– Спрашивайте, – сказал он. – Он часто здесь бывает?
– Пару раз в месяц.
– Играет?
Официант нахмурился.
– Не знаю, но я не думаю, чтобы видел его действительно играющим.
– Тогда смотрит?
– Ну не могу быть уверенным. Но я думаю, что если бы он играл, то я бы видел это хотя бы раз. Странно. Хотя у нас есть члены клуба, которые так делают.
– У него есть друзья? Люди, с которыми он приходит, уходит?
– Не припомню. Он когда-то был в приятельских отношениях с одной гречанкой, которая, бывало, приходила. Всегда выигрывала. Ни одного проигрыша.
Это был эквивалент рыбацких баек у азартных игроков – история об игроке, чья система настолько совершенна, что он никогда не проигрывает.
Марти слышал ее сотни раз, всегда о приятеле приятеля – мифический кто-то, кого никогда нельзя встретить лицом к лицу. Но вот что странно – когда он думал о лице Мамуляна, таком расчетливом под своей бесстрастной маской, он почти готов был принять фантазию за действительность.
– А почему вы так интересуетесь им? – спросил официант.
– Он вызывает у меня довольно странные ощущения.
– Вы не единственный.
– То есть?
– Мы никогда ни о чем не говорили и не общались, как вы понимаете. Он всегда дает щедрые чаевые, хотя. Бог свидетель, он пьет только дистиллированную воду. Но пару лет назад сюда приходил один парень – американец из Бостона. Он увидел Мамуляна и, скажу я вам, – он чуть не спятил. Оказалось, он играл с мужиком, как две капли воды похожим на него, где-то в двадцатых годах. Это произвело такой шум. То есть, я имею в виду, он не выглядит типом, у которого может быть отец, правда?
Официант был в чем-то прав. Невозможно было представить Мамуляна ребенком или прыщавым подростком. Страдал ли он от несчастной любви, смерти домашних животных, родителей? Это казалось настолько невероятным, что было почти смешным.
– Вот все, что я знаю.
– Спасибо, – ответил Марти. Этого было достаточно.
Официант ушел прочь, оставив Марти с набором вероятных возможностей. Все это больше похоже на апокриф: гречанка, которая никогда не проигрывает, паникующий американец. Человек типа Мамуляна просто обязан был обрасти слухами – легкий оттенок бывшего аристократизма притягивал к нему невероятные истории. Это, как луковица – очищаемая, очищаемая и очищаемая снова, – под каждой шкуркой обнаруживается далеко не сердцевина, а просто следующая шкурка.
Чувствуя усталость и головокружение от слишком большого количества выпитого и слишком короткого сна, Марти решил, что пора заканчивать. У него есть еще сотня фунтов, за которые он сможет нанять такси, которое отвезет его обратно в поместье; машину же можно забрать и завтра. Он был слишком пьян, чтобы сесть за руль. Он бросил последний взгляд на зал баккара – Мамулян стоял в прежней позе.
Марти спустился в туалет. Здесь было намного прохладнее, чем в помещении клуба, – его величественная отделка в стиле рококо была довольно забавна для места со столь низким предназначением. Он взглянул на себя в зеркало и пошел помочиться, чтобы оживить себя.
В одной из кабинок кто-то начал скулить – очень-очень тихо, словно старался приглушить звук. Несмотря на переполненный мочевой пузырь, Марти вдруг с удивлением обнаружил, что не может мочиться – безымянное горе слишком сильно действовало на него. Звук слышался из-за закрытой двери одной из кабинок. Наверное, это был какой-то оптимист, проигравший последнюю рубашку в кости я теперь задумывающийся о последствиях. Марти оставил его за этим занятием. Он не мог ничего сделать или сказать – это он знал по горькому опыту.
В фойе женщина за конторкой позвала его.
– Мистер Штраусс? – это была опять «английская роза», несмотря на поздний час в ней не было ни малейшего признака усталости, – Вы нашли мистера Тоя?
– Нет, не нашел.
– Странно. Он был здесь.
– Вы уверены?
– Конечно. Он пришел вместе с мистером Мамуляном. Я сказала ему, что вы здесь и что вы спрашивали о нем.
– И что он вам сказал?
– Ничего, – ответила девушка. – Ни слова. – Она понизила голос. – С ним все в порядке? То есть он выглядел просто ужасно, если позволите. Он был жуткого цвета.
Марти взглянул наверх, осматривая лестницы.
– Он все еще здесь?
– Ну, я не была за конторкой весь вечер, но я не видела, чтобы он уходил.
Марти еще раз поднялся по лестнице. Он очень хотел повидаться с Тоем. Нужно было спросить его кое о чем, поговорить. Он прошел по комнатам, отыскивая усталое лицо. Но хотя Мамулян был по-прежнему здесь, потягивая свою воду, Тоя с ним не было. Не нашел он его и ни в одном из баров. Очевидно, он пришел и ушел. Разочарованный, Марти спустился вниз, поблагодарил девушку за ее заботу, дал ей хорошие чаевые и ушел.
И только когда между ним и «Академией» было уже достаточно большое расстояние и он шел посредине дороги в поисках первого попавшегося такси, он вспомнил о плаче в туалете. Его шаги замедлились. Наконец он остановился на улице, удары сердца гулко отдавались в его голове. Показалось ли ему, или этот прерывистый голос был действительно знакомым, когда он оплакивал свою беду? Не был ли Тоем тот, кто сидел в сомнительной уединенности туалетной кабинки, плача, как заблудившийся ребенок?
Невольно Марти повернулся и бросил взгляд туда, откуда он пришел. Если предположить, что Той все еще в клубе, почему бы ему не вернуться и не проверить? Но в его голове всплыли неприятные ассоциации. Женщина по телефонному номеру в Пимлико, чей голос было так жутко слушать; вопрос девушки за конторкой «С ним все в порядке?»; глубина отчаяния, которое он слышал за закрытой дверью. Нет, он не вернется. Ничто, даже обещание беспроигрышной системы для любого стола в этом доме, не заставит вернуться. Кроме того, была такая вещь, как здравое сомнение, а в некоторых случаях, этот бальзам не знает себе равных.
VIII
Скандал
45
В день Тайной Вечери, как он все чаще называл его, Марти побрился три раза – один раз утром и два раза днем. Первоначальное возбуждение от приглашения уже давно потухло. Сейчас единственное, на что он уповал, это была какая-нибудь подходящая, причина, чтобы свалить, средство, с помощью которого он мог вежливо уйти с этого вечера, который, как он был уверен, будет мучительным. Для него не было места в окружении Уайтхеда. Их величины были несравнимы с его, в их мире он был не более чем просто функционером. В нем не было ничего интересного для них, кроме сиюминутного развлечения.
Он почувствовал себя более уверенным только тогда, когда надел костюм. В этом мире видимостей, почему бы и ему не облачиться в иллюзию, как это делают другие? В конце концов он же прошел вчера в «Академию»? Вся штука заключалась в том, чтобы иметь необходимый внешний вид – приличный костюм, верное направление, в котором нужно идти, чтобы преодолеть заградительные посты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124