— И что вы хотите узнать?
— Я бы хотел посмотреть на какие-нибудь декларации грузов.
— Какие именно?
— Да мне все равно. За прошлый месяц, например, лишь бы они были типичными. В марте у вас все было как всегда?
— Вы имеете в виду заграничные перелеты?
— Да.
— Не знаю, наверное.
— Тогда март мне вполне подойдет.
— Но что вы хотите найти? — Фрэнку показалось, что голосу Гарсии свойственны только две интонации: настороженность и замешательство.
— Меня интересует загруженность авиалиний. Да, и неплохо бы получить общее представление о том, какие грузы военные декларируют на таможне. Понятно, что вооружение и медикаменты, но наверняка же не только.
— И это вся статья? — спросил Гарсия с новой интонацией: недоверием.
— Да, а что?
— Скучновато, по-моему.
Только доморощенного критика не хватало!
— Разбавлю цитатами — выйдет конфетка.
— Ну...
— Скажите, военные рейсы тоже заполняют грузовые декларации?
— Разумеется.
— Они доступны таможенникам?
— Конечно.
— А общественности? Например, если я захочу на них посмотреть, проблем не будет?
— Наверное, нет.
— Понятно.
— Если перелет не засекречен, конечно. Такие тоже случаются.
— Но ведь вы можете их отделить от остальных?
— Да.
— Тогда мне подойдет любой месяц. Март вполне годится.
Потом было три дня молчания. В конце концов сержант Гарсия не придумал повода отказать и все организовал. За эти три дня он наверняка лично прочитал декларации в поисках всего, что могло вызвать неприятности. Например, конгрессмена, возвращавшегося из Перу с доколумбовым антиквариатом. Или посылки для какого-нибудь генерала, любителя голландского порно. Или чинуш из ЦРУ, которые вообще не озаботились декларированием на таможне.
Фрэнк подруливал к авиабазе и мысленно перебирал варианты: если декларация найдется, то выяснится, куда переправили тела, а также личности «пассажира четыре» и «пассажира пять». Если декларации не окажется... то и это кое-что даст — подтвердит, что перелет был секретным или «конфиденциальным».
На главном въезде ему выдали пропуск с талоном на парковку и показали по карте базы, как проехать в главное управление.
Сержант Реймонд Гарсия оказался смуглым коротышкой с таким ненатуральным выражением лица, какое бывает, только если долго тренироваться перед зеркалом. Увидев Фрэнка, он заложил руки за спину, поджал губы и принялся покачиваться на каблуках ботинок, вычищенных до блеска.
— Вы, без сомнения, понимаете, что командование осознает существование возможности использования армейского транспорта в личных целях. Однако смею вас заверить, что подобные инциденты крайне редки. Мы во всем сотрудничаем с таможней. — Наклон головы на тридцать градусов. Многозначительный взгляд.
Речь сержанта была настолько отрепетирована, что при других обстоятельствах Фрэнк не удержался бы и разнюхал причину подобного официоза. Но сейчас важнее успокоить Гарсию.
— Сержант, поверьте, я приехал не за тем, чтобы уличать кого-то в использовании служебного положения. Моя статья носит общий характер и больше касается таможни, чем армии. Я хочу осветить разнообразие их задач.
В конце концов Дейли проводили в комнатушку без окон, ярко освещенную лампами дневного света. Там на столе были пачка деклараций и банка сухого молока для кофе.
— Хотите кофе? — поинтересовался Гарсия.
Фрэнк утвердительно кивнул, и вскоре сержант вернулся с полной пластиковой чашкой.
— Удачной охоты, — пожелал он, повернулся и прикрыл за собой дверь.
Следующие пять минут Фрэнк старательно изображал, что просматривает бумаги. Однако он прекрасно знал, что искать и где: в декларациях, разложенных в хронологическом порядке, найти необходимое не составило труда.
Рейс 1251 вылетел из Тузлы в Тромсё двадцать восьмого марта. На следующий день — из Тромсё в Эндрюс. Приземлился в тринадцать часов тринадцать минут.
Имена пассажиров, по алфавиту, в столбик:
Адэр, Энни, доктор Глисон, Нил
Каралекис, Джордж, доктор Киклайтер, Бентон, доктор Фитч, Тейлор
Каралекис, наверное, работает в Национальном институте здоровья. Фитч — непонятно. ЦРУ, ФБР... Дейли переписал обе фамилии в блокнот и перевернул страницу.
Сначала он решил, что это какая-то ошибка.
В грузовом отсеке значились только личные вещи и различная электроника.
Отхлебнув кофе, Фрэнк уставился на декларацию. Ни слова про контейнеры или тела шахтеров. Снизу стандартная надпись: «Страница 2 из 2».
Фрэнк просмотрел остальные декларации в поисках другого самолета Тромсё — Эндрюс. Его не значилось ни в тот же день, ни в следующий — вообще ни в какой. И никаких контейнеров с трупами.
«Сааб» великолепно держал дорогу и вписывался в повороты — разумеется, когда не простаивал в ремонте. Если бы не восемь штрафных баллов, то по пути на Вашингтон Дейли наверняка дал бы себе волю.
Но он удержался. Впрочем, когда мысли заняты другим, девяносто пять километров в час и лучше.
Трупов нет. Что бы это означало?
Да что угодно. Контейнеры могли переправить засекреченным рейсом. Или их задержали на норвежской таможне и перевезли уже в апреле. Или трупы разложились в какую-нибудь оттепель.
Или их сожрали медведи.
Миновав спортивную арену, Фрэнк влился в пробку вокруг Капитолия.
Энни говорила, что перед эксгумацией возьмут пробы льда над могилами, чтобы узнать, таял ли он за последние восемьдесят лет. Если да, то вирус погиб, и везти тела в Штаты бессмысленно, но почему Энни так и не сказала? Зачем эта скрытность?
Впрочем, биологи могли и не перевозить тела, а взять образцы тканей на месте. Энни однажды рассказывала, как это делается.
Вот только в декларации не было ни слова ни о каких «тканях», «образцах» и тому подобном. А все остальные варианты никак не объясняли ни участия Глисона и треста «Компас», ни того, что произошло в Хаммерфесте.
Вечером опять был назначен футбольный матч на крытом стадионе. Как обычно, вся команда вырядилась в совершенно разные футболки. Противниками были латиноамериканцы, по большей части работавшие в Международном банке. У них была настоящая форма! С гетрами до колен!.. Футболки команды Фрэнка были... вроде как темные.
— Что значит «не синяя»?! Вот синяя полоска!
— Да вы посмотрите, es gris! Пусть переоденется!
— Какой еще грис, придурок? Сам ты грис!
Игра закончилась вничью, обе команды вместе отправились пить пиво и чесать языками. Как всегда, вечер прошел отлично — только в такие моменты и удавалось расслабиться и не думать ни о чем серьезном. В голову не лезли ни «Вашингтон пост», ни отец, ни Флетчер Гаррисон Коу, ни Нил Глисон, ни контейнеры для перевозки трупов. Футбол ничего особенно не значил, потому и был так важен. Просто несколько человек целый вечер с удовольствием дают выход энергии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71