Просить его уйти бесполезно, а прогнать — силенок маловато. Вот и скрипим зубами, а поделать ничего не можем. Поможешь — так мы тебя припасами по уши завалим.
— Так, — принялся размышлять вслух юноша. — Должен признаться, что всякого рода цензуру я и сам на дух не переношу. Считается, что у нас ее нет, но на самом деле мы тоже затюканы всякими идиотскими правилами, указаниями и предписаниями. Помочь вам — дело святое, тем более что, как я понимаю, это и будет мое первое испытание в игре. Сделаю, что смогу, но сначала мне надо разузнать об этой посудине побольше. Например, ты тут про дым говорил он что, шибко вонючий?
— Я бы не сказал. Запах у него сладкий, даже приторный. Поначалу кажется приятным, а потом… — староста махнул рукой. — Ну сам посуди: в каком настоящем деле можно обойтись без забористого словца? Ежели ты, скажем, каменщик, а тебе напарник булыжник на ногу уронит — ты что скажешь? То-то и оно — а у любого из нас только «пи… » и получится. Или, скажем, присмотрел ты девку и хочешь назвать ейные причиндалы своими именами. Так ведь и тут дальше «пи… » не двинешься. Вот она, свобода пищать. Жуть!
— Жуть! — согласился Даг. — Как, говоришь, будет по-вашему собака женского рода?
— Пи…
— Так я и думал. Тяжелый, однако, случай. У нас в Обыкновении в некоторых землях тоже вводили цензуру из самых лучших побуждений: ради укрепления нравственности и всего такого. Кончалось это везде одинаково — люди теряли даже подобие свободы. Им навязывали правила, которые могли даже не иметь смысла, их просто требовалось выполнять. Скоро вам просто нечем будет дышать.
— Ты прав, — печально кивнул староста. — Мы уже, можно сказать, задыхаемся в этих гнусных парах.
Остальные дружно закивали, а некоторые, еще и закашлялись.
Нада пребывала в изумлении: выходило, что она недооценила обыкновена. Парень оказался куда смышленее, чем ей казалось. Это ж надо было так быстро вникнуть в здешние проблемы и найти общий язык с неприветливыми перешейцами!
— Ладно, — подолжал Даг. — Суть дела мне более-менее ясна. Но известно ли вам, как с этой напастью бороться?
— Известно-то известно, только нам это, к сожалению, уже не под силу. Здесь нужен человек со стороны, не отравленный дымом. Поэтому мы к тебе и обратились.
— Ну-ну, и что нужно делать?
— Нужно залить топки под трубами либеральной перекисью. Цензурный фимиам от этого скиснет и вместо дыма цензуры из труб повалит дух свободы. «Цензор» этого духа на дух не переносит, так что ему ничего не останется кроме как отвалить от Перешейка и отправиться на… пииии…
Губы Дага искривились в усмешке — видать, в Обыкновении бытовали иные способы борьбы с цензурой и пробуждения духа свободы — однако высказываться по этому поводу юноша не стал.
— Как добыть эту перекись? — полюбопытствовал он.
— Ясно дело как: зачерпнуть перекислым ведром из перекислого колодца.
— Ну конечно, как же иначе… И где вся эта перекислятина находится?
— Так сразу и не скажешь. Раньше-то мы знали, но нынче «Цензор» объявил эти сведения государственной тайной и присвоил им гриф секретности. Кто пытается выведать секрет, того гриф долбает клювом по темечку. Ежели кто что и может сказать, так это Ведьма К.
— Ведьма К?
— Она самая. Колодец перекислый, он вроде как в ейных владениях.
— А где они, «ейные» владения. Далеко?
— Так… Пии… же их знает.
— Лихо! Ну хоть в какой стороне?
— Вон там — староста указал рукой, с опаской глядя на небо: не иначе как побаивался грифа секретности.
— Стало быть, нам туда, — заявил Даг. — Готовьте припасы, я вернусь.
Экран поплыл в указанном направлении, и Нада волей-неволей направилась туда же. Не имея понятия, как найти Ведьму К и раздобыть перекись, она все же решила, что лучше поискать все эти штуковины, чем без конца препираться с поселянами. Впрочем, довольно скоро они увидели стоявшее прямо посреди лужайки и даже не особо перекисло выглядевшее ведро. Однако стоило девушке потянуться за ним, как оно отлетело, оказавшись вне пределов досягаемости.
— Свобода просто так в руки не дается, — с глубокомысленным видом произнес Даг. — Конечно, местным головотяпам с запудренными цензурой мозгами это ведерко не раздобыть. Но мы с тобой — другое дело. Можешь ты зайти сзади, чтобы я погнал его прямо на тебя?
