Я продирался сквозь тростник, и дыхание у меня перехватывало от холода, а призраки не оставляли меня в покое, шепча о своих страданиях, и путано бормотали, вспоминая какие-то незначительные эпизоды из своей жизни, а вскоре все это сменилось простым шумом ветра в тростнике.
Лишь пройдя по суше уже значительное расстояние, я понял, что добрался до берега. Мне хотелось лечь, но я слишком замерз для этого. Я поплелся дальше, скрестив руки на обнаженной груди, – кисти так окоченели, что не сгибались, – и брел, пока наконец не услышал не шепот призраков, не ветер Лешэ, а утренний концерт самых обычных птиц. Небо над головой стало ярко-голубым, а солнце – замечательно теплым, как и песок, и камни у меня под ногами.
Вот так, греясь в солнечных лучах и сильно щурясь от яркого света, я вновь встретился с Неку и Тикой. Они прибежали по берегу, чтобы встретить меня, обе сжали меня в объятиях, и я уж испугался, что они собрались раздавить меня или разорвать на части, когда мы втроем исполняли сумасшедший дикий танец, крича, смеясь и плача одновременно. Я, Секенр Чародей, обнаружил, что полностью утратил способность облекать мысли в слова лишь от того, что кто-то с такой любовью и радостью приветствует меня, что мой приход впервые за долгое время был встречен криками радости, а не ужаса.
Глава 8 НА ВЕЛИКОЙ РЕКЕ
Несколько дней спустя, вечером, мы втроем сидели вокруг огня, поедая рыбу, выловленную нами с помощью остроги из тростникового стебля, и Тика спросила:
– Что ты теперь намерен делать, Секенр? Ты отправишься с нами и дальше?
Ее мать, как я заметил, пристально изучала меня. Но пыталась скрыть это. Встретившись со мной взглядом, она опустила глаза и сосредоточилась на еде, а потом, поперхнувшись, выплюнула рыбью кость, но мой ответ выслушала очень внимательно.
– Наверное, – сказал я. Я поежился, задрожал и придвинулся поближе к огню. Осенние дни были еще теплыми, но ночи становились все холоднее, и хотя я ни за что не сказал бы об этом вслух, главная моя проблема состояла в том, что моя туника осталась у Птадомира.
– Ты… живешь где-нибудь поблизости? – спросила Тика.
– Мой дом… Я не хочу возвращаться туда сейчас. Я и на самом деле из Города Тростников. Я там вырос.
– Но тогда ты в конце концов вернешься в свою страну?
Так мне впервые дали понять, что мы находимся вовсе не в Сатрапии Страны Тростников, а гораздо ближе к Дельте.
– Не сейчас. – В действительности я и сам не знал, что буду делать. Я играл в танал-мадт. Я брошу жребий и посмотрю, что мне выпадет.
Госпожа Неку, снова подавившись рыбьей костью, залезла рукой в рот, чтобы вытащить ее. Она моментально повернулась ко мне спиной, смущенная, как я полагал, столь грубым нарушением этикета Дельты. Справившись со своей задачей, она снова обернулась к нам, негромко рассмеялась и спросила:
– Великие волшебники всегда дают столь уклончивые ответы?
Я ответил ей очень незамысловато:
– Да, мы такие.
Я был уверен, что это заинтригует ее. Неку сочла, что я шучу, и поинтересовалась, лучше ли чародеи умеют смеяться, чем плакать. Она думала о том, как завладеть мной. Она видела во мне орудие, вещь, которую можно использовать.
Замешательство лишь на секунду отразилось на ее лице, на котором сразу же возникла маска, сквозь которую я ничего не мог разглядеть. Ее разум постоянно работал, напряженно работал, в особенности теперь, когда испуг, связанный с ее положением, уже прошел. Когда я избавил ее от Птадомира.
Интересно, догадывалась ли она, каково истинное положение вещей? О том, что я очень юный, лишь наполовину сформировавшийся чародей, у которого пока осталось еще очень много от обычного человека? А не заставляет ли это ее думать, что ей лучше избавиться от меня и найти кого-то еще? Или она думает, ах, а вот и тот, кого с успехом можно использовать, потому что у него недостаточно силы воли?
Моя реакция поразила меня самого. Мне хотелось остаться с ними. Меня влекло к Тике и даже к Неку, хотя я прекрасно понимал, что для нее я буду не более, чем кнутом в руке – я так истосковался по доброте и пониманию, что меня устраивало даже положение ручной собачонки. В конце концов любимую собаку не бьют и не ругают, а кормят, заботятся о ней, когда ей одиноко или когда она болеет, – а кто сделает это для Секенра?
