Наш клуб насчитывает около пяти тысяч членов.
— Неужели?
— О да. И когда кто-то из иллюзионистов приезжает в Лос-Анджелес, он считает своим долгом посетить наше шоу. Маг хочет взглянуть на своих конкурентов, позаимствовать у них какие-то эффектные детали или просто хорошо провести время с женой или подружкой. Перед началом шоу в баре, после ужина или в антракте между представлениями некоторые гости демонстрируют окружающим своё искусство. Показывают свои достижения. У нас часто можно увидеть парня, который у стойки бара работает с картами или монетами. Некоторым порой удаются весьма сложные трюки.
— Нечто вроде общественного просмотра?
— В некотором роде. Это — один из способов поставить ногу на порог. А затем… какое-то выступление срывается из-за болезни артиста или закулисного конфликта, открывая для гостей-иллюзионистов определённые возможности. И кто знает, как повернутся дела дальше?
— Выходит, Карфур начал работать регулярно?
— Да. И вполне заслуженно. Карфур был чрезвычайно одарённым и блестящим исполнителем. Всё, что он делал, вызывало изумление. Вначале он выступал в нашей традиционной манере.
— Что это означает?
— Как вы понимаете, мы не располагаем техническими возможностями для постановки грандиозных иллюзионных шоу. Какими, например, славится Вегас. Там для многих представлений строятся специальные подмостки, что позволяет использовать разного рода приборы и приспособления: сложной конструкции люки, туннели под полом, так называемое чёрное освещение, не говоря уж о тросах и скрытых платформах, позволяющих создать иллюзию левитации. Наши же сцены… просто сцены. Мы здесь лишь в минимальной степени используем средства внешнего отвлечения, световые эффекты, зеркала и различные приборы. И дело не только в скромных возможностях. Мы считаем наш стиль своим достоинством, гордимся тем, что работаем в классическом духе. Карфур в этом ничем не отличался от остальных исполнителей. По крайней мере вначале.
— А затем?
— Со временем Мэтр Карфур внёс изменение в свою программу. Он обратился в прошлое и стал исполнять трюки старых времён и в индийских традициях. Удивительное искусство, потрясающий эффект, но… — Он перестал гладить кошку и неопределённо помахал рукой.
— И?..
— Вкусы изменились. Его новая манера не пользовалась большим успехом.
— Что вы хотите этим сказать? Какие вкусы? В чём изменились?
— В том, что люди хотят видеть на сцене. Они больше не желают ужасаться. Они требуют, чтобы их изумляли, ставили в тупик и приводили в восторг. Им не нравится, когда их пугают до полусмерти. И перемена вкусов в первую очередь отразилась на Карфуре. Его номера становились всё более и более… как бы это выразиться… кровавыми. Это отвечало старым традициям, но…
— Вы полагаете, что публика не любит крови? Боюсь, что Голливуд с вами в этом не согласен.
— В какой-то степени я разделяю вашу точку зрения. Кишки на земле. Лужи крови. Несчётное число изуродованных тел. Стоит лишь вспомнить фильм «Бойня в Техасе», где цепной пилой прикончили массу людей. Все это демонстрируется с ужасающим реализмом, но… кино есть кино. Каким бы реалистичным оно ни было, публика знает, что все эти ужасы сняты несколько месяцев назад и позже смонтированы из разных кусков. Прежде чем фильм вышел на экран, его анонсируют и крутят рекламные ролики. Звезды разъезжают по стране, рекламируя свой продукт. А затем мы смотрим этот продукт на экране в двухмерном измерении.
— Верно, но и на театральной сцене мы иногда… встречаемся с насилием.
— Вы правы, но согласитесь, совсем иное дело видеть реальную кровь в реальном времени и очень близко. Кроме того, в театре всё же слегка стилизуют сцены насилия. На сцене даже обыкновенную драку трудно изобразить достаточно натуралистично. И большинство зрителей не хотят видеть подлинное насилие. Недавно, будучи в Амстердаме, я видел, как актёр на сцене уничтожает растение — режет и рвёт его на куски. Это, насколько мне помнится, был филодендрон в горшке. Вы не поверите, но часть публики в знак протеста покинула зал.
— Хм…
— Проведите вечер в «Замке» и посетите одно из наших представлений. Вы увидите, что наши залы невелики. Самый большой из них вмещает от силы сто человек. Иллюзионисты находятся рядом с публикой, как и должно быть на приличных магических шоу. Однако на выступлениях Карфура зрители первых рядов рисковали быть залитыми кровью. Словно рядом с боксёрским рингом, когда у одного из бойцов из разбитой брови или губы брызжет кровь. Одним словом, среди дам его представления не пользовались успехом, такими жестокими они были.