Кивнув, Нада превратилась в маленькую змейку, чтобы заползти сзади, и тут же сообразила, что это был опрометчивый поступок. Она выскользнула из одежды, а стало быть, когда будет одеваться, Даг увидит ее голой. Хуже того — и трусики увидит! А порядочная принцесса никак не может позволить себе демонстрировать трусики какому-то обыкновену. Однако решение этого вопроса Нада отложила на потом — дело прежде всего. Принцесса проползла под кустами и оказалась как раз позади ведра… и перед давешней проблемой. Она не могла взять ведро в змеином обличье — рук-то у змей не бывает — и не могла превратиться в человека, чтобы не показаться голой перед обыкновеном. Пришлось ей ползти к ближайшему простынному кусту, превратиться там в девушку, сорвать простыню, завернуться в нее, и снова обернуться змеей. Придерживая краешек простыни змеиной пастью, она подкралась к ведру сзади. Впрочем, могла бы и не таиться: змеи ведер не хватают, и ведра, соответственно, змей не боятся.
Как только она залегла в засаде, экран с Дагом, грозно ухая, двинулся прямиком на ведро. Оно, поддразнивая его, стало отступать и вскоре оказалось в пределах досягаемости Нады. Та мигом приняла человеческое обличье и, не забывая придерживать одной рукой простыню, схватила другой ведро за ручку. Оно задергалось, но уразумев, что вырваться не удастся, успокоилось.
— Полдела сделано! — с довольным видом заявил Даг. — Теперь пойдем искать Ведьму К.
— Минуточку, — сказала Нада. — Я сейчас вернусь. Поспешив туда, где осталась ее одежда, принцесса спряталась за деревом и торопливо натянула платье. Что было не так-то просто: одеваться с помощью одной руки не слишком удобно, а выпустить ведро она не могла. Удерет мигом, и ищи-свищи. В конце концов Наде удалось справиться с этим затруднением, но она поняла, что, меняя облик, следует быть осторожнее.
Они двинулись дальше, но неожиданно оказались на краю заснеженного поля.
— Странно! — удивленно пробормотала Нада. — Чтобы в Ксанфе в такое время да выпал снег! Да и странный он какой-то. Жидковатый — вроде как тает…
— Может — это не настоящий снег? — предположил Даг.
Присев на корточки, Нада прикоснулась к снежному одеялу пальцем.
— Холодный… — пробормотала она и поднесла палец к губам. Брови ее поползли вверх.
— О, да это мороженое!
— Мороженое? — удивился Даг.
— Оно самое. Сливочное мороженое. Тепло, вот оно и тает.
— Ясно… то есть ничего не ясно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Так, — принялся размышлять вслух юноша. — Должен признаться, что всякого рода цензуру я и сам на дух не переношу. Считается, что у нас ее нет, но на самом деле мы тоже затюканы всякими идиотскими правилами, указаниями и предписаниями. Помочь вам — дело святое, тем более что, как я понимаю, это и будет мое первое испытание в игре. Сделаю, что смогу, но сначала мне надо разузнать об этой посудине побольше. Например, ты тут про дым говорил он что, шибко вонючий?
— Я бы не сказал. Запах у него сладкий, даже приторный. Поначалу кажется приятным, а потом… — староста махнул рукой. — Ну сам посуди: в каком настоящем деле можно обойтись без забористого словца? Ежели ты, скажем, каменщик, а тебе напарник булыжник на ногу уронит — ты что скажешь? То-то и оно — а у любого из нас только «пи… » и получится. Или, скажем, присмотрел ты девку и хочешь назвать ейные причиндалы своими именами. Так ведь и тут дальше «пи… » не двинешься. Вот она, свобода пищать. Жуть!
— Жуть! — согласился Даг. — Как, говоришь, будет по-вашему собака женского рода?
— Пи…
— Так я и думал. Тяжелый, однако, случай. У нас в Обыкновении в некоторых землях тоже вводили цензуру из самых лучших побуждений: ради укрепления нравственности и всего такого. Кончалось это везде одинаково — люди теряли даже подобие свободы. Им навязывали правила, которые могли даже не иметь смысла, их просто требовалось выполнять. Скоро вам просто нечем будет дышать.
— Ты прав, — печально кивнул староста. — Мы уже, можно сказать, задыхаемся в этих гнусных парах.
Остальные дружно закивали, а некоторые, еще и закашлялись.
Нада пребывала в изумлении: выходило, что она недооценила обыкновена. Парень оказался куда смышленее, чем ей казалось. Это ж надо было так быстро вникнуть в здешние проблемы и найти общий язык с неприветливыми перешейцами!
— Ладно, — подолжал Даг. — Суть дела мне более-менее ясна. Но известно ли вам, как с этой напастью бороться?
— Известно-то известно, только нам это, к сожалению, уже не под силу. Здесь нужен человек со стороны, не отравленный дымом. Поэтому мы к тебе и обратились.
— Ну-ну, и что нужно делать?
