой. У основания цилиндра была педаль, нажимая на которую, хирург регулировал силу и глубину проникновения луча.
- Интересное сочетание, - заметил Малдер. - Новейшая технология против изобретения тысячелетней давности.
На коже пациентки красовалась огромная татуировка, луч лазера медленно скользил по ее периметру, как бы съедая нанесенный рисунок;
о том, что происходит какое-то физическое воздействие, свидетельствовал лишь тонкий белый дымок - испаряющиеся клетки эпидермиса. Пациентка была в сознании - местной анестезии вполне хватало, чтобы исключить болевые ощущения. Подобную процедуру трудно было даже назвать операцией - помимо хирурга и пациентки, в палате находилась только одна сестра, следящая за монитором тонометра.
- Ничто не вечно в наше время, - заметил Малдер. - Все можно стереть, уничтожить…
- Татуировка - весьма неудачный объект для философских параллелей, - усмехнулась Скалли.
Хотя и ей было немного жаль, что такое своеобразное произведение искусства - лев с роскошной гривой (от которой, правда, теперь остались одни огрызки), можно легко погубить. Немногие знали, что у Даны Скалли, тоже чуть пониже спины, красуется изображение змеи, пожирающей собственный хвост. Иногда сама Скалли забывала об этом несмываемом свидетельстве визита в филадельфийский танц-салон. Наверное, подобный поступок был достоин разве что шестнадцатилетнего подростка; однако, вспоминая о нем, агент Дана Скалли никогда не раскаивалась в содеянном. Напротив - приятно осознавать, что ты способна совершить нечто неожиданное. Да, она скептик, но не была и никогда не будет конформистом. И это, возможно, одна из черт, сближающих ее с Малдером…
Через десять минут доктор Бернстайн закончил процедуру. Увидев, что его ждут, он выключил лазерный скальпель, отдал какие-то распоряжения медсестре, стянул хирургические перчатки и быстро вышел из операционной.
- Насколько я понял, татуировки вас не беспокоят, - предположил Бернстайн, когда они обменялись приветствиями. - Чем могу служить?
При ближайшем рассмотрении он оказался довольно высоким, слегка полноватым и лысоватым. Самой примечательной деталью его внешности были руки - огромные мускулистые лапищи.
- Извините, что вынуждены вас отвлечь, доктор Бернстайн. Я - агент Скалли, это - агент Малдер. Нас интересуют подробности дела Перри Стэнтона.
Хирург кивнул и задумался, массируя пальцы. Скалли заметила, что его руки слегка задрожали.
- Я в общем-то все рассказал следователю Баррет, - проговорил Бернстайн. - И вряд ли могу сообщить что-то новое. Когда я выходил из реабилитационной палаты, мой пациент вел себя нормально, а когда вернулся - всего через несколько минут… он уже выскочил в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
- Миссис Кайсдейл, - на этот раз Скалли заговорила гораздо тверже, - как вы думаете, где сейчас скрывается ваш отец? Возможно, вам известны какие-то места, о которых полиция не догадывается?
Эмили била мелкая дрожь. Она вцепилась в чашку мертвой хваткой - так утопающий хватается за обломок судна. Наконец, с трудом сдерживая слезы, женщина сказала:
- Они обшарили все. Квартиру, кабинет дома его друзей. Облазили все закоулки университета. Даже на кладбище заглянули. Поймите хоть вы - я не знаю, где его найти! Потому что убийца Терри Нестор - это… не отец. Это hi тот Перри Стэнтон, которого я знала.
Скалли опустила глаза. Допрашивать Эмилг ей было ничуть не легче, чем Малдеру. Она не понаслышке знала, что значит потерять близкого человека. Вспоминая погибшую сестру и умершего отца, Скалли не осмеливалась осуждать свидетельницу за нежелание отвечать более конкретно. Возможно, это и был самый определенный ответ: Перри Стэнтон, которого она знала, ушел навсегда.
Скалли коснулась руки женщины, молчаливо извинившись за свою бестактность. Малдер поблагодарил Эмили за помощь и направился к лифту. У дверей он оглянулся. Эмили беззвучно рыдала, и слезы капали в чашку с кофе, которую она ни разу так и не поднесла к губам…
- Знаешь, - сказал Малдер, когда дверцы лифта захлопнулись. - Она права, Скалли. Её отец - совсем не тот человек, которого мы должны искать.
- То есть?
- Ты же слышала: когда Стэнтона привезли сюда, он был абсолютно нормален. Когда ввели солумедол - тоже. Но после операции все изменилось! Нормальной реакцией человека была бы слабость, страдания, головокружение. А Стэнтон вскочил с кровати, стал все крушить, зверски убил человека, выпрыгнул из окна - и ушел невредимым. То есть совершил такое, что невозможно пока ни понять, ни объяснить.
В этот момент Скалли очень захотелось увидеть его лицо, но Малдер уже отвернулся - лифт остановился на четвертом этаже, где находились операционные.