— Но ему тем не менее позволяли продолжать выступления?
— До того, как Карфур перекроил программу, он пользовался огромной популярностью. Во время его шоу в зале яблоку негде было упасть, и ему с ходу предоставили нашу самую большую сцену. Поэтому ещё какое-то время ему по инерции позволяли выступать. Карфур был потрясающим шоуменом. Хотя публика не одобряла его новые номера, он пользовался большой поддержкой со стороны собратьев по цеху — членов нашего клуба.
— Вот как?
— Его номера являлись жемчужинами магического искусства. Иногда очень древними. Это были настоящие музейные трюки и притом прекрасно исполненные. Один из, если так можно выразиться, raison d'etre нашего «Замка» состоит в том, чтобы хранить историю магии в её художественном воплощении. Поэтому мы радовались возрождению старинных фокусов, хотя бы как исторических курьёзов. Это продолжалось до тех пор, пока мы не осознали, насколько кардинально изменились вкусы публики. Лет сто тому назад публика была страшно кровожадной; никто из зрителей и глазом не моргнул бы, наблюдая за выступлениями Карфура.
— Неужели вкусы так сильно изменились?
— О да. Настало время забыть даже о тех невинных трюках иллюзионистов, когда они только делают вид, что льют чью-то кровь. Сто лет назад схватки медведей, собачьи и петушиные бои пользовались огромной популярностью. О публичных казнях я даже не говорю. И о судах Линча тоже. Люди сбегались толпами. Льётся настоящая кровь? Чем больше — тем лучше!
— А теперь, выходит, она отпугивает людей? — сказал я, вспомнив слова Карла Кавано о трансформации зрительских вкусов.
— Именно. Хотя публика знает, что это всего лишь иллюзия. Когда этот юный иллюзионист Дэйвид Блейн вырвал во время телевизионного шоу своё сердце — запустил руку под рубашку и извлёк из-под неё трепещущую окровавленную массу, постановщик хотел вырезать этот кусок. А ведь это был всего лишь телевизор.
— Что именно демонстрировал Карфур?
— Сейчас вспомню. Дайте подумать… Один из его любимых номеров называется в наших кругах «трюк с корзиной».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
— Неужели?
— О да. И когда кто-то из иллюзионистов приезжает в Лос-Анджелес, он считает своим долгом посетить наше шоу. Маг хочет взглянуть на своих конкурентов, позаимствовать у них какие-то эффектные детали или просто хорошо провести время с женой или подружкой. Перед началом шоу в баре, после ужина или в антракте между представлениями некоторые гости демонстрируют окружающим своё искусство. Показывают свои достижения. У нас часто можно увидеть парня, который у стойки бара работает с картами или монетами. Некоторым порой удаются весьма сложные трюки.
— Нечто вроде общественного просмотра?
— В некотором роде. Это — один из способов поставить ногу на порог. А затем… какое-то выступление срывается из-за болезни артиста или закулисного конфликта, открывая для гостей-иллюзионистов определённые возможности. И кто знает, как повернутся дела дальше?
— Выходит, Карфур начал работать регулярно?
— Да. И вполне заслуженно. Карфур был чрезвычайно одарённым и блестящим исполнителем. Всё, что он делал, вызывало изумление. Вначале он выступал в нашей традиционной манере.
— Что это означает?
— Как вы понимаете, мы не располагаем техническими возможностями для постановки грандиозных иллюзионных шоу. Какими, например, славится Вегас. Там для многих представлений строятся специальные подмостки, что позволяет использовать разного рода приборы и приспособления: сложной конструкции люки, туннели под полом, так называемое чёрное освещение, не говоря уж о тросах и скрытых платформах, позволяющих создать иллюзию левитации. Наши же сцены… просто сцены. Мы здесь лишь в минимальной степени используем средства внешнего отвлечения, световые эффекты, зеркала и различные приборы. И дело не только в скромных возможностях. Мы считаем наш стиль своим достоинством, гордимся тем, что работаем в классическом духе. Карфур в этом ничем не отличался от остальных исполнителей. По крайней мере вначале.
— А затем?
— Со временем Мэтр Карфур внёс изменение в свою программу. Он обратился в прошлое и стал исполнять трюки старых времён и в индийских традициях. Удивительное искусство, потрясающий эффект, но… — Он перестал гладить кошку и неопределённо помахал рукой.
— И?..
— Вкусы изменились. Его новая манера не пользовалась большим успехом.
