Куда как разумнее дождаться более благоприятного момента.
В результате, когда все осталось позади, Айви просто его поцеловала и назвала молодцом. Ни чуточки не покривив душой: для человека, не верившего в магию, он держался просто отменно. Замечательный юноша, надо только дать ему время разобраться, что к чему, и выбросить из головы вздорные обыкновенские предубеждения.
— Привет, — обратилась Айви к двери, — ты что, меня не узнаешь?
Со стороны двери ответа не последовало. Девушка с досады прикусила язык: как же она могла забыть, что ее отца здесь нет. Король Дор обладал талантом, позволявшим беседовать с неодушевленными предметами: задавать им вопросы и получать ответы на человеческом языке. Замок Ругна, где король жил очень давно, был буквально пропитан его магией, поэтому Айви привыкла здороваться с дверьми, а они, завидя принцессу, узнавали ее и открывались сами. Но здешний замок представлял собой лишь копию королевской резиденции, созданную для демонстрации в дурных снах.
Король Дор здесь не бывал: молчание дверей объяснялось именно этим, а не выветриванием его чар. Однако в глазах Грея все выглядело иначе.
— Двери, они.., хм.., не всегда узнают знакомых, — подал он голос. — Может, стоит повернуть ручку.
Однако его снисходительная любезность уже несколько поднадоела. Девушка решила преподать ему наглядный урок и с этой целью сконцентрировалась на двери, усиливая настроенность на отцовские чары. В конце концов, копия парадных дверей замка Ругна должна копировать не только форму но, в какой-то мере и магическое содержание подлинника.
— Открывайся, противная деревяшка, а не то как пну!
Дверь поспешно распахнулась. Айви, с чувством глубокого удовлетворения, увидела, как у Грея отвисла челюсть. Правда, спустя миг он опомнился.
— Она.., хм.., была вовсе не заперта.. Должно быть, ее… хм.., отворило порывом ветра.
— Какого еще ветра? — елейным голоском осведомилась Айви, которую так и подмывало вместо двери пнуть это упрямое хмыкало. Воздух на вершине горы был совершенно неподвижен.
Грей промолчал. По правде сказать, он, хоть никто его и не пнул, ощущал себя пень-пнем. Каковое ощущение отнюдь не радовало.
Они вошли внутрь. В холле, разумеется, никого не было.
Начиная подъем, Айви благоразумно попросила во множестве видневшиеся то тут, то там привмйения не видеться., чтобы не смущать понапрасну Грея. Это относилось и к призракам замка — она решила оставить до поры все как есть.
— Замок пуст? — удивился Грей.
— Он не настоящий, — напомнила ему Айви. — Разве ты забыл, что мы в царстве снов? Это просто декорация, необходимая, чтобы разыгрывать сцены из страшных снов, действие которых происходит в замке Ругпа. А если здесь кто и появится, то не реальные люди, а как бы актеры тыквы.
Грею, судя по выражению лица, мучительно хотелось сказать что-то «для ее же пользы», по оп сдержался.
— Ладно, и как же мы будем действовать дальше?
— Посмотрим, куда поплывет эта гора. Отсюда, сверху, все видно, так что когда станем проплывать мимо знакомой мне местности, мы сойдем, и я отведу тебя в настоящий замок Ругна.
И снова он с трудом подавил желание высказать все, что думал по этому поводу, а вместо того осторожно спросил:
— Но, если это, по-твоему, царство снов, то мы не сможем добраться отсюда до настоящего Ксанфа?
— Нет, сможем, просто сначала мне нужно найти знакомый участок тыквы. Я ведь бывала здесь раньше, так что если увижу, например, разливанное море касторки… — Она не закончила фразу и с отвращением сморщилась.
— Море касторки? — переспросил Грей.
— Ну, может не совсем море, но озеро — это точно. Самой настоящей гадкой касторки! Говорят, ее выжимают из каких-то особенных грибов с касторовыми шляпками. И дают детям из вредности!
— Помню, — скривился следом за ней Грей, — меня в детстве тоже пичкали. Только у нас эту пакость добывают из бобов. Да, что-что, а касторка для дурных снов в самый раз.
— Надо же, я где-то слышала, будто у вас в Обыкновении всякие вредные штуковины (как, впрочем и полезные) не растут на кустах, а.., хм.., запамятовала.., то ли их вылавливают в заводях, то ли они и вовсе сами собой заводятся.
— Их делают на заводах, — поправил девушку Грей. — По большей части, так оно и есть. Бывают заводы химические, оружейные… Порой там делают такую дрянь, что ни в одном кошмарном сне не приснится.
— Так или иначе, — продолжила Айви, — увидев касторовое озеро, мы сможем идти дальше тем путем, которым я хаживала в детстве. Там есть дур-дом с тараканами и молочная река с кисельными берегами: на ее восточном берегу находятся сады сладостей, которые так из-за этого и называются — восточные сладости. Ну и прочих страшных ужасностей полным-полно.
