Разогнул ее, потом попытался придать ей прежнюю форму. Я как-то пробовала — не получилось. Зато он был занят и имел полное право не смотреть мне в глаза.
— Доктор Шиллинг сообщила, что вам известно о двух других убийствах, проходящих по этому делу. Анализ писем показал, что вам угрожает тот же человек, который убил Зою Аратюнян и Дженнифер Хинтлшем. Мы располагаем не только письмами. — Линкс говорил, словно превозмогая боль. — Нам известно, что убийца перенес предмет, принадлежащий миссис Хинтлшем, в квартиру мисс Аратюнян, чтобы... сбить нас со следа. — Он снова согнул скрепку. — В то утро, когда погибла Зоя Аратюнян, Моррис Бернсайд находился в Бирмингеме, на конференции по информационным технологиям. Он распоряжался на стенде, участвовал в презентациях. Мы нашли множество свидетелей, которые подтвердили, что он провел на конференции весь воскресный день.
— И никуда не отлучался?
— Ни на минуту.
— Как он отреагировал на расспросы?
— Конечно, удивился. Но вел себя вежливо и охотно помогал нам. Приятный молодой человек.
— Он злился?
— Ничуть. Мы не упоминали, что услышали о нем от вас.
Я поставила чашку на стол.
— Оставить ее здесь?
— Да, конечно.
Пора было уходить. Меня выжали как лимон. А я-то обрадовалась. Но радости быстро пришел конец. У меня наворачивались слезы. Я слишком устала.
— А я думала, уже все... — пробормотала я.
— С вами ничего не случится, — пообещал Линкс, не глядя на меня. — Наблюдение не снято.
Я поднялась и побрела к двери как в тумане.
— Поймите, Надя, это хороший результат. Мы вычеркнули из списка еще одного подозреваемого. Это прогресс.
Я обернулась:
— Что?
— Одним подозреваемым меньше.
— Осталось всего шесть миллиардов, — в тон ему продолжала я. — Ну, женщин и детей отбросим. Значит, два миллиарда. Минус один человек.
Линкс поднялся.
— Стадлер проводит вас.
Меня пришлось вести под руку, почти нести. По пути Стадлер остановился в длинном безлюдном коридоре.
— Как ты? — спросил он.
Я что-то простонала.
— Нам надо увидеться.
— Что?
— Я постоянно думаю о тебе. Хочу тебе помочь, Надя. Я нужен тебе, а ты — мне. Да, ты мне нужна. — Он коснулся моей руки.
Я вдруг осознала, что он делает, снова застонала и стряхнула с плеча его ладонь.
— Не трогай меня! — воскликнула я. — Больше никогда ко мне не прикасайся!
Глава 17
Страх взыграл во мне. Парализовал ноги, тугим клубком засел в животе. Я забралась в постель и уставилась в потолок, стараясь ни о чем не думать. Только не думать. Всего несколько часов надежды. А что дальше? Что теперь, когда вернулась к тому же, с чего все началось неделю назад? Мне казалось, что прошли месяцы и годы, унылая и ужасная эра страха. Я засыпала, просыпалась и опять засыпала беспокойным сном, близким к бодрствованию, где сновидения колышутся, как водоросли под водой. Темнота сменилась сумерками, потом небо за окном опять стало серым. Я лежала и прислушивалась к щебету птиц. Посмотрела на часы. Половина седьмого. Укрылась одеялом с головой. Что же мне делать?
Сначала я позвонила Заку. Его голос был сиплым после сна.
— Зак, это я, Надя. Прости, что разбудила. Оказалось, это не он. Не Моррис. У него алиби.
— Дерьмо, — выпалил Зак.
— И я так думаю. Что мне делать? — Я расплакалась. Слезы жгли кожу, затекали в рот, скапливались где-то на шее.
— А это точно?
— Они уверены, что он не виноват.
— Вот дерьмо... — Я поняла, что ему нечего добавить.
— Я проиграла, Зак. Он до меня доберется. Я не выдержу. Это невыносимо. Все бессмысленно...
— Нет, выдержишь, Надя. Ты сможешь.
— Нет. — Я вытерла рукавом ночнушки залитое слезами, распухшее лицо. Болело горло. — Не смогу.
— Выслушай меня. Ты смелая. Я в тебя верю.
Он твердил: «Ты смелая, я в тебя верю», а я рыдала, шмыгала носом и повторяла: «Да нет же! Нет, не справлюсь!» Как ни странно, твердя одно и то же, я постепенно успокоилась, перестала возражать. Я даже хихикнула, когда Зак божился, что я доживу до ста лет. Он взял с меня обещание приготовить хоть какой-нибудь завтрак. Сказал, что позвонит через час и проверит, а потом мы увидимся.
Я послушно поджарила лежалый хлеб и съела тост с большой чашкой черного кофе. Потом долго сидела в кухне и смотрела в окно. Мимо шли люди, а я думала: а вдруг это он? Вон тот, в бейсболке и широченных штанах, подобравший губы в неслышном свисте. Или другой — в наушниках, с тявкающей шавкой на поводке. Или третий, с жидкой бородкой и редеющей шевелюрой, сгорбленный, в стеганом анораке, несмотря на августовскую жару. Убийцей может оказаться кто угодно. Каждый из них.