— Что вы хотите этим сказать? Какие вкусы? В чём изменились?
— В том, что люди хотят видеть на сцене. Они больше не желают ужасаться. Они требуют, чтобы их изумляли, ставили в тупик и приводили в восторг. Им не нравится, когда их пугают до полусмерти. И перемена вкусов в первую очередь отразилась на Карфуре. Его номера становились всё более и более… как бы это выразиться… кровавыми. Это отвечало старым традициям, но…
— Вы полагаете, что публика не любит крови? Боюсь, что Голливуд с вами в этом не согласен.
— В какой-то степени я разделяю вашу точку зрения. Кишки на земле. Лужи крови. Несчётное число изуродованных тел. Стоит лишь вспомнить фильм «Бойня в Техасе», где цепной пилой прикончили массу людей. Все это демонстрируется с ужасающим реализмом, но… кино есть кино. Каким бы реалистичным оно ни было, публика знает, что все эти ужасы сняты несколько месяцев назад и позже смонтированы из разных кусков. Прежде чем фильм вышел на экран, его анонсируют и крутят рекламные ролики. Звезды разъезжают по стране, рекламируя свой продукт. А затем мы смотрим этот продукт на экране в двухмерном измерении.
— Верно, но и на театральной сцене мы иногда… встречаемся с насилием.
— Вы правы, но согласитесь, совсем иное дело видеть реальную кровь в реальном времени и очень близко. Кроме того, в театре всё же слегка стилизуют сцены насилия. На сцене даже обыкновенную драку трудно изобразить достаточно натуралистично. И большинство зрителей не хотят видеть подлинное насилие. Недавно, будучи в Амстердаме, я видел, как актёр на сцене уничтожает растение — режет и рвёт его на куски. Это, насколько мне помнится, был филодендрон в горшке. Вы не поверите, но часть публики в знак протеста покинула зал.
— Хм…
— Проведите вечер в «Замке» и посетите одно из наших представлений. Вы увидите, что наши залы невелики. Самый большой из них вмещает от силы сто человек. Иллюзионисты находятся рядом с публикой, как и должно быть на приличных магических шоу. Однако на выступлениях Карфура зрители первых рядов рисковали быть залитыми кровью. Словно рядом с боксёрским рингом, когда у одного из бойцов из разбитой брови или губы брызжет кровь. Одним словом, среди дам его представления не пользовались успехом, такими жестокими они были.
— Но ему тем не менее позволяли продолжать выступления?
— До того, как Карфур перекроил программу, он пользовался огромной популярностью. Во время его шоу в зале яблоку негде было упасть, и ему с ходу предоставили нашу самую большую сцену. Поэтому ещё какое-то время ему по инерции позволяли выступать. Карфур был потрясающим шоуменом. Хотя публика не одобряла его новые номера, он пользовался большой поддержкой со стороны собратьев по цеху — членов нашего клуба.
— Вот как?
— Его номера являлись жемчужинами магического искусства. Иногда очень древними. Это были настоящие музейные трюки и притом прекрасно исполненные. Один из, если так можно выразиться, raison d'etre нашего «Замка» состоит в том, чтобы хранить историю магии в её художественном воплощении. Поэтому мы радовались возрождению старинных фокусов, хотя бы как исторических курьёзов. Это продолжалось до тех пор, пока мы не осознали, насколько кардинально изменились вкусы публики. Лет сто тому назад публика была страшно кровожадной; никто из зрителей и глазом не моргнул бы, наблюдая за выступлениями Карфура.
— Неужели вкусы так сильно изменились?
— О да. Настало время забыть даже о тех невинных трюках иллюзионистов, когда они только делают вид, что льют чью-то кровь. Сто лет назад схватки медведей, собачьи и петушиные бои пользовались огромной популярностью. О публичных казнях я даже не говорю. И о судах Линча тоже. Люди сбегались толпами. Льётся настоящая кровь? Чем больше — тем лучше!
— А теперь, выходит, она отпугивает людей? — сказал я, вспомнив слова Карла Кавано о трансформации зрительских вкусов.
— Именно. Хотя публика знает, что это всего лишь иллюзия. Когда этот юный иллюзионист Дэйвид Блейн вырвал во время телевизионного шоу своё сердце — запустил руку под рубашку и извлёк из-под неё трепещущую окровавленную массу, постановщик хотел вырезать этот кусок. А ведь это был всего лишь телевизор.
— Что именно демонстрировал Карфур?
— Сейчас вспомню. Дайте подумать… Один из его любимых номеров называется в наших кругах «трюк с корзиной».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123