Он был высок ростом, хорош собой, не слишком глуп, совершенно невежествен по части магии и большой охотник облапить хорошенькую девушку. Стоило этому фрукту увидеть ее среди прочих возможных спутников, как у него чуть глазки на лоб не вылезли. Нада мысленно приготовилась к нелегкому путешествию. Утешало одно: проведя игру, она навсегда отделается и от обыкновена, и от обязательств перед демонами. Ради этого можно и потерпеть.
Как она и предполагала, самоуверенный юнец взялся принимать решения сам и, естественно, сразу принял самое нелепое из всех возможных. Будучи родом из Обыкновении, где на деревьях не растет почти никакой еды, он вбил себе в голову, будто ему потребуются припасы. И даже оружие. О том, как он собирается пустить в ход оружие, находясь по ту сторону экрана, этот пентюх даже не задумался. Чем забивать башку пустяками, постарался бы лучше поверить в магию.
Впрочем, выходило, что его упрямое неверие ей на пользу. Чем дольше он будет сомневаться в реальности происходящего, тем дольше не сможет даже попытаться ее облапить (сделать это через экран не проще, чем огреть кого-нибудь дубиной). А значит, ей не придется отделываться от его приставаний. Правда, селяне из Перешейки наверняка удивятся, увидев болтающееся в воздухе окошко с физиономией, но с этим она как-нибудь справится.
В деревне их приближение было замечено издалека, и староста, с виду отъявленный грубиян и задира, вышел им навстречу.
— Могу я полюбопытствовать, что прекрасная принцесса Нада и странный магический экран делают в нашем захолустье? — ляпнул он с деревенской прямотой.
— Мы направляемся к Доброму Волшебнику, — ответила Нада. — Путь предстоит нелегкий, так что нам хотелось бы разжиться припасами и оружием.
— А почему вы не воспользуетесь зачарованной тропой?
— Это запрещено правилами. Мы должны преодолевать препятствия, а не путешествовать под защитой чар.
— Ну что ж, с первыми трудностями вы, можно сказать, уже столкнулись. Мы люди простые, грубые, чужаков не жалуем, и никакой помощи от нас вы не дождетесь. Не будь ты такой красоткой, мы бы тебе еще и бока намяли.
— Не смей так с ней разговаривать! — подал голос с экрана Даг.
Конечно, он наверняка из тех задир, которые вечно сами влипают в истории и других втягивают.
— Все в порядке, Даг, — торопливо проговорила девушка. — Они нас не тронут.
— Попробовали бы. Один такой попробовал, так от него одни уши остались.
— Что касается тебя, дух, — промолвил староста, — ты-то не красотка, и если вылезешь из своего волшебного окошка, мы с удовольствием зададим тебе хорошую трепку.
— Да сумей я оттуда вылезти, я бы тебе рога поотшиб, старый козел!
— Прошу не беспокоиться, мы уже уходим, — зачастила Нада, загораживая экран своим телом.
— Ничего мы не уходим! — возразил Даг, появляясь вместе с экраном из-за ее спины. — Мне, конечно, в кайф любоваться твоей…
Последнее слово получилось смазанным, но Нада поняла о чем речь. Будь у этого парня возможность, он непременно протянул бы с экрана руку, чтобы похлопать или ущипнуть ее за… то самое место.
— Но я не собираюсь сваливать при виде шайки деревенских придурков.
— Очень хотелось бы знать, — с угрозой пробормотал староста, в то время как угрюмые поселяне смыкались вокруг экрана, — почему это наглое привидение считает возможным нас оскорблять?
— Нет! — торопливо возразила Нада, снова пытаясь заслонить экран. — Он никого не хотел обидеть, просто не знает здешних обычаев…
Ей было не по себе, потому как ее буквально буравили похотливыми взглядами. Причем поселяне ничуть не уступали в этом Дагу.
— А вот и собираюсь! — подал голос обыкновен. — Со всей ответственностью заявляю, что деревня ваша …ая, а всем вам место в …опе!
От Нады не укрылось, что и на сей раз его слова оказались смазанными. Система могла полностью блокировать выражения, имеющие отношения к Взрослым Тайнам, если бы их попытались употребить в присутствии детей, однако таковых поблизости не было. Что же до самого Дага, то обыкновены, как правило, присоединяются к заговору задолго до того, как становятся взрослыми.
Однако досада пересилила в ней даже любопытство, и девушка отступила в сторону, сложив руки на груди. Пусть эти невежи ругаются, сколько им угодно.
— Выметайся из нашей деревни, рыло экранное! — заорал староста. — Нам тут такие проходимцы ни к чему!
— От проходимца слышу! — не остался в долгу Даг. — Мне бы век твоей физиономии не видеть, да припасы нужны. Почему бы тебе ими не поделиться — мигом от меня избавишься.