- Что-то случилось во время трансплантации, - сказал Малдер, понизив голос. - Что-то, полностью изменившее Перри Стэнтона.
Они вышли в коридор.
- О чем ты говоришь, Малдер, - покачала головой Скалли. - Подсадка временного трансплантанта - вполне обычная и безопасная процедура. Тем более что ожог занимал не слишком большой участок - только правое бедро…
Скалли еще не договорила, когда ее пронзила внезапная мысль. Участок действительно был небольшой, но трансплантант все-таки контактировал с кровеносной и, следовательно, иммунной системой пациента. Идея, высказанная Малдером, возможно, не лишена оснований - Стэнтон мог подхватить что-нибудь через донорскую кожу! «Нужно, конечно, как следует полистать литературу, - подумала она, - хотя и так вспоминается прецедент, когда таким путем пациентам передавался даже рак! Но вопрос в другом - какое заболевание могло проявиться в форме внезапного зверского припадка?!»
- Может, какая-то форма менингита? - предположила она. - Вообще-то немало болезней стимулируют проявления жестокости.
- Ты не поняла, - усмехнулся Малдер. - Это был не просто психический припадок. Стэнтон не просто заболел - он переродился. Даже дочь отказывается его узнавать.
Скалли вздохнула: слова Малдера - не просто гипербола. Их следовало понимать буквально. Научные аксиомы этого человека никогда особенно не интересовали. Но на сей раз она не пойдет на поводу у его безудержных фантазий. Да, в деле Стэнтона кроется какая-то тайна, но не мистическая, а медицинская. А это уже ее специальность.
- Иногда, - назидательно изрекла Скалли, - перерождение - как ты выразился - заключено в самой природе заболевания.
Между коридором и операционной было широкое окно, и Скалли стала с интересом наблюдать, как доктор Бернстайн колдует с лазерным скальпелем над участком тела пациентки чуть пониже спины.
Инструмент напоминал карандаш, соединенный длинной цепью стальных шарниров с металлическим цилиндром около четырех футов высотой. У основания цилиндра была педаль, нажимая на которую, хирург регулировал силу и глубину проникновения луча.
- Интересное сочетание, - заметил Малдер. - Новейшая технология против изобретения тысячелетней давности.
На коже пациентки красовалась огромная татуировка, луч лазера медленно скользил по ее периметру, как бы съедая нанесенный рисунок;
о том, что происходит какое-то физическое воздействие, свидетельствовал лишь тонкий белый дымок - испаряющиеся клетки эпидермиса. Пациентка была в сознании - местной анестезии вполне хватало, чтобы исключить болевые ощущения. Подобную процедуру трудно было даже назвать операцией - помимо хирурга и пациентки, в палате находилась только одна сестра, следящая за монитором тонометра.
- Ничто не вечно в наше время, - заметил Малдер. - Все можно стереть, уничтожить…
- Татуировка - весьма неудачный объект для философских параллелей, - усмехнулась Скалли.
Хотя и ей было немного жаль, что такое своеобразное произведение искусства - лев с роскошной гривой (от которой, правда, теперь остались одни огрызки), можно легко погубить. Немногие знали, что у Даны Скалли, тоже чуть пониже спины, красуется изображение змеи, пожирающей собственный хвост. Иногда сама Скалли забывала об этом несмываемом свидетельстве визита в филадельфийский танц-салон. Наверное, подобный поступок был достоин разве что шестнадцатилетнего подростка; однако, вспоминая о нем, агент Дана Скалли никогда не раскаивалась в содеянном. Напротив - приятно осознавать, что ты способна совершить нечто неожиданное. Да, она скептик, но не была и никогда не будет конформистом. И это, возможно, одна из черт, сближающих ее с Малдером…
Через десять минут доктор Бернстайн закончил процедуру. Увидев, что его ждут, он выключил лазерный скальпель, отдал какие-то распоряжения медсестре, стянул хирургические перчатки и быстро вышел из операционной.
- Насколько я понял, татуировки вас не беспокоят, - предположил Бернстайн, когда они обменялись приветствиями. - Чем могу служить?
При ближайшем рассмотрении он оказался довольно высоким, слегка полноватым и лысоватым. Самой примечательной деталью его внешности были руки - огромные мускулистые лапищи.
- Извините, что вынуждены вас отвлечь, доктор Бернстайн. Я - агент Скалли, это - агент Малдер. Нас интересуют подробности дела Перри Стэнтона.
Хирург кивнул и задумался, массируя пальцы. Скалли заметила, что его руки слегка задрожали.
- Я в общем-то все рассказал следователю Баррет, - проговорил Бернстайн. - И вряд ли могу сообщить что-то новое. Когда я выходил из реабилитационной палаты, мой пациент вел себя нормально, а когда вернулся - всего через несколько минут… он уже выскочил в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53