— Что такого страшного в кисельном берегу? Или в сладостях?
— Как ты не понимаешь: самое страшное — это искушение. Отведаешь киселя — раскиснешь, съешь леденец — оледенеешь, сорвешь карамель — сядешь на мель… Короче, поддавшись искушению, ты рискуешь остаться в царстве снов навсегда. Вообще, тут лучше ничего не трогать, а уж есть, пока отсюда не выберемся, только свою еду.
— Наш последний сандвич с бобами мы уже умяли, — напомнил Грей, — и вовремя, а то несвежие бобы на вкус не лучше тех, из которых добывают касторку.
— Вот уж не надо! — воскликнула Айви. — Раз так, давай лучше выспимся и будем надеяться, что сумеем найти дорогу прежде, чем успеем проголодаться.
— Ага, — буркнул Грей, — главное, не надо бояться искушений. Они, как ты сказала, страшней всего, но, по-моему, тут никто не собирается пугать нас едой.
Его покровительственная ирония вывела Айви из себя.
— Чего-чего, а искушений хватает. Пойдем, покажу.
И отвела его на кухню, где он увидел целый стол, уставленный напитками и испускавшими аппетитный аромат яствами.
— Да тут полно еды! — воскликнул Грей. — Правда, некоторые блюда с виду чудные. Ты, правда, не собираешься есть?
— Конечно, — отвечала Айви, — тут все или несъедобное, как ватрушки из ваты, или вредное, как рахит-лукум, Или опасное, как вспышки, или противное, как галюй-пудинг.
— А это что? — Он указал на стакан с заманчиво выглядевшим напитком.
— Хочешь выпить, лучше сначала присядь. Это спотыкач.
Грей сморщился, и Айви поняла: он только что прикусил язык, чтобы не рассмеяться. Странные обыкновены использовали странную магию в странных целях — отгоняли веселье с помощью боли.
— А как насчет этого? — Содержимое второго стакана было насыщенного коричневого цвета.
— Шоколадное молоко.
— А в нем-то что худого?
— Как что? Оно ведь шоко-ладное. То есть запросто может наладить такой шок…
— Да, «шок — это по-нашему», — пробормотал Грей. — Но есть все-таки хочется, несмотря на все твои смешные каламбуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
В результате, когда все осталось позади, Айви просто его поцеловала и назвала молодцом. Ни чуточки не покривив душой: для человека, не верившего в магию, он держался просто отменно. Замечательный юноша, надо только дать ему время разобраться, что к чему, и выбросить из головы вздорные обыкновенские предубеждения.
— Привет, — обратилась Айви к двери, — ты что, меня не узнаешь?
Со стороны двери ответа не последовало. Девушка с досады прикусила язык: как же она могла забыть, что ее отца здесь нет. Король Дор обладал талантом, позволявшим беседовать с неодушевленными предметами: задавать им вопросы и получать ответы на человеческом языке. Замок Ругна, где король жил очень давно, был буквально пропитан его магией, поэтому Айви привыкла здороваться с дверьми, а они, завидя принцессу, узнавали ее и открывались сами. Но здешний замок представлял собой лишь копию королевской резиденции, созданную для демонстрации в дурных снах.
Король Дор здесь не бывал: молчание дверей объяснялось именно этим, а не выветриванием его чар. Однако в глазах Грея все выглядело иначе.
— Двери, они.., хм.., не всегда узнают знакомых, — подал он голос. — Может, стоит повернуть ручку.
Однако его снисходительная любезность уже несколько поднадоела. Девушка решила преподать ему наглядный урок и с этой целью сконцентрировалась на двери, усиливая настроенность на отцовские чары. В конце концов, копия парадных дверей замка Ругна должна копировать не только форму но, в какой-то мере и магическое содержание подлинника.
— Открывайся, противная деревяшка, а не то как пну!
Дверь поспешно распахнулась. Айви, с чувством глубокого удовлетворения, увидела, как у Грея отвисла челюсть. Правда, спустя миг он опомнился.
— Она.., хм.., была вовсе не заперта.. Должно быть, ее… хм.., отворило порывом ветра.
— Какого еще ветра? — елейным голоском осведомилась Айви, которую так и подмывало вместо двери пнуть это упрямое хмыкало. Воздух на вершине горы был совершенно неподвижен.
Грей промолчал. По правде сказать, он, хоть никто его и не пнул, ощущал себя пень-пнем. Каковое ощущение отнюдь не радовало.
Они вошли внутрь. В холле, разумеется, никого не было.