Не сентиментальничай, Секенр. – Внутри меня встрепенулся отец. Его голос отчетливо звучал в моем разуме. – Отправляйся с ними и дальше, если тебе так хочется, но держи дистанцию. Храни свои тайны.
– Секенр? – Тика теребила меня за плечо. Я покачал головой. Отец молчал. Но он по-прежнему был рядом, по-прежнему слушал.
Я вернулся в реальный мир.
– Да?
Неку продолжала пристально разглядывать меня. Я понял, что среди нас есть человек, способный отбросить любые эмоции, переступить собственную добродетель ради высшей цели. Скорее всего, из нее получился бы гораздо лучший чародей, чем я.
Я быстро повернулся к Тике:
– А каковы сейчас вашипланы?
– Мы рассчитываем вернуться в столицу, – ответила она. – Там у нас есть друзья, которые нам помогут. Когда мы вернем свое состояние, мы все будем жить во дворце. Мне кажется, тебе это понравится.
– И мне так кажется, – ответил я. И на самом деле, часть меня не хотелавозвращаться в отцовский дом. Там отец был сильнее всего. Пока его дух обитает в этом жилище, я не могу считать его своим. Уж больно много в нем воспоминаний и призраков. Значит, ты, Секенр, так и остался ребенком, полностью подчиненным воле Ваштэма. Так? Ваштэм по-прежнему присутствовал в моем сознании, но кто был там хозяином? Я не знал. Просто невозможно поверить, с какой легкостью я позабыл о своей прежней жизни. Небольшая прогулка вниз по реке – и все мои страхи остались в прошлом, на меня больше не давил тяжкий груз магии, а отцовское наследие было попросту отброшено в сторону, как старая ненужная тряпка. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Единственное, чего я по-настоящему боялся – это потерять удачу, потому что попросту не мог во все это поверить!
Но вернуться в дом я не мог, покане мог, даже на несколько минут, чтобы забрать теплые вещи. Вернуться туда означало вернуться к тому, кем я был.
Нет, это мой танал-мадт, и жребий брошен.
Я жалел лишь об одном – о потере своей школьной сумки с книгой, над которой я работал. Я обязательно найду способ получить ее, возможно, когда буду больше знать о магии и смогу вернуться туда без всякого риска или просто пошлю за ней духа или призрака. Именно по этой причине я отправлюсь в путь вместе с этими двумя женщинами, не только потому, что они были единственными в мире людьми, которые не боялись меня, но и потому, что я был уверен в том, что смогу многому научиться от магов и волшебников Дельты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Лишь пройдя по суше уже значительное расстояние, я понял, что добрался до берега. Мне хотелось лечь, но я слишком замерз для этого. Я поплелся дальше, скрестив руки на обнаженной груди, – кисти так окоченели, что не сгибались, – и брел, пока наконец не услышал не шепот призраков, не ветер Лешэ, а утренний концерт самых обычных птиц. Небо над головой стало ярко-голубым, а солнце – замечательно теплым, как и песок, и камни у меня под ногами.
Вот так, греясь в солнечных лучах и сильно щурясь от яркого света, я вновь встретился с Неку и Тикой. Они прибежали по берегу, чтобы встретить меня, обе сжали меня в объятиях, и я уж испугался, что они собрались раздавить меня или разорвать на части, когда мы втроем исполняли сумасшедший дикий танец, крича, смеясь и плача одновременно. Я, Секенр Чародей, обнаружил, что полностью утратил способность облекать мысли в слова лишь от того, что кто-то с такой любовью и радостью приветствует меня, что мой приход впервые за долгое время был встречен криками радости, а не ужаса.
Глава 8 НА ВЕЛИКОЙ РЕКЕ
Несколько дней спустя, вечером, мы втроем сидели вокруг огня, поедая рыбу, выловленную нами с помощью остроги из тростникового стебля, и Тика спросила:
– Что ты теперь намерен делать, Секенр? Ты отправишься с нами и дальше?
Ее мать, как я заметил, пристально изучала меня. Но пыталась скрыть это. Встретившись со мной взглядом, она опустила глаза и сосредоточилась на еде, а потом, поперхнувшись, выплюнула рыбью кость, но мой ответ выслушала очень внимательно.
– Наверное, – сказал я. Я поежился, задрожал и придвинулся поближе к огню. Осенние дни были еще теплыми, но ночи становились все холоднее, и хотя я ни за что не сказал бы об этом вслух, главная моя проблема состояла в том, что моя туника осталась у Птадомира.
– Ты… живешь где-нибудь поблизости? – спросила Тика.
– Мой дом… Я не хочу возвращаться туда сейчас. Я и на самом деле из Города Тростников. Я там вырос.
– Но тогда ты в конце концов вернешься в свою страну?
