Страх смел с него позу, и остался просто мальчишка, выросший слишком быстро и без присмотра. Да, он ходил к деду попросить денег, и старик отказал. Да, они спорили достаточно громко, чтоб их могли подслушать, хотя кухонная дверь была закрыта... Да, он знал, что у дедушки есть любовница, но никогда не интересовался, кто она... Уж, конечно, не чета его знакомым девушкам! На вечер, в который произошло преступление, у него было как будто неопровержимое алиби. Пообедав в гостях у приятеля – Молари с виа Стелла – он просидел там до часу ночи за партией "морра", принесшей ему выигрыш в триста пятьдесят лир. Разумеется, Тарчинини собирался это проверить, но для обоих друзей и так уже было ясно, что Гринда ни при чем.
Им теперь была понятнее угрюмость Маттеини, вынужденного носить в себе тайну, которую некому доверить и которая давила его. Открылся ли он этой неведомой любовнице, о существовании которой они сейчас узнали? Но с чего бы, если он ничего не сказал даже любимой жене?
– Итак, дорогой Ромео, мы зря потратили день...
– Ремесло следователя состоит из сотен зря потраченных дней...Но снять с человека подозрение не менее важно, чем найти новые улики.
– Как вы думаете теперь повести расследование?
– Я прикажу собрать данные о личной жизни Маттеини, чтоб обнаружить эту самую любовницу, но удастся ли? Да и будет ли нам какой-нибудь толк от этой женщины?
– Я все же продолжаю считать, что мы не должны были оставлять Мику Росси.
– Экие вы, бостонцы, злопамятные!
– Вернее сказать, красивые женщины не так легко кружат нам головы, как веронцам, и если они виновны, мы посылаем на электрический стул красавиц не хуже, чем дурнушек!
– Та-та-та! Билл, успокойтесь и выкиньте из головы предвзятое мнение о нашей якобы слабости к смазливым личикам. Но мы, в отличие от вас, не считаем, что супружеская измена есть преступление, заслуживающее высшей меры наказания.
– А убийство мужа? Или соучастие?
– Это другое дело, и нуждается в доказательстве. Стоящая перед нами задача не из легких: не будем же подходить к ней предвзято. Это был бы самый верный способ безнадежно запутаться. А сейчас, пока я составлю рапорт о нашем визите в Сан Джованни, погуляйте-ка по Вероне, развейтесь немного. Раз вы теперь любите этот город, ознакомьтесь с ним получше.
– Сегодня я куда меньше уверен в своей любви к Вероне!
– А! Из-за вашей Джульетты?
– Да.
– Послушайте-ка, Билл, не в обиду вам будет сказано, вы не мене ветрены, чем Мика Росси!
Комиссар один посмеялся своей шутке.
– Ладно, – сказал он, – видно синьор Лекок сегодня невосприимчив к итальянским чарам. В таком случае, если он согласен последовать совету своего друга Тарчинини, он прогуляется немного для успокоения нервов, а потом зайдет за мной и мы пойдем обедать к синьоре Тарчинини.
– Вы очень добры, Ромео, но...
– Никаких "но"! Я не хочу оставлять вас одного сегодня вечером: еще броситесь, чего доброго, в Адиче или встретите еще одну Джульетту, и все начнется сначала!
– Ну уж нет! Но вы, значит, верите, что, если я решу утопиться, то сумею это выполнить?
– Это не доказывает, что американцы умнее итальянцев?
– Может быть... зато честнее!
– Честнее? Уж кто бы говорил! Сами же ухаживаете за девушкой, когда у вас есть невеста!
Лекок стукнул кулаком по столу.
– Не злоупотребляйте доверием друга, Ромео, это недостойно джентльмена! К тому же всему виной вы сами!
– Я?
– Вы, Верона, ваша страна и ваше солнце! Я вам кое-что скажу Тарчинини: я про эту Джульетту и думать забыл!
– Тем лучше!
– Не знаю, что на меня нашло... Наверно, был не в себе. Чуть повеяло весной, и я вообразил, что мне снова двадцать! Я люблю и буду любить одну лишь Валерию Пирсон, которая народит мне многочисленное потомство, нравится вам это или нет!
– Да что вы, Билл, я ничего не имею против!
– И не пытайтесь сбить меня с толку этими вашими Миками, Джульеттами и прочими женщинами, которых Господь собрал в Вероне во искушение своих верных! Ромео, если вы еще об этом заговорите, клянусь, что я собью вас с ног и немедленно уеду в США. Ясно?
– Ясно!
– Теперь имейте в виду, что я не пойду к вам обедать, но вы позвоните синьоре Тарчинини, чтобы она вместе с вами отобедала со мной в ресторане Филиппи на виа Каттеано, где я буду ждать вас в восемь. Если вы откажетесь, даю вам слово, что напьюсь... и тогда покажу этому проклятому городу, где раки зимуют!
Тарчинини встал и изрек с преувеличенной торжественностью:
– Синьор Сайрус А. Вильям Лекок, моя привязанность к родному городу, равно как и забота об общественном порядке, не оставляют мне выбора: от своего имени и от имени моей жены я имею честь принять ваше приглашение!
Случаю было угодно, чтобы американец, слоняясь по улицам Вероны в ожидании того момента, когда пора будет идти в отель переодеваться к обеду, остановился перед витриной часовщика полюбоваться стенными часами саксонского фарфора. Стрелки этого предмета роскоши показывали без четверти шесть. Этот безобидный факт вызвал мгновенную реакцию в сознании Лекока, и, не задумываясь о причинах и следствиях своих действий, он кликнул такси и подъехал к виколо Сорте. Служащие Маджина и Хольпса уже выходили. В отличие от прошлого раза, он не боялся пропустить Джульетту. Он знал, что встретит ее.
Они увидели друг друга одновременно. Она свернула, чтобы разминуться с ним, но он успел преградить ей дорогу.
– Джульетта...
– Прошу вас, синьор, и повторяю: оставьте меня в покое!
– Джульетта, я хотел сказать...
– Нам абсолютно не о чем говорить.
– Но ведь...
– Нет!
Свое "нет" девушка выкрикнула так громко, что привлекла внимание сослуживцев. Один из них подошел:
– Что-нибудь неладно, Джульетта?
– Да вот синьор ошибся и не за ту меня принимает...
Лекок сделал последнюю попытку:
– Если в вы выслушали меня...
Молодой человек встал между ними:
– Раз она говорит, что вы ошиблись, синьор, вам лучше уйти.
Сайрус А. Вильям колебался. Его так и подмывало сцепиться с этим нахальным дураком, но что бы от этого изменилось? Он молча повернулся и ушел.
* * *
В ресторане Сайрус А. Вильям заказал спагетти alla hapoletana, угождая тайной склонности четы Тарчинини и желая иметь случай сказать синьоре Джульетте, что она готовит это блюдо куда лучше. Хитрость удалась блестяще, и в благодарность за признание ее кулинарных талантов синьора пустилась в нескончаемый монолог, которого ни scampi fritti, ни piccata di vitello не сумели прервать настолько, чтоб мужчины могли вставить хоть слово. К удивлению американца, Ромео, казалось, не испытывал недовольства, слушая поток речей своей супруги по поводу и без повода. Наоборот, он воспринимал ее слова с улыбкой, то подбадривая каким-нибудь замечанием, когда она выдыхалась, то выражая одобрение, то уточняя какую-либо деталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Им теперь была понятнее угрюмость Маттеини, вынужденного носить в себе тайну, которую некому доверить и которая давила его. Открылся ли он этой неведомой любовнице, о существовании которой они сейчас узнали? Но с чего бы, если он ничего не сказал даже любимой жене?
– Итак, дорогой Ромео, мы зря потратили день...
– Ремесло следователя состоит из сотен зря потраченных дней...Но снять с человека подозрение не менее важно, чем найти новые улики.
– Как вы думаете теперь повести расследование?
– Я прикажу собрать данные о личной жизни Маттеини, чтоб обнаружить эту самую любовницу, но удастся ли? Да и будет ли нам какой-нибудь толк от этой женщины?
– Я все же продолжаю считать, что мы не должны были оставлять Мику Росси.
– Экие вы, бостонцы, злопамятные!
– Вернее сказать, красивые женщины не так легко кружат нам головы, как веронцам, и если они виновны, мы посылаем на электрический стул красавиц не хуже, чем дурнушек!
– Та-та-та! Билл, успокойтесь и выкиньте из головы предвзятое мнение о нашей якобы слабости к смазливым личикам. Но мы, в отличие от вас, не считаем, что супружеская измена есть преступление, заслуживающее высшей меры наказания.
– А убийство мужа? Или соучастие?
– Это другое дело, и нуждается в доказательстве. Стоящая перед нами задача не из легких: не будем же подходить к ней предвзято. Это был бы самый верный способ безнадежно запутаться. А сейчас, пока я составлю рапорт о нашем визите в Сан Джованни, погуляйте-ка по Вероне, развейтесь немного. Раз вы теперь любите этот город, ознакомьтесь с ним получше.
– Сегодня я куда меньше уверен в своей любви к Вероне!
– А! Из-за вашей Джульетты?
– Да.
– Послушайте-ка, Билл, не в обиду вам будет сказано, вы не мене ветрены, чем Мика Росси!
Комиссар один посмеялся своей шутке.
– Ладно, – сказал он, – видно синьор Лекок сегодня невосприимчив к итальянским чарам. В таком случае, если он согласен последовать совету своего друга Тарчинини, он прогуляется немного для успокоения нервов, а потом зайдет за мной и мы пойдем обедать к синьоре Тарчинини.
– Вы очень добры, Ромео, но...
– Никаких "но"! Я не хочу оставлять вас одного сегодня вечером: еще броситесь, чего доброго, в Адиче или встретите еще одну Джульетту, и все начнется сначала!
– Ну уж нет! Но вы, значит, верите, что, если я решу утопиться, то сумею это выполнить?
– Это не доказывает, что американцы умнее итальянцев?
– Может быть... зато честнее!
– Честнее? Уж кто бы говорил! Сами же ухаживаете за девушкой, когда у вас есть невеста!
Лекок стукнул кулаком по столу.
– Не злоупотребляйте доверием друга, Ромео, это недостойно джентльмена! К тому же всему виной вы сами!
– Я?
– Вы, Верона, ваша страна и ваше солнце! Я вам кое-что скажу Тарчинини: я про эту Джульетту и думать забыл!
– Тем лучше!
– Не знаю, что на меня нашло... Наверно, был не в себе. Чуть повеяло весной, и я вообразил, что мне снова двадцать! Я люблю и буду любить одну лишь Валерию Пирсон, которая народит мне многочисленное потомство, нравится вам это или нет!
– Да что вы, Билл, я ничего не имею против!
– И не пытайтесь сбить меня с толку этими вашими Миками, Джульеттами и прочими женщинами, которых Господь собрал в Вероне во искушение своих верных! Ромео, если вы еще об этом заговорите, клянусь, что я собью вас с ног и немедленно уеду в США. Ясно?
– Ясно!
– Теперь имейте в виду, что я не пойду к вам обедать, но вы позвоните синьоре Тарчинини, чтобы она вместе с вами отобедала со мной в ресторане Филиппи на виа Каттеано, где я буду ждать вас в восемь. Если вы откажетесь, даю вам слово, что напьюсь... и тогда покажу этому проклятому городу, где раки зимуют!
Тарчинини встал и изрек с преувеличенной торжественностью:
– Синьор Сайрус А. Вильям Лекок, моя привязанность к родному городу, равно как и забота об общественном порядке, не оставляют мне выбора: от своего имени и от имени моей жены я имею честь принять ваше приглашение!
Случаю было угодно, чтобы американец, слоняясь по улицам Вероны в ожидании того момента, когда пора будет идти в отель переодеваться к обеду, остановился перед витриной часовщика полюбоваться стенными часами саксонского фарфора. Стрелки этого предмета роскоши показывали без четверти шесть. Этот безобидