Ужасные «совьете», способные создать Гулаг, заслуживали бы горячей войны, не будь у них ядерного оружия. Закономерно, что очередной припадок "холодной войны" совпал с публикацией солжени-цынского «Архипелага». Александр Исаевич, публикуя книгу, должен был предвидеть и такую интерпретацию.
Если демократическая интеллигенция действительно считает, что СИСТЕМА виновна в появлении подлеца Экштейна, что Аркадий Шевченко и Олег Гордиевский могут быть оправданы потому, что они предали «плохую» систему, демократическая интеллигенция забралась на минное поле и тащит на него часть советского общества, следующую за ней. А они-таки, кажется, так считают. Меня поразил тот факт, что в предисловии к отрывкам из мемуаров Аркадия Шевченко "Совершенно секретно" (1991. № 1) называет его… "бывший высокопоставленный советский дипломат — невозвращенец…". Я не могу отделаться от мысли, что «демократическая» печать пытается внушить читателям, что предавший Родину в 1948 г. предал всего лишь «сталинизм», а предавший ее в 1978 г. предал «застой», и только. Э, милые, так дело не пойдет, Родина всегда одна. Шевченко был важный чин министерства иностранных дел в ранге посла. Он знал секреты, за выдачу которых иностранному государству в любой стране полагается, как минимум, пожизненное заключение. Называть Шевченко невозвращенцем — значит оправдывать его предательство. Вот если бы Шевченко вдруг покинул здание ООН для жизни отшельника в австралийской пустыне — тогда он был бы невозвращенец. Но этот жирный окорок без стеснения пишет о том, как он выпросил у ЦРУ даже… девочек.
Если Шевченко для демократов еще полусвой, то уж коллеги, работающие на радио ЦРУ «Либерти», совсем свои. "Верните наших домой!" — развязно требует Юрий Щекочи-хин в "Литературной газете" (1991. № 14). Для корреспондента "Московских новостей" Александра Кабакова сотрудники «Либерти» очень симпатичные люди. Цитирую эпитеты, какими Кабаков наградил их: «милейший», "отличный спорщик", "тихий, мягкий". Правда, один из сотрудников "жестоко ироничный", но только один. «МН» с большим пониманием относится и к Щаранскому (1990. № 40), и к «невозвращенцам» — безумной семье Ващенко, в свое время проведшей пять лет в подвале американского посольства в Москве (1991. № 5). С чего бы это? Егор Яковлев — автор премированных киносценариев и книг о Владимире Ильиче Ленине, «невозвратившийся» уже два раза: к Ленину в 1985 г. и к Горбачеву в 1989 г. (сейчас в стане Ельцина), симпатизирует родственным душам?
Если явных предателей Родины еще только дотягивают в свои, то предательство прошлого страны уже давно узаконено и является обязанностью каждого номенклатурного демократа, как ранее было обязательным для него членство в компартии. Трудно найти номер «демократического» издания (да и умеренные и даже «консервативные» печатные органы грешат этим), в котором не содержалось бы материалов, стучащих на прошлое, разоблачающих историю. Даже находящиеся, казалось бы, за пределами политики трагические, но нормальные в контексте жизни события — смерть Горького, самоубийство Есенина — подвергаются выворачиванию наизнанку, обнюхиванию, сомнению, стучанию на… Иррациональная страсть к событиям 60—65-летней давности похожа на симптомы редкой болезни «некрофилии» и поражает своей бессмысленностью. Даже если допустить, что Горького и Есенина убили, даже если найдутся доказательства, что их убили по приказу Сталина, то что это меняет? На Сталина уже достаточно материалов было собрано еще в 1956 г. Остановитесь! Довольно! Но каждый хочет пнуть ногой мертвого тирана и плюнуть в него, дабы засвидетельствовать свою благонадежность сегодня. Есть отвратительные кадры кинохроники, когда толпа пинает ногами в голову, тушит сигареты и мочится на труп Муссолини. Отвращение вовсе не становится меньше оттого, что вы отдаете себе отчет, что это труп «дуче».
Коллективным стучанием на прошлое, стараниями тысяч журналистов, мемуаристов, историков, «невозвращенцев» удалось изменить даже представление о климате прошлого. После чтения «стукаческой» советской прессы у иностранца, я полагаю, должно возникнуть впечатление, что на протяжении семидесяти лет Советской власти в стране было темно, шел снег, дул пронизывающий холодный ветер и по улицам советских городов разъезжали исключительно «воронки» с заключенными.
Мерзавец Экштейн прав в одном. Вожди стукачества, сделавшие его фактически новой идеологией вместо коммунистической, сумели заразить болезнью стукачества миллионы людей. В стране бушует эпидемия стукачества. Седовласый писатель, выступающий в Париже на встрече с читателями, стремясь быть правовернее папы римского, поливает последними словами свой Союз писателей, в котором он верноподданно состоял пятьдесят лет, и лишь год назад вышел из него, дабы вступить в «Апрель», где членами (вот абсурд-то!) сплошь бывшие члены ССП! Беззаботно стучит на свой народ (сам часть его) советский турист, объясняющий приславшей ему вызов французской семье: "…в Союзе ничего нет и не будет никогда, потому что наш народ не умеет работать… коммунистический режим развалил страну…"
Стучащий чувствует себя героем? Маленьким героем-доносчиком, ничем не рискующим бессильным подражателем тем немногим, кто имел мужество (или безрассудство) выступать против Зла до 1953 г… Судьба устроила так, что мне пришлось присутствовать при (куда более лимитированной) местной эпидемии стукачества среди советских эмигрантов в Америке в 1975–1980 гг. Почувствовав себя в безопасности, как смело бросились бывшие советские граждане стучать на СССР! Очевидно необходимое условие для возникновения эпидемии — отсутствие риска. Уже шесть лет бушует эпидемия стукачества в полную силу в огромной стране. Опасно долго бушует. Нормально, что время от времени в жизни народов случаются периоды переоценки ценностей. Однако для трех сотен миллионов людей находиться в состоянии негативного отрицания целых шесть лет и не прийти к позитивному мышлению есть признак того, что болезнь перешла в хроническую. Оставаясь в стадии стукачества столь долгое время, советское общество паразитирует на прошлом: отрицая его, утверждается за его счет. Отрицательное мышление, превратившееся в идеологию стукачество может лишь разрушать. Создать оно ничего не в силах. Выгляните в окно! Настучав на свою историю, объявив ее преступной, вооружили мощными аргументами сталинизма и застоя националистов всех мастей и теперь удивляются, что распадается страна. Вдохновившись антитоталитаризмом, доборолись против центральной власти до такой степени, что раздробили ее на тысячи властей. Результат — политической власти не существует. Остатки порядка поддерживаются по привычке органами порядка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Если демократическая интеллигенция действительно считает, что СИСТЕМА виновна в появлении подлеца Экштейна, что Аркадий Шевченко и Олег Гордиевский могут быть оправданы потому, что они предали «плохую» систему, демократическая интеллигенция забралась на минное поле и тащит на него часть советского общества, следующую за ней. А они-таки, кажется, так считают. Меня поразил тот факт, что в предисловии к отрывкам из мемуаров Аркадия Шевченко "Совершенно секретно" (1991. № 1) называет его… "бывший высокопоставленный советский дипломат — невозвращенец…". Я не могу отделаться от мысли, что «демократическая» печать пытается внушить читателям, что предавший Родину в 1948 г. предал всего лишь «сталинизм», а предавший ее в 1978 г. предал «застой», и только. Э, милые, так дело не пойдет, Родина всегда одна. Шевченко был важный чин министерства иностранных дел в ранге посла. Он знал секреты, за выдачу которых иностранному государству в любой стране полагается, как минимум, пожизненное заключение. Называть Шевченко невозвращенцем — значит оправдывать его предательство. Вот если бы Шевченко вдруг покинул здание ООН для жизни отшельника в австралийской пустыне — тогда он был бы невозвращенец. Но этот жирный окорок без стеснения пишет о том, как он выпросил у ЦРУ даже… девочек.
Если Шевченко для демократов еще полусвой, то уж коллеги, работающие на радио ЦРУ «Либерти», совсем свои. "Верните наших домой!" — развязно требует Юрий Щекочи-хин в "Литературной газете" (1991. № 14). Для корреспондента "Московских новостей" Александра Кабакова сотрудники «Либерти» очень симпатичные люди. Цитирую эпитеты, какими Кабаков наградил их: «милейший», "отличный спорщик", "тихий, мягкий". Правда, один из сотрудников "жестоко ироничный", но только один. «МН» с большим пониманием относится и к Щаранскому (1990. № 40), и к «невозвращенцам» — безумной семье Ващенко, в свое время проведшей пять лет в подвале американского посольства в Москве (1991. № 5). С чего бы это? Егор Яковлев — автор премированных киносценариев и книг о Владимире Ильиче Ленине, «невозвратившийся» уже два раза: к Ленину в 1985 г. и к Горбачеву в 1989 г. (сейчас в стане Ельцина), симпатизирует родственным душам?
Если явных предателей Родины еще только дотягивают в свои, то предательство прошлого страны уже давно узаконено и является обязанностью каждого номенклатурного демократа, как ранее было обязательным для него членство в компартии. Трудно найти номер «демократического» издания (да и умеренные и даже «консервативные» печатные органы грешат этим), в котором не содержалось бы материалов, стучащих на прошлое, разоблачающих историю. Даже находящиеся, казалось бы, за пределами политики трагические, но нормальные в контексте жизни события — смерть Горького, самоубийство Есенина — подвергаются выворачиванию наизнанку, обнюхиванию, сомнению, стучанию на… Иррациональная страсть к событиям 60—65-летней давности похожа на симптомы редкой болезни «некрофилии» и поражает своей бессмысленностью. Даже если допустить, что Горького и Есенина убили, даже если найдутся доказательства, что их убили по приказу Сталина, то что это меняет? На Сталина уже достаточно материалов было собрано еще в 1956 г. Остановитесь! Довольно! Но каждый хочет пнуть ногой мертвого тирана и плюнуть в него, дабы засвидетельствовать свою благонадежность сегодня. Есть отвратительные кадры кинохроники, когда толпа пинает ногами в голову, тушит сигареты и мочится на труп Муссолини. Отвращение вовсе не становится меньше оттого, что вы отдаете себе отчет, что это труп «дуче».
Коллективным стучанием на прошлое, стараниями тысяч журналистов, мемуаристов, историков, «невозвращенцев» удалось изменить даже представление о климате прошлого. После чтения «стукаческой» советской прессы у иностранца, я полагаю, должно возникнуть впечатление, что на протяжении семидесяти лет Советской власти в стране было темно, шел снег, дул пронизывающий холодный ветер и по улицам советских городов разъезжали исключительно «воронки» с заключенными.
Мерзавец Экштейн прав в одном. Вожди стукачества, сделавшие его фактически новой идеологией вместо коммунистической, сумели заразить болезнью стукачества миллионы людей. В стране бушует эпидемия стукачества. Седовласый писатель, выступающий в Париже на встрече с читателями, стремясь быть правовернее папы римского, поливает последними словами свой Союз писателей, в котором он верноподданно состоял пятьдесят лет, и лишь год назад вышел из него, дабы вступить в «Апрель», где членами (вот абсурд-то!) сплошь бывшие члены ССП! Беззаботно стучит на свой народ (сам часть его) советский турист, объясняющий приславшей ему вызов французской семье: "…в Союзе ничего нет и не будет никогда, потому что наш народ не умеет работать… коммунистический режим развалил страну…"
Стучащий чувствует себя героем? Маленьким героем-доносчиком, ничем не рискующим бессильным подражателем тем немногим, кто имел мужество (или безрассудство) выступать против Зла до 1953 г… Судьба устроила так, что мне пришлось присутствовать при (куда более лимитированной) местной эпидемии стукачества среди советских эмигрантов в Америке в 1975–1980 гг. Почувствовав себя в безопасности, как смело бросились бывшие советские граждане стучать на СССР! Очевидно необходимое условие для возникновения эпидемии — отсутствие риска. Уже шесть лет бушует эпидемия стукачества в полную силу в огромной стране. Опасно долго бушует. Нормально, что время от времени в жизни народов случаются периоды переоценки ценностей. Однако для трех сотен миллионов людей находиться в состоянии негативного отрицания целых шесть лет и не прийти к позитивному мышлению есть признак того, что болезнь перешла в хроническую. Оставаясь в стадии стукачества столь долгое время, советское общество паразитирует на прошлом: отрицая его, утверждается за его счет. Отрицательное мышление, превратившееся в идеологию стукачество может лишь разрушать. Создать оно ничего не в силах. Выгляните в окно! Настучав на свою историю, объявив ее преступной, вооружили мощными аргументами сталинизма и застоя националистов всех мастей и теперь удивляются, что распадается страна. Вдохновившись антитоталитаризмом, доборолись против центральной власти до такой степени, что раздробили ее на тысячи властей. Результат — политической власти не существует. Остатки порядка поддерживаются по привычке органами порядка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86