— Припасы, говоришь? — на лице старосты появилась хитрая ухмылка, — а чем, скажи на милость, ты собираешься за них расплачиваться?
Расплачиваться Дагу и впрямь было нечем, однако обескуражить обыкновена оказалось не так-то просто.
— Скажи сначала, что тебе нужно, дурила?
— Мне? Мне, да и всем нам нужно избавиться от «Цензора».
— От кого? — похоже, обыкновен все же опешил.
— Не от кого, а от чего. Это такой корабль, «Цензор» называется. Физически он встал на якорь у Перешейка, а фактически сидит на нашей Перешейке. Ввел повсюду цензуру, устанавливает для всех цензы, требует приобретать на все лиценз ии. Дымищем своим весь воздух испоганил, ни житья от него, ни продыху. Вдобавок его мощь постоянно возрастает: сначала он нам просто досаждал, потом стал портить жизнь, а коли дело пойдет так и дальше, то и вовсе поработит.
Нада тоже удивилась услышанному, но сочла это прекрасной возможностью перевести разговор в другое русло и замять ссору.
— Но как же этот корабль взял над вами такую власть? — поинтересовалась она. — Он же на воде, а деревня на суше.
— «Цензор» стоит у берега и дымит в две трубы, а дым сносит прямо на деревню. Не простой дым: у нас от него мозги туманятся, и характер портится. Думаешь, отчего мы тут такие неприветливые — все из-за цензуры этой поганой. Наглотаешься дымища и можешь делать только то, что можно. То есть то, что «Цензор» разрешит. Тоска, а не жизнь. Такого, наверное, даже в унылой Обыкновении не бывает.
— Бывает, — возразил Даг. — Не везде, но в некоторых местах еще как бывает. Правда, обыкновенская цензура больше всего ограничивает свободу слова и печати.
— Свободой слова у нас теперь и не пахнет, дымом все провоняло, а вот свободы пищать — сколько угодно. Хочешь сказать что-нибудь не по-ихнему, а получается один писк. Одно могу сказать… — староста гневно разинул рот, но оттуда вырвался лишь высокий протяжный писк.
— Э, ребята, да вы, я смотрю, влипли не на шутку, — посерьезнел Даг. — Как же вас угораздило такое допустить?
— Так ведь хотели как лучше, чтоб, значится, детишки раньше поры не узнавали чего не надобно, чтобы брани нехорошей поменьше стало, то да се… «Цензора» этого мы сами и пригласили, а как смекнули, так уже поздно было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Как она и предполагала, самоуверенный юнец взялся принимать решения сам и, естественно, сразу принял самое нелепое из всех возможных. Будучи родом из Обыкновении, где на деревьях не растет почти никакой еды, он вбил себе в голову, будто ему потребуются припасы. И даже оружие. О том, как он собирается пустить в ход оружие, находясь по ту сторону экрана, этот пентюх даже не задумался. Чем забивать башку пустяками, постарался бы лучше поверить в магию.
Впрочем, выходило, что его упрямое неверие ей на пользу. Чем дольше он будет сомневаться в реальности происходящего, тем дольше не сможет даже попытаться ее облапить (сделать это через экран не проще, чем огреть кого-нибудь дубиной). А значит, ей не придется отделываться от его приставаний. Правда, селяне из Перешейки наверняка удивятся, увидев болтающееся в воздухе окошко с физиономией, но с этим она как-нибудь справится.
В деревне их приближение было замечено издалека, и староста, с виду отъявленный грубиян и задира, вышел им навстречу.
— Могу я полюбопытствовать, что прекрасная принцесса Нада и странный магический экран делают в нашем захолустье? — ляпнул он с деревенской прямотой.
— Мы направляемся к Доброму Волшебнику, — ответила Нада. — Путь предстоит нелегкий, так что нам хотелось бы разжиться припасами и оружием.
— А почему вы не воспользуетесь зачарованной тропой?
— Это запрещено правилами. Мы должны преодолевать препятствия, а не путешествовать под защитой чар.
— Ну что ж, с первыми трудностями вы, можно сказать, уже столкнулись. Мы люди простые, грубые, чужаков не жалуем, и никакой помощи от нас вы не дождетесь. Не будь ты такой красоткой, мы бы тебе еще и бока намяли.
— Не смей так с ней разговаривать! — подал голос с экрана Даг.
Конечно, он наверняка из тех задир, которые вечно сами влипают в истории и других втягивают.
— Все в порядке, Даг, — торопливо проговорила девушка. — Они нас не тронут.
— Попробовали бы. Один такой попробовал, так от него одни уши остались.
— Что касается тебя, дух, — промолвил староста, — ты-то не красотка, и если вылезешь из своего волшебного окошка, мы с удовольствием зададим тебе хорошую трепку.
— Да сумей я оттуда вылезти, я бы тебе рога поотшиб, старый козел!
— Прошу не беспокоиться, мы уже уходим, — зачастила Нада, загораживая экран своим телом.
— Ничего мы не уходим! — возразил Даг, появляясь вместе с экраном из-за ее спины. — Мне, конечно, в кайф любоваться твоей…
Последнее слово получилось смазанным, но Нада поняла о чем речь. Будь у этого парня возможность, он непременно протянул бы с экрана руку, чтобы похлопать или ущипнуть ее за… то самое место.
— Но я не собираюсь сваливать при виде шайки деревенских придурков.
— Очень хотелось бы знать, — с угрозой пробормотал староста, в то время как угрюмые поселяне смыкались вокруг экрана, — почему это наглое привидение считает возможным нас оскорблять?
— Нет! — торопливо возразила Нада, снова пытаясь заслонить экран. — Он никого не хотел обидеть, просто не знает здешних обычаев…
Ей было не по себе, потому как ее буквально буравили похотливыми взглядами. Причем поселяне ничуть не уступали в этом Дагу.
— А вот и собираюсь! — подал голос обыкновен. — Со всей ответственностью заявляю, что деревня ваша …ая, а всем вам место в …опе!
От Нады не укрылось, что и на сей раз его слова оказались смазанными. Система могла полностью блокировать выражения, имеющие отношения к Взрослым Тайнам, если бы их попытались употребить в присутствии детей, однако таковых поблизости не было. Что же до самого Дага, то обыкновены, как правило, присоединяются к заговору задолго до того, как становятся взрослыми.
Однако досада пересилила в ней даже любопытство, и девушка отступила в сторону, сложив руки на груди. Пусть эти невежи ругаются, сколько им угодно.
— Выметайся из нашей деревни, рыло экранное! — заорал староста. — Нам тут такие проходимцы ни к чему!
— От проходимца слышу! — не остался в долгу Даг. — Мне бы век твоей физиономии не видеть, да припасы нужны. Почему бы тебе ими не поделиться — мигом от меня избавишься.
— Припасы, говоришь? — на лице старосты появилась хитрая ухмылка, — а чем, скажи на милость, ты собираешься за них расплачиваться?
Расплачиваться Дагу и впрямь было нечем, однако обескуражить обыкновена оказалось не так-то просто.
— Скажи сначала, что тебе нужно, дурила?
— Мне? Мне, да и всем нам нужно избавиться от «Цензора».
— От кого? — похоже, обыкновен все же опешил.
— Не от кого, а от чего. Это такой корабль, «Цензор» называется. Физически он встал на якорь у Перешейка, а фактически сидит на нашей Перешейке. Ввел повсюду цензуру, устанавливает для всех цензы, требует приобретать на все лиценз ии. Дымищем своим весь воздух испоганил, ни житья от него, ни продыху. Вдобавок его мощь постоянно возрастает: сначала он нам просто досаждал, потом стал портить жизнь, а коли дело пойдет так и дальше, то и вовсе поработит.
Нада тоже удивилась услышанному, но сочла это прекрасной возможностью перевести разговор в другое русло и замять ссору.
— Но как же этот корабль взял над вами такую власть? — поинтересовалась она. — Он же на воде, а деревня на суше.
— «Цензор» стоит у берега и дымит в две трубы, а дым сносит прямо на деревню. Не простой дым: у нас от него мозги туманятся, и характер портится. Думаешь, отчего мы тут такие неприветливые — все из-за цензуры этой поганой. Наглотаешься дымища и можешь делать только то, что можно. То есть то, что «Цензор» разрешит. Тоска, а не жизнь. Такого, наверное, даже в унылой Обыкновении не бывает.
— Бывает, — возразил Даг. — Не везде, но в некоторых местах еще как бывает. Правда, обыкновенская цензура больше всего ограничивает свободу слова и печати.
— Свободой слова у нас теперь и не пахнет, дымом все провоняло, а вот свободы пищать — сколько угодно. Хочешь сказать что-нибудь не по-ихнему, а получается один писк. Одно могу сказать… — староста гневно разинул рот, но оттуда вырвался лишь высокий протяжный писк.
— Э, ребята, да вы, я смотрю, влипли не на шутку, — посерьезнел Даг. — Как же вас угораздило такое допустить?
— Так ведь хотели как лучше, чтоб, значится, детишки раньше поры не узнавали чего не надобно, чтобы брани нехорошей поменьше стало, то да се… «Цензора» этого мы сами и пригласили, а как смекнули, так уже поздно было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93