Начиная подъем, Айви благоразумно попросила во множестве видневшиеся то тут, то там привмйения не видеться., чтобы не смущать понапрасну Грея. Это относилось и к призракам замка — она решила оставить до поры все как есть.
— Замок пуст? — удивился Грей.
— Он не настоящий, — напомнила ему Айви. — Разве ты забыл, что мы в царстве снов? Это просто декорация, необходимая, чтобы разыгрывать сцены из страшных снов, действие которых происходит в замке Ругпа. А если здесь кто и появится, то не реальные люди, а как бы актеры тыквы.
Грею, судя по выражению лица, мучительно хотелось сказать что-то «для ее же пользы», по оп сдержался.
— Ладно, и как же мы будем действовать дальше?
— Посмотрим, куда поплывет эта гора. Отсюда, сверху, все видно, так что когда станем проплывать мимо знакомой мне местности, мы сойдем, и я отведу тебя в настоящий замок Ругна.
И снова он с трудом подавил желание высказать все, что думал по этому поводу, а вместо того осторожно спросил:
— Но, если это, по-твоему, царство снов, то мы не сможем добраться отсюда до настоящего Ксанфа?
— Нет, сможем, просто сначала мне нужно найти знакомый участок тыквы. Я ведь бывала здесь раньше, так что если увижу, например, разливанное море касторки… — Она не закончила фразу и с отвращением сморщилась.
— Море касторки? — переспросил Грей.
— Ну, может не совсем море, но озеро — это точно. Самой настоящей гадкой касторки! Говорят, ее выжимают из каких-то особенных грибов с касторовыми шляпками. И дают детям из вредности!
— Помню, — скривился следом за ней Грей, — меня в детстве тоже пичкали. Только у нас эту пакость добывают из бобов. Да, что-что, а касторка для дурных снов в самый раз.
— Надо же, я где-то слышала, будто у вас в Обыкновении всякие вредные штуковины (как, впрочем и полезные) не растут на кустах, а.., хм.., запамятовала.., то ли их вылавливают в заводях, то ли они и вовсе сами собой заводятся.
— Их делают на заводах, — поправил девушку Грей. — По большей части, так оно и есть. Бывают заводы химические, оружейные… Порой там делают такую дрянь, что ни в одном кошмарном сне не приснится.
— Так или иначе, — продолжила Айви, — увидев касторовое озеро, мы сможем идти дальше тем путем, которым я хаживала в детстве. Там есть дур-дом с тараканами и молочная река с кисельными берегами: на ее восточном берегу находятся сады сладостей, которые так из-за этого и называются — восточные сладости. Ну и прочих страшных ужасностей полным-полно.
— Что такого страшного в кисельном берегу? Или в сладостях?
— Как ты не понимаешь: самое страшное — это искушение. Отведаешь киселя — раскиснешь, съешь леденец — оледенеешь, сорвешь карамель — сядешь на мель… Короче, поддавшись искушению, ты рискуешь остаться в царстве снов навсегда. Вообще, тут лучше ничего не трогать, а уж есть, пока отсюда не выберемся, только свою еду.
— Наш последний сандвич с бобами мы уже умяли, — напомнил Грей, — и вовремя, а то несвежие бобы на вкус не лучше тех, из которых добывают касторку.
— Вот уж не надо! — воскликнула Айви. — Раз так, давай лучше выспимся и будем надеяться, что сумеем найти дорогу прежде, чем успеем проголодаться.
— Ага, — буркнул Грей, — главное, не надо бояться искушений. Они, как ты сказала, страшней всего, но, по-моему, тут никто не собирается пугать нас едой.
Его покровительственная ирония вывела Айви из себя.
— Чего-чего, а искушений хватает. Пойдем, покажу.
И отвела его на кухню, где он увидел целый стол, уставленный напитками и испускавшими аппетитный аромат яствами.
— Да тут полно еды! — воскликнул Грей. — Правда, некоторые блюда с виду чудные. Ты, правда, не собираешься есть?
— Конечно, — отвечала Айви, — тут все или несъедобное, как ватрушки из ваты, или вредное, как рахит-лукум, Или опасное, как вспышки, или противное, как галюй-пудинг.
— А это что? — Он указал на стакан с заманчиво выглядевшим напитком.
— Хочешь выпить, лучше сначала присядь. Это спотыкач.
Грей сморщился, и Айви поняла: он только что прикусил язык, чтобы не рассмеяться. Странные обыкновены использовали странную магию в странных целях — отгоняли веселье с помощью боли.
— А как насчет этого? — Содержимое второго стакана было насыщенного коричневого цвета.
— Шоколадное молоко.
— А в нем-то что худого?
— Как что? Оно ведь шоко-ладное. То есть запросто может наладить такой шок…
— Да, «шок — это по-нашему», — пробормотал Грей. — Но есть все-таки хочется, несмотря на все твои смешные каламбуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100