— Нужно залить топки под трубами либеральной перекисью. Цензурный фимиам от этого скиснет и вместо дыма цензуры из труб повалит дух свободы. «Цензор» этого духа на дух не переносит, так что ему ничего не останется кроме как отвалить от Перешейка и отправиться на… пииии…
Губы Дага искривились в усмешке — видать, в Обыкновении бытовали иные способы борьбы с цензурой и пробуждения духа свободы — однако высказываться по этому поводу юноша не стал.
— Как добыть эту перекись? — полюбопытствовал он.
— Ясно дело как: зачерпнуть перекислым ведром из перекислого колодца.
— Ну конечно, как же иначе… И где вся эта перекислятина находится?
— Так сразу и не скажешь. Раньше-то мы знали, но нынче «Цензор» объявил эти сведения государственной тайной и присвоил им гриф секретности. Кто пытается выведать секрет, того гриф долбает клювом по темечку. Ежели кто что и может сказать, так это Ведьма К.
— Ведьма К?
— Она самая. Колодец перекислый, он вроде как в ейных владениях.
— А где они, «ейные» владения. Далеко?
— Так… Пии… же их знает.
— Лихо! Ну хоть в какой стороне?
— Вон там — староста указал рукой, с опаской глядя на небо: не иначе как побаивался грифа секретности.
— Стало быть, нам туда, — заявил Даг. — Готовьте припасы, я вернусь.
Экран поплыл в указанном направлении, и Нада волей-неволей направилась туда же. Не имея понятия, как найти Ведьму К и раздобыть перекись, она все же решила, что лучше поискать все эти штуковины, чем без конца препираться с поселянами. Впрочем, довольно скоро они увидели стоявшее прямо посреди лужайки и даже не особо перекисло выглядевшее ведро. Однако стоило девушке потянуться за ним, как оно отлетело, оказавшись вне пределов досягаемости.
— Свобода просто так в руки не дается, — с глубокомысленным видом произнес Даг. — Конечно, местным головотяпам с запудренными цензурой мозгами это ведерко не раздобыть. Но мы с тобой — другое дело. Можешь ты зайти сзади, чтобы я погнал его прямо на тебя?
Кивнув, Нада превратилась в маленькую змейку, чтобы заползти сзади, и тут же сообразила, что это был опрометчивый поступок. Она выскользнула из одежды, а стало быть, когда будет одеваться, Даг увидит ее голой. Хуже того — и трусики увидит! А порядочная принцесса никак не может позволить себе демонстрировать трусики какому-то обыкновену. Однако решение этого вопроса Нада отложила на потом — дело прежде всего. Принцесса проползла под кустами и оказалась как раз позади ведра… и перед давешней проблемой. Она не могла взять ведро в змеином обличье — рук-то у змей не бывает — и не могла превратиться в человека, чтобы не показаться голой перед обыкновеном. Пришлось ей ползти к ближайшему простынному кусту, превратиться там в девушку, сорвать простыню, завернуться в нее, и снова обернуться змеей. Придерживая краешек простыни змеиной пастью, она подкралась к ведру сзади. Впрочем, могла бы и не таиться: змеи ведер не хватают, и ведра, соответственно, змей не боятся.
Как только она залегла в засаде, экран с Дагом, грозно ухая, двинулся прямиком на ведро. Оно, поддразнивая его, стало отступать и вскоре оказалось в пределах досягаемости Нады. Та мигом приняла человеческое обличье и, не забывая придерживать одной рукой простыню, схватила другой ведро за ручку. Оно задергалось, но уразумев, что вырваться не удастся, успокоилось.
— Полдела сделано! — с довольным видом заявил Даг. — Теперь пойдем искать Ведьму К.
— Минуточку, — сказала Нада. — Я сейчас вернусь. Поспешив туда, где осталась ее одежда, принцесса спряталась за деревом и торопливо натянула платье. Что было не так-то просто: одеваться с помощью одной руки не слишком удобно, а выпустить ведро она не могла. Удерет мигом, и ищи-свищи. В конце концов Наде удалось справиться с этим затруднением, но она поняла, что, меняя облик, следует быть осторожнее.
Они двинулись дальше, но неожиданно оказались на краю заснеженного поля.
— Странно! — удивленно пробормотала Нада. — Чтобы в Ксанфе в такое время да выпал снег! Да и странный он какой-то. Жидковатый — вроде как тает…
— Может — это не настоящий снег? — предположил Даг.
Присев на корточки, Нада прикоснулась к снежному одеялу пальцем.
— Холодный… — пробормотала она и поднесла палец к губам. Брови ее поползли вверх.
— О, да это мороженое!
— Мороженое? — удивился Даг.
— Оно самое. Сливочное мороженое. Тепло, вот оно и тает.
— Ясно… то есть ничего не ясно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93