Я старалась не думать о Дженни. Стоило мне вспомнить про ее посмертные фотографии, к горлу подступала паника. Раньше убийца представлялся мне неясной, призрачной угрозой, абстрактной и почти нереальной. Но ничего абстрактного не было в спокойном лице Зои или в изувеченном трупе Дженни, и во мне понемногу начинала поднимать голову пока еще робкая ненависть к убийце: потаенное, но стойкое чувство. Я сидела за кухонным столом и следила, как оно обретает форму. Убийца — не облако, не тень, не гнусная вонь в воздухе, которым я дышу. Он человек, который уже убил двух женщин и угрожает убить меня. Он — мой враг.
Разыскав неоткрытое письмо, в котором мне сообщали, что приз я уже выиграла, я принялась писать на чистом обороте листа. Что я знала? Что неизвестный убил Зою в середине июля и Дженни — в начале августа. Как выразилась Грейс, он смелел. Пропавший медальон Дженни нашелся в квартире Зои, фотография Зои — в вещах Клайва, но больше этих женщин ничто не связывало. Единственной ниточкой — тоненькой и, как выяснилось, бесполезной — между мной и Дженни был Моррис. Я вспомнила всех, кого допросили полицейские: конечно, Фреда, хотя в списке подозреваемых он никогда не значился, Клайва, агента Гая, бизнесмена Ника Шейла, бывшего парня Зои, который вернулся из путешествия, всю ораву архитекторов, строителей, садовников и уборщиц Дженни. И Морриса. Полицейские добились только одного: исключили явных подозреваемых.
Я потягивала остывающий кофе. На чем мы остановились? Итак, я сижу за столом и пытаюсь быть сама себе детективом, разглядываю мужчин в окно, гадаю «он — не он». Бьюсь головой о ту же стену, в которую уже уткнулись носом полицейские.
В спальне я нашла клочок бумаги, на который выписала имена и адреса из папок Камерона. Я смотрела на них, пока буквы не начали расплываться у меня перед глазами. Ничего не придумав, я тяжело вздохнула и потянулась к телефону.
— Доброе утро. Агентство Кларка. Чем могу помочь? — зазвенел наигранным энтузиазмом женский голос.
— Я слышала, вы продаете квартиру на Холлоуэй-роуд. Можно взглянуть на нее?
— Подождите минутку, — попросила незнакомка, и я услышала Баха, исполняемого на детском электроорганчике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Доктор Шиллинг сообщила, что вам известно о двух других убийствах, проходящих по этому делу. Анализ писем показал, что вам угрожает тот же человек, который убил Зою Аратюнян и Дженнифер Хинтлшем. Мы располагаем не только письмами. — Линкс говорил, словно превозмогая боль. — Нам известно, что убийца перенес предмет, принадлежащий миссис Хинтлшем, в квартиру мисс Аратюнян, чтобы... сбить нас со следа. — Он снова согнул скрепку. — В то утро, когда погибла Зоя Аратюнян, Моррис Бернсайд находился в Бирмингеме, на конференции по информационным технологиям. Он распоряжался на стенде, участвовал в презентациях. Мы нашли множество свидетелей, которые подтвердили, что он провел на конференции весь воскресный день.
— И никуда не отлучался?
— Ни на минуту.
— Как он отреагировал на расспросы?
— Конечно, удивился. Но вел себя вежливо и охотно помогал нам. Приятный молодой человек.
— Он злился?
— Ничуть. Мы не упоминали, что услышали о нем от вас.
Я поставила чашку на стол.
— Оставить ее здесь?
— Да, конечно.
Пора было уходить. Меня выжали как лимон. А я-то обрадовалась. Но радости быстро пришел конец. У меня наворачивались слезы. Я слишком устала.
— А я думала, уже все... — пробормотала я.
— С вами ничего не случится, — пообещал Линкс, не глядя на меня. — Наблюдение не снято.
Я поднялась и побрела к двери как в тумане.
— Поймите, Надя, это хороший результат. Мы вычеркнули из списка еще одного подозреваемого. Это прогресс.
Я обернулась:
— Что?
— Одним подозреваемым меньше.
— Осталось всего шесть миллиардов, — в тон ему продолжала я. — Ну, женщин и детей отбросим. Значит, два миллиарда. Минус один человек.
Линкс поднялся.
— Стадлер проводит вас.
Меня пришлось вести под руку, почти нести. По пути Стадлер остановился в длинном безлюдном коридоре.
— Как ты? — спросил он.
Я что-то простонала.
— Нам надо увидеться.
— Что?
— Я постоянно думаю о тебе. Хочу тебе помочь, Надя. Я нужен тебе, а ты — мне. Да, ты мне нужна. — Он коснулся моей руки.
Я вдруг осознала, что он делает, снова застонала и стряхнула с плеча его ладонь.
— Не трогай меня! — воскликнула я. — Больше никогда ко мне не прикасайся!
Глава 17
Страх взыграл во мне. Парализовал ноги, тугим клубком засел в животе. Я забралась в постель и уставилась в потолок, стараясь ни о чем не думать. Только не думать. Всего несколько часов надежды. А что дальше? Что теперь, когда вернулась к тому же, с чего все началось неделю назад? Мне казалось, что прошли месяцы и годы, унылая и ужасная эра страха. Я засыпала, просыпалась и опять засыпала беспокойным сном, близким к бодрствованию, где сновидения колышутся, как водоросли под водой. Темнота сменилась сумерками, потом небо за окном опять стало серым. Я лежала и прислушивалась к щебету птиц. Посмотрела на часы. Половина седьмого. Укрылась одеялом с головой. Что же мне делать?
Сначала я позвонила Заку. Его голос был сиплым после сна.
— Зак, это я, Надя. Прости, что разбудила. Оказалось, это не он. Не Моррис. У него алиби.
— Дерьмо, — выпалил Зак.
— И я так думаю. Что мне делать? — Я расплакалась. Слезы жгли кожу, затекали в рот, скапливались где-то на шее.
— А это точно?
— Они уверены, что он не виноват.
— Вот дерьмо... — Я поняла, что ему нечего добавить.
— Я проиграла, Зак. Он до меня доберется. Я не выдержу. Это невыносимо. Все бессмысленно...
— Нет, выдержишь, Надя. Ты сможешь.
— Нет. — Я вытерла рукавом ночнушки залитое слезами, распухшее лицо. Болело горло. — Не смогу.
— Выслушай меня. Ты смелая. Я в тебя верю.
Он твердил: «Ты смелая, я в тебя верю», а я рыдала, шмыгала носом и повторяла: «Да нет же! Нет, не справлюсь!» Как ни странно, твердя одно и то же, я постепенно успокоилась, перестала возражать. Я даже хихикнула, когда Зак божился, что я доживу до ста лет. Он взял с меня обещание приготовить хоть какой-нибудь завтрак. Сказал, что позвонит через час и проверит, а потом мы увидимся.
Я послушно поджарила лежалый хлеб и съела тост с большой чашкой черного кофе. Потом долго сидела в кухне и смотрела в окно. Мимо шли люди, а я думала: а вдруг это он? Вон тот, в бейсболке и широченных штанах, подобравший губы в неслышном свисте. Или другой — в наушниках, с тявкающей шавкой на поводке. Или третий, с жидкой бородкой и редеющей шевелюрой, сгорбленный, в стеганом анораке, несмотря на августовскую жару. Убийцей может оказаться кто угодно. Каждый из них.
Я старалась не думать о Дженни. Стоило мне вспомнить про ее посмертные фотографии, к горлу подступала паника. Раньше убийца представлялся мне неясной, призрачной угрозой, абстрактной и почти нереальной. Но ничего абстрактного не было в спокойном лице Зои или в изувеченном трупе Дженни, и во мне понемногу начинала поднимать голову пока еще робкая ненависть к убийце: потаенное, но стойкое чувство. Я сидела за кухонным столом и следила, как оно обретает форму. Убийца — не облако, не тень, не гнусная вонь в воздухе, которым я дышу. Он человек, который уже убил двух женщин и угрожает убить меня. Он — мой враг.
Разыскав неоткрытое письмо, в котором мне сообщали, что приз я уже выиграла, я принялась писать на чистом обороте листа. Что я знала? Что неизвестный убил Зою в середине июля и Дженни — в начале августа. Как выразилась Грейс, он смелел. Пропавший медальон Дженни нашелся в квартире Зои, фотография Зои — в вещах Клайва, но больше этих женщин ничто не связывало. Единственной ниточкой — тоненькой и, как выяснилось, бесполезной — между мной и Дженни был Моррис. Я вспомнила всех, кого допросили полицейские: конечно, Фреда, хотя в списке подозреваемых он никогда не значился, Клайва, агента Гая, бизнесмена Ника Шейла, бывшего парня Зои, который вернулся из путешествия, всю ораву архитекторов, строителей, садовников и уборщиц Дженни. И Морриса. Полицейские добились только одного: исключили явных подозреваемых.
Я потягивала остывающий кофе. На чем мы остановились? Итак, я сижу за столом и пытаюсь быть сама себе детективом, разглядываю мужчин в окно, гадаю «он — не он». Бьюсь головой о ту же стену, в которую уже уткнулись носом полицейские.
В спальне я нашла клочок бумаги, на который выписала имена и адреса из папок Камерона. Я смотрела на них, пока буквы не начали расплываться у меня перед глазами. Ничего не придумав, я тяжело вздохнула и потянулась к телефону.
— Доброе утро. Агентство Кларка. Чем могу помочь? — зазвенел наигранным энтузиазмом женский голос.
— Я слышала, вы продаете квартиру на Холлоуэй-роуд. Можно взглянуть на нее?
— Подождите минутку, — попросила незнакомка, и я услышала Баха, исполняемого на детском электроорганчике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77