Так мне впервые дали понять, что мы находимся вовсе не в Сатрапии Страны Тростников, а гораздо ближе к Дельте.
– Не сейчас. – В действительности я и сам не знал, что буду делать. Я играл в танал-мадт. Я брошу жребий и посмотрю, что мне выпадет.
Госпожа Неку, снова подавившись рыбьей костью, залезла рукой в рот, чтобы вытащить ее. Она моментально повернулась ко мне спиной, смущенная, как я полагал, столь грубым нарушением этикета Дельты. Справившись со своей задачей, она снова обернулась к нам, негромко рассмеялась и спросила:
– Великие волшебники всегда дают столь уклончивые ответы?
Я ответил ей очень незамысловато:
– Да, мы такие.
Я был уверен, что это заинтригует ее. Неку сочла, что я шучу, и поинтересовалась, лучше ли чародеи умеют смеяться, чем плакать. Она думала о том, как завладеть мной. Она видела во мне орудие, вещь, которую можно использовать.
Замешательство лишь на секунду отразилось на ее лице, на котором сразу же возникла маска, сквозь которую я ничего не мог разглядеть. Ее разум постоянно работал, напряженно работал, в особенности теперь, когда испуг, связанный с ее положением, уже прошел. Когда я избавил ее от Птадомира.
Интересно, догадывалась ли она, каково истинное положение вещей? О том, что я очень юный, лишь наполовину сформировавшийся чародей, у которого пока осталось еще очень много от обычного человека? А не заставляет ли это ее думать, что ей лучше избавиться от меня и найти кого-то еще? Или она думает, ах, а вот и тот, кого с успехом можно использовать, потому что у него недостаточно силы воли?
Моя реакция поразила меня самого. Мне хотелось остаться с ними. Меня влекло к Тике и даже к Неку, хотя я прекрасно понимал, что для нее я буду не более, чем кнутом в руке – я так истосковался по доброте и пониманию, что меня устраивало даже положение ручной собачонки. В конце концов любимую собаку не бьют и не ругают, а кормят, заботятся о ней, когда ей одиноко или когда она болеет, – а кто сделает это для Секенра?
Не сентиментальничай, Секенр. – Внутри меня встрепенулся отец. Его голос отчетливо звучал в моем разуме. – Отправляйся с ними и дальше, если тебе так хочется, но держи дистанцию. Храни свои тайны.
– Секенр? – Тика теребила меня за плечо. Я покачал головой. Отец молчал. Но он по-прежнему был рядом, по-прежнему слушал.
Я вернулся в реальный мир.
– Да?
Неку продолжала пристально разглядывать меня. Я понял, что среди нас есть человек, способный отбросить любые эмоции, переступить собственную добродетель ради высшей цели. Скорее всего, из нее получился бы гораздо лучший чародей, чем я.
Я быстро повернулся к Тике:
– А каковы сейчас вашипланы?
– Мы рассчитываем вернуться в столицу, – ответила она. – Там у нас есть друзья, которые нам помогут. Когда мы вернем свое состояние, мы все будем жить во дворце. Мне кажется, тебе это понравится.
– И мне так кажется, – ответил я. И на самом деле, часть меня не хотелавозвращаться в отцовский дом. Там отец был сильнее всего. Пока его дух обитает в этом жилище, я не могу считать его своим. Уж больно много в нем воспоминаний и призраков. Значит, ты, Секенр, так и остался ребенком, полностью подчиненным воле Ваштэма. Так? Ваштэм по-прежнему присутствовал в моем сознании, но кто был там хозяином? Я не знал. Просто невозможно поверить, с какой легкостью я позабыл о своей прежней жизни. Небольшая прогулка вниз по реке – и все мои страхи остались в прошлом, на меня больше не давил тяжкий груз магии, а отцовское наследие было попросту отброшено в сторону, как старая ненужная тряпка. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Единственное, чего я по-настоящему боялся – это потерять удачу, потому что попросту не мог во все это поверить!
Но вернуться в дом я не мог, покане мог, даже на несколько минут, чтобы забрать теплые вещи. Вернуться туда означало вернуться к тому, кем я был.
Нет, это мой танал-мадт, и жребий брошен.
Я жалел лишь об одном – о потере своей школьной сумки с книгой, над которой я работал. Я обязательно найду способ получить ее, возможно, когда буду больше знать о магии и смогу вернуться туда без всякого риска или просто пошлю за ней духа или призрака. Именно по этой причине я отправлюсь в путь вместе с этими двумя женщинами, не только потому, что они были единственными в мире людьми, которые не боялись меня, но и потому, что я был уверен в том, что смогу многому научиться от магов и волшебников Дельты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127