Воспоминание о Джульетте смягчило сердце Лекока.
– Ладно... только имейте в виду, что, пока убийца Росси не обнаружится, вы все-таки остаетесь под наибольшим подозрением.
Ланзолини беспечно пожал плечами:
– Что поделаешь!
– Заметьте, если вы говорите правду, вам нечего опасаться, но, честно говоря, я думаю, что вы лжете, Ланзолини.
– Думайте что хотите, синьор... Вы нас извините, но мне надо проводить Мику домой.
Они двинулись было, как вдруг синьора Росси спросила:
– Синьор, а кто эта сердитая дама?
– Моя невеста.
– Вы на ней женитесь?
– Так надо...
– Тогда желаю вам счастья!
И на глазах мисс Пирсон, окаменевшей, как жена Лота, оглянувшаяся на Содом, Мика бросилась на шею Сайрусу А. Вильяму и расцеловала его в обе щеки. Орландо и его возлюбленная так быстро исчезли в толпе, что не слышали необычайного вопля, которым Валерия выражала свое негодование, слишком сильное, чтоб его могли выразить английские слова – по крайней мере, те, которые она знала. Это было нечто среднее между рычанием тигра, карканьем ворона и пронзительным криком совы. Какой-то папаша, проходя мимо с сыном, подскочил на месте, а ребенок в ужасе заревел. Что касается Лекока, то он, как истый спортсмен, всегда готовый отдать дань восхищения всякому рекорду, не мог не заинтересоваться, каким образом его невесте удалось достичь такой силы звука. Он рассудил, что только приступ болезни или острая боль могли привести к такому удивительному результату.
– Вам нехорошо, Вэл?
Мисс Пирсон, близкая к истерике, вместо ответа издала вопль, не менее мощный, чем предыдущий. На этот раз прохожие остановились, а к Лекоку подбежал полицейский:
– Это вы развлекаетесь, изображая сирену?
– Нет, это она.
– Вы ее знаете?
– Это моя невеста.
Полицейский окинул взглядом Валерию и заключил:
– Странный вкус... А впрочем... Что у нее?
– Куча долларов.
– Виноват?
– Вы спрашиваете, что у нее соблазнительного?
– Да нет же, нет, синьор, я спрашиваю, почему она так ужасно кричит?
– От радости.
– Да?
Полицейского это, казалось, не удовлетворило, и Сайрус А. Вильям изменнически добавил:
– Она американка...
Представитель порядка немедленно заулыбался:
– Ах, вот оно что...
И, разгоняя зевак, весело объяснил:
– Е un' americana!
Лекоку было ясно, что и этот парень, и те, кого он призывал к порядку, считают граждан США способными на что угодно, и исполни Валерия танец со скальпелем посреди виа Капелла, громко выкрикивая "хуг, хуг!" – им это показалось бы забавным, но не удивительным теперь, когда они узнали, что она американка. Ведь у каждого народа свои обычаи!
Чувствуя себя примерно как апостол Петр после крика петуха, Сайрус А. Вильям подозвал такси, втолкнул туда Валерию, уселся сам и назвал шоферу адрес Тарчинини. Переезд был недолог, но мисс Пирсон успела выложить своему спутнику все, что накипело у нее на душе. Она перечислила все приглашения, которые отклонила, чтоб пуститься в это нелепое путешествие, все трагические последствия этой эскапады для ее портнихи, ее модистки, короче, для всех поставщиков, мечтавших сделать их свадьбу гвоздем нынешнего сезона. Правда, – заметила она, – о свадьбе теперь не может, быть и речи после того, как она увидела в истинном свете человека, которому имела безумие ввериться. Шофер такси, слушавший с живейшим интересом – он не понимал ни слова, но судил по интонации – усиленно кивал в такт обвинениям Валерии. Набрав побольше воздуху, она перешла к перечислению всех гнусностей, жестокостей, оскорблений, которые стерпела от Лекока со своего приезда в Верону и вершиной которых явился бесстыдный поцелуй его любовницы прямо на ее, Валерии, глазах.
– Хватит!
Он гаркнул так, что шофер, приняв приказ на свой счет, затормозил до того резко, что следующая машина чуть не врезалась в такси. Это повлекло за собой краткий, но бурный обмен оскорблениями, которые не миновали даже давно распавшихся в прах предков обоих собеседников. Что касается Валерии и ее жениха, они были выброшены из подушек силой инерции и повалились между задним сиденьем и спинкой переднего.
Выбравшись из щели, мисс Пирсон пыталась отцепить свои очки от соломенной шляпки, съехавшей ей на лицо наподобие фехтовальной маски, тогда как Лекок тщетно силился выкашлять жвачку, которая от толчка попала ему в дыхательное горло и теперь душила его. Вернув себе зрение, Валерия ужаснулась при виде искаженного лица своего спутника, который уже хрипел и начал синеть. С энергией, свойственной женам пионеров былых времен, шедшим на Дальний Запад за своими фургонами, дочь Мэтью Д. Овида так треснула по спине Сайруса А. Вильяма, что тому показалось, будто в них врезался грузовик, и, икнув от испуга, он выплюнул жвачку, которая влепилась в ветровое стекло. Шофер сердито обернулся:
– Что хулиганите?
Американец, еще не совсем оправившись, прокаркал:
– Сами виноваты! С чего вы так глупо затормозили?
Его собеседник воззвал ко всем святым, беря их в свидетели несправедливости со стороны иностранца:
– Несчастный! Вы сами велели мне остановиться!
– Я?! Да я вам слова не сказал!
– О Святая Дева! Возможно ли, чтобы Твой Сын допускал такую ложь! Вы, значит, не кричали?
– Кричал...
– Ну?
– Но это я отвечал синьоре...
– Вы отвечали...
Шофер недоверчиво уставился на пассажира, стараясь понять, не смеется ли тот над ним, потом, убедившись в его искренности, вкрадчиво спросил:
– Разрешите мне нескромный вопрос: вы из какой страны?
– Из Америки.
– Ах, вот оно что...
– Что?
– Ничего, ничего...просто у вас не те манеры, что у нас.
И, снова взявшись за руль, он заключил со вздохом, как добрый христианин:
– Что ж на вас обижаться... надо дать вам время...
– Какое время?
Трогаясь с места, шофер добродушно улыбнулся:
– Время, чтоб обтесаться, черт возьми!
И повел машину с таким искренним видом отеческой снисходительности, что Лекок, обезоруженный, откинулся на сиденье.
Этот инцидент укрепил Валерию в ее презрении к итальянцам – даже машину водить не умеют! – но не заставил забыть справедливого возмущения поступками жениха.
– А теперь, Сайрус, будьте добры дать мне объяснения, во-первых, об этом бесстыдном создании, в знакомстве с которым вы не постеснялись мне признаться, а во-вторых, о ваших намерениях по отношению ко мне.
Лекок уставился в пустоту и, казалось, ничего не слышал. Мисс Пирсон, несколько удивленная, наклонилась к нему:
– Сайрус... Я с вами говорю!
Никакой реакции. Взгляд американца ничего не выражал, и казалось, он находится в другом измерении и нечувствителен к окружающему.
– Сайрус! Да отвечайте же!
Поскольку он оставался недвижим, она схватила его за лацканы пиджака и встряхнула. Шофер, наблюдавший за ними в зеркальце, только головой покачал при этом новом свидетельстве странности заокеанских нравов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43