Подобная затея устрашила бы робкого человека, подумал он, чувствуя неприятный холодок под ложечкой. Странно, раньше он никогда не считал себя робким, а тут…
Эстон приподнял ее голову и плечи и положил под них предусмотрительно приготовленные подушки. Затем до половины наполнил супом глубокую миску и, усевшись рядом с койкой раненой, изумленно приподнял брови: ноздри ее жадно затрепетали, почуяв аромат еды. Пока он раздевал и мыл ее, пациентка не выказывала ни малейших признаков сознания, теперь же глаза ее приоткрылись, хотя и смотрели прямо перед собой без всякого выражения.
Она явно хочет есть, решил Эстон и поднес ложку к ее губам. Реакция женщины опровергла его представления о том, как трудно кормить человека, находящегося в бессознательном состоянии. Рот незнакомки быстро открылся, а когда он попытался осторожно влить в него содержимое ложки, она буквально впилась в нее губами.
Другого слова он подобрать не мог. Он вспомнил Ардварка, бродячего пса, которого подобрал в детстве, — несчастный умирающий с голоду шерстяной мешок с костями, который стал потом самой преданной и любимой собакой. Когда Ардварк почуял запах еды, он набросился на нее с таким же остервенением. Нечто звериное было даже в манере незнакомки глотать — в ее глазах, ничего не видевших вокруг, внезапно загорелся мутный огонь.
Чтобы зачерпнуть еще супу, Эстону пришлось выдернуть ложку изо рта девушки; она с явной неохотой выпустила ее, а на следующую порцию набросилась с еще большей жадностью.
Он скармливал ей ложку за ложкой, стараясь не спешить. Сознание не возвращалось к ней, несмотря на горящие глаза, однако есть она продолжала все с той же сосредоточенной яростью. Он вычерпал все, что было в миске, и снова наполнил ее. Потом еще раз. И еще раз. Он не был уверен, что ей полезно столько есть, но дикая жадность, с которой она поглощала пищу, подсказала Эстону, что питание жизненно необходимо его пациентке. Когда первая кастрюля опустела, он сварил еще одну, и она съела половину второй кастрюли, прежде чем насытиться.
Было очевидно, когда именно это произошло: ее веки внезапно опустились, и все лицо обмякло, словно попавший в тепло кусок воска. Переход от жадности к равнодушию был так резок, что Эстон застыл, не донеся до рта пациентки очередную ложку. Когда же он все-таки попытался продолжить кормление, она осталась совершенно безучастна, будто оцепенела, проглотив последнюю порцию супа. На какое-то мгновение Эстон испугался: не умерла ли она в самом деле, не оказался ли суп для нее смертельным ядом… Но ее медленное ровное дыхание и заалевшие щеки успокоили его.
Он снова сел и в растерянности покачал головой. Спасенная им была мускулистее, чем большинство женщин, которых он встречал, но росту в ней было не больше пяти футов и четырех дюймов* [примерно 162 см ] — так как же ей удалось столько съесть? Он взглянул на полупустую кастрюлю на плитке. Девица съела больше галлона* [в американском галлоне 3,78 литра ] супа, и он не мог понять, как в ней столько уместилось. Но Эстон быстро пришел к заключению, что единственное происшествие, которое серьезно обеспокоит его в данной ситуации, — это возникновение чувства, что он понимает хоть что-нибудь из происходящего.
Так он просидел около получаса, прислушиваясь к дыханию незнакомки и выжидая, не придет ли она в себя, но девушка даже ни разу не шевельнулась. Она лежала неподвижно, только грудь медленно поднималась и опускалась, да изредка подрагивали веки. Эстон почувствовал, что и у него самого глаза начинают слипаться.
Он бросил взгляд в иллюминатор и устало улыбнулся. Ничего удивительного, что он утомлен: солнце уже встало, а он провел на ногах всю ночь. Сначала наблюдал немыслимый воздушный бой с применением ядерного и, вероятно, какого-то неизвестного энергетического оружия; пережил многомегатонный взрыв на чересчур близком расстоянии и спас тяжелораненую и чрезвычайно похожую на человека инопланетянку от верной смерти в волнах океана.
Капитан встал и потянулся, потом внимательно посмотрел на показания барометра. Стрелка прибора сдвинулась совсем чуть-чуть, с тех пор как он смотрел на него в последний раз, так что, возможно, погода не испортится. Одному богу известно, чего бы он ни отдал сейчас за возможность плыть, не обременяя себя слишком тяжелой работой моряка!
Он покосился на неожиданно поселившуюся у него пассажирку. Ничего угрожающего в ее внешности не было, но, может статься, разумнее было бы улечься спать наверху — так просто, на всякий случай?
Так Эстон и сделал, и, хотя ему было немного стыдно, он все равно тщательно проверил свой пистолет 45-го калибра, перед тем как смежить веки.
* * *
Следующие четыре дня были самыми утомительными, какие только мог припомнить Дик Эстон. Девушка только и знала, что ела и спала; она даже не выказывала ни малейшего намерения сходить в гальюн, и почему-то именно это больше всего убеждало Эстона в ее неземном происхождении.
Единственным, что отрывало ее ото сна, был голод. Но и голод не приводил ее в сознание: она лишь начинала беспорядочно метаться во сне, и разбудила Эстона, хотя с момента предыдущего кормления не прошло еще и трех часов!..
Долгие годы жизни среди тревог и опасностей приучили Эстона легко просыпаться от малейшего шума, а звуки, разбудившие его в день, последовавший за той знаменательной ночью, когда он подобрал незнакомку, были почти пугающими. Они доносились из каюты, и в них слышалась странная заунывная интонация, напоминавшая тоскливый похоронный плач. Он заставил себя подняться и поспешил вниз, протирая глаза и лихорадочно пытаясь сообразить, что могло заставить ее так отчаянно хныкать и метаться во сне.
Он дал девушке воды — она выпила ее с жадностью, но не успокоилась. Эстон и предположить не мог, что она голодна, после того как совсем недавно съела столько супа. Взглянув на часы, он, движимый необъяснимым чувством, открыл жестянку с тушенкой.
Едва незнакомка учуяла запах мяса, ее отчаянное жалобное хныканье стало еще настойчивее, и Эстон уселся рядом с ее койкой, даже не разогрев тушенку. Он запихивал ложками холодное клейкое мясо в рот пациентки, а она пожирала его с еще большей жадностью, чем суп. Чтобы ее насытить, понадобились четыре жестянки, каждая из которых была рассчитана на четырех человек! Проглотив содержимое банок, она обмякла и перестала шевелиться, совсем как в прошлый раз.
Эстон в ужасе смотрел на девушку, невольно переводя взгляд с ее невинного юного лица на пустые жестянки. Боже мой! Не похоже, чтобы где-то в ее теле скрывалась черная дыра! И все же… Эстон желал лишь одного: чтобы его запасов еды хватило до конца путешествия…
Порядок кормления теперь установился прочно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108