Черные гномы вдруг перестали осыпать дверь колотушками и подозрительно стихли.
— Должно быть, идут в обход, — нервно предположил Скапти и подтолкнул Ивара стать во главе отряда.
Высоко подняв свечу, Ивар двинулся вперед по темному коридору. За ним шел Эйлифир, без лишнего слова занявший место Скапти, — и никто не протестовал.
Стены туннеля были явно вырублены чьими-то руками; время от времени встречались крепежные балки, тоже исписанные рунами.
— Что это за место, собственно говоря? — спросил Ивар, когда они зашли уже довольно далеко в глубь туннеля; с каждым шагом ему становилось холоднее и неуютнее.
— Шахта черных гномов, — слегка раздраженно ответил Скапти, скорчив гримасу собственной тени. — С начала времен гномы объявили свои права на подземное царство и все его сокровища, альвам же досталась поверхность земли. В этой шахте, должно быть, все запасы исчерпаны, здесь полным-полно гнилых крепежных балок и бездонных колодцев. По моему разумению, мы направляемся прямиком в мертвое царство Хели.
— А кузня Даина, если только она еще здесь, — добавил Ивар, — осталась от тех дней, когда шахта еще действовала. — Он поднял свечу повыше, но разглядел лишь следы времени и разрушения.
Финнвард заскулил:
— Здесь, наверное, тупик, и мы в западне за заколдованной дверью… Такие древние пещеры всегда кишат упырями и духами черных гномов.
Даже Флоси не огрызнулся на эти слова. Они брели дальше бок о бок — главным образом, потому, что у Финнварда отказали ноги и пришлось тащить его волоком, а он только постанывал: «Не пойду, не пойду…»
И вдруг пламя свечей осветило конец туннеля.
— Весьма любопытно, — проворчал Скапти, поднося свечу к очередной двери. — Если б я только мог читать руны вполовину так, как мне надлежит… ну да всякому случается потерять сноровку.
Ивар покосился на Эйлифира, подозревая, что тот, если б только захотел, прочел бы руны запросто, — но вечный молчальник только скрестил руки на груди и разглядывал дверь без особого интереса.
— Она, похоже, заперта, — сказал Ивар.
— Не трогай! — воскликнул Скапти, видя, что юноша протянул руку к двери.
— Да ведь это только дверь, и больше ничего, — лениво заметил Эйлифир.
Ивар и не ожидал помощи. Он взялся за ручку и без особой надежды толкнул дверь вперед. Судя по слою пыли, ею явно не пользовались невесть сколько лет.
Но в тот самый миг, когда он коснулся массивного основания, дверь начала трещать, хлопать и содрогаться. Альвы дружно шарахнулись прочь.
Дверь со скрипом растворилась примерно на фут и опять замерла.
— Это колдовство, — прошептал Скапти, безжалостно щипая Финнварда, чтобы помешать ему свалиться в обморок.
— Вижу свет, — сообщил Ивар, заглядывая в щель. — Похоже на отблеск огня. Идете вы со мной или нет?
— Вот ты сам и иди, взгляни, в чем там дело, — предложил Флоси. — Ты открыл дверь, тебе и разбираться.
— Верно сказано! — поспешно согласился Эгиль.
Ивар протиснулся в щель и оглядел пещеру, которая находилась за дверью. Местами мягкое сияние выхватывало из темноты потолочные балки и каменные колонны. По стенам висели на крюках инструменты, оружие и всякая утварь, а одну сторону пещеры занимали стойла. В пещере пахло сеном, лошадьми и железом. Ивару представилась как наяву кузня на Белом Мысу. Он осторожно двинулся вперед: серый пони, пожевывая клок сена, с любопытством глазел на него из стойла.
С каждым шагом Ивар все отчетливей слышал тихое мелодичное позвякивание. Выглянув из-за повозки, он увидал человека, который согнулся над верстаком, трудясь над изящной золотой чашей. Он был плотен, коренаст, с такой длинной белой бородой, что свободно пропускал ее под пояс. Лицо и руки незнакомца напоминали старую истертую кожу, которая сморщилась и потемнела на солнце. Его фартук так истрепался, что дыр на нем было больше, чем кожи.
— Ну вот, — наконец произнес мастер под пристальным взглядом Ивара и поднял чашу. — Совсем как новенькая. И не скажешь, что она была смята, — разве что у Одина лик слегка изменился. Теперь он малость посимпатичнее. Эх, кабы всех нас можно было вот так починить, когда мы превращаемся в старую изломанную рухлядь! — Он негромко хмыкнул в закопченную бороду и, поставив чашу на верстак, из-под кустистых бровей глянул на Ивара:
— Иди сюда, парень, погрейся у моего огонька; опасаться тут нечего, разве что ты терпеть не можешь старых кузнецов.
— Так ты и есть Даин, знаменитый кузнец? — спросил Ивар, покидая свое укрытие.
— Если я и не Даин, то за эти годы уж конечно стал им, — отвечал старик. — Может, я когда-то был его подмастерьем, или я — это он, — словом, не важно. Если ты пришел к Даину — он перед тобой. — И он с глубоким вздохом опустился в старое черное кресло.
— Я… я, кажется, понял, — пробормотал Ивар, усаживаясь на табурет.
Даин задумчиво глядел в огонь. Глаза у него так выцвели, что казались почти прозрачными.
— Столько было мастеров и подмастерьев… Столько мечей и кубков, кинжалов, шлемов, нагрудников… и все они существуют в моей голове, сдается, с начала дней. Я помню мечи Света и Силы, скованные для владык Сноуфелла, — они всегда приходили за оружием к Даину. Бесчисленны мечи, бесчисленны Даины, и теперь я — Даин. А ты… — старик снова глянул на Ивара, и легкое удивление мелькнуло в его глазах, — ты, верно, пришел ко мне за мечом? — Он сосредоточенно сморщился. — Я стар и устал, и, боюсь, магия покинула меня. Где-то здесь должен быть подмастерье… но я его совершенно не помню. Видно, это было много лет назад. У него — Сила, у меня — память. Когда-нибудь я и его припомню, негодного мальчишку. Чертенок теперь уж, верно, состарился. Ну и озорник же он был! — И снова старик уставился на Ивара, словно только сейчас вспомнил о его присутствии.
— Я пришел сюда не за мечом, а из-за меча, — осторожно сказал Ивар. — Меча, который уже скован и покоится ныне в могиле рядом с тем, для кого был скован. Говорят, ты знаешь, где эта могила… могила Элидагрима.
— Элидагрим, Элидагрим… — прошептал старый кузнец. — Ах да, теперь-то я припомнил. Обыкновенный меч, в то время я много сковал таких. Элидагрим спешил, так что я обошелся без обычных украшений. Однако Силой этот меч наделен немалой. Глим было его имя, и я всегда подозревал, что этот меч непохож на другие. У него были тайны даже от меня, его творца. Он хорошо служил Элидагриму, а когда тот погиб, его захоронили там, где никто не мог сыскать его и отобрать Глим. Да, я знал, что этому мечу суждено долго скрываться ото всех, прежде чем его наконец отыщут. И тогда, я знал, свершится либо великое добро, либо великое зло — а зло свершить гораздо легче, чем добро. Легче, гораздо легче… — Его прозрачные глаза задумчиво взирали на Ивара.
— Мне этот меч нужен для доброй цели, — сказал Ивар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Должно быть, идут в обход, — нервно предположил Скапти и подтолкнул Ивара стать во главе отряда.
Высоко подняв свечу, Ивар двинулся вперед по темному коридору. За ним шел Эйлифир, без лишнего слова занявший место Скапти, — и никто не протестовал.
Стены туннеля были явно вырублены чьими-то руками; время от времени встречались крепежные балки, тоже исписанные рунами.
— Что это за место, собственно говоря? — спросил Ивар, когда они зашли уже довольно далеко в глубь туннеля; с каждым шагом ему становилось холоднее и неуютнее.
— Шахта черных гномов, — слегка раздраженно ответил Скапти, скорчив гримасу собственной тени. — С начала времен гномы объявили свои права на подземное царство и все его сокровища, альвам же досталась поверхность земли. В этой шахте, должно быть, все запасы исчерпаны, здесь полным-полно гнилых крепежных балок и бездонных колодцев. По моему разумению, мы направляемся прямиком в мертвое царство Хели.
— А кузня Даина, если только она еще здесь, — добавил Ивар, — осталась от тех дней, когда шахта еще действовала. — Он поднял свечу повыше, но разглядел лишь следы времени и разрушения.
Финнвард заскулил:
— Здесь, наверное, тупик, и мы в западне за заколдованной дверью… Такие древние пещеры всегда кишат упырями и духами черных гномов.
Даже Флоси не огрызнулся на эти слова. Они брели дальше бок о бок — главным образом, потому, что у Финнварда отказали ноги и пришлось тащить его волоком, а он только постанывал: «Не пойду, не пойду…»
И вдруг пламя свечей осветило конец туннеля.
— Весьма любопытно, — проворчал Скапти, поднося свечу к очередной двери. — Если б я только мог читать руны вполовину так, как мне надлежит… ну да всякому случается потерять сноровку.
Ивар покосился на Эйлифира, подозревая, что тот, если б только захотел, прочел бы руны запросто, — но вечный молчальник только скрестил руки на груди и разглядывал дверь без особого интереса.
— Она, похоже, заперта, — сказал Ивар.
— Не трогай! — воскликнул Скапти, видя, что юноша протянул руку к двери.
— Да ведь это только дверь, и больше ничего, — лениво заметил Эйлифир.
Ивар и не ожидал помощи. Он взялся за ручку и без особой надежды толкнул дверь вперед. Судя по слою пыли, ею явно не пользовались невесть сколько лет.
Но в тот самый миг, когда он коснулся массивного основания, дверь начала трещать, хлопать и содрогаться. Альвы дружно шарахнулись прочь.
Дверь со скрипом растворилась примерно на фут и опять замерла.
— Это колдовство, — прошептал Скапти, безжалостно щипая Финнварда, чтобы помешать ему свалиться в обморок.
— Вижу свет, — сообщил Ивар, заглядывая в щель. — Похоже на отблеск огня. Идете вы со мной или нет?
— Вот ты сам и иди, взгляни, в чем там дело, — предложил Флоси. — Ты открыл дверь, тебе и разбираться.
— Верно сказано! — поспешно согласился Эгиль.
Ивар протиснулся в щель и оглядел пещеру, которая находилась за дверью. Местами мягкое сияние выхватывало из темноты потолочные балки и каменные колонны. По стенам висели на крюках инструменты, оружие и всякая утварь, а одну сторону пещеры занимали стойла. В пещере пахло сеном, лошадьми и железом. Ивару представилась как наяву кузня на Белом Мысу. Он осторожно двинулся вперед: серый пони, пожевывая клок сена, с любопытством глазел на него из стойла.
С каждым шагом Ивар все отчетливей слышал тихое мелодичное позвякивание. Выглянув из-за повозки, он увидал человека, который согнулся над верстаком, трудясь над изящной золотой чашей. Он был плотен, коренаст, с такой длинной белой бородой, что свободно пропускал ее под пояс. Лицо и руки незнакомца напоминали старую истертую кожу, которая сморщилась и потемнела на солнце. Его фартук так истрепался, что дыр на нем было больше, чем кожи.
— Ну вот, — наконец произнес мастер под пристальным взглядом Ивара и поднял чашу. — Совсем как новенькая. И не скажешь, что она была смята, — разве что у Одина лик слегка изменился. Теперь он малость посимпатичнее. Эх, кабы всех нас можно было вот так починить, когда мы превращаемся в старую изломанную рухлядь! — Он негромко хмыкнул в закопченную бороду и, поставив чашу на верстак, из-под кустистых бровей глянул на Ивара:
— Иди сюда, парень, погрейся у моего огонька; опасаться тут нечего, разве что ты терпеть не можешь старых кузнецов.
— Так ты и есть Даин, знаменитый кузнец? — спросил Ивар, покидая свое укрытие.
— Если я и не Даин, то за эти годы уж конечно стал им, — отвечал старик. — Может, я когда-то был его подмастерьем, или я — это он, — словом, не важно. Если ты пришел к Даину — он перед тобой. — И он с глубоким вздохом опустился в старое черное кресло.
— Я… я, кажется, понял, — пробормотал Ивар, усаживаясь на табурет.
Даин задумчиво глядел в огонь. Глаза у него так выцвели, что казались почти прозрачными.
— Столько было мастеров и подмастерьев… Столько мечей и кубков, кинжалов, шлемов, нагрудников… и все они существуют в моей голове, сдается, с начала дней. Я помню мечи Света и Силы, скованные для владык Сноуфелла, — они всегда приходили за оружием к Даину. Бесчисленны мечи, бесчисленны Даины, и теперь я — Даин. А ты… — старик снова глянул на Ивара, и легкое удивление мелькнуло в его глазах, — ты, верно, пришел ко мне за мечом? — Он сосредоточенно сморщился. — Я стар и устал, и, боюсь, магия покинула меня. Где-то здесь должен быть подмастерье… но я его совершенно не помню. Видно, это было много лет назад. У него — Сила, у меня — память. Когда-нибудь я и его припомню, негодного мальчишку. Чертенок теперь уж, верно, состарился. Ну и озорник же он был! — И снова старик уставился на Ивара, словно только сейчас вспомнил о его присутствии.
— Я пришел сюда не за мечом, а из-за меча, — осторожно сказал Ивар. — Меча, который уже скован и покоится ныне в могиле рядом с тем, для кого был скован. Говорят, ты знаешь, где эта могила… могила Элидагрима.
— Элидагрим, Элидагрим… — прошептал старый кузнец. — Ах да, теперь-то я припомнил. Обыкновенный меч, в то время я много сковал таких. Элидагрим спешил, так что я обошелся без обычных украшений. Однако Силой этот меч наделен немалой. Глим было его имя, и я всегда подозревал, что этот меч непохож на другие. У него были тайны даже от меня, его творца. Он хорошо служил Элидагриму, а когда тот погиб, его захоронили там, где никто не мог сыскать его и отобрать Глим. Да, я знал, что этому мечу суждено долго скрываться ото всех, прежде чем его наконец отыщут. И тогда, я знал, свершится либо великое добро, либо великое зло — а зло свершить гораздо легче, чем добро. Легче, гораздо легче… — Его прозрачные глаза задумчиво взирали на Ивара.
— Мне этот меч нужен для доброй цели, — сказал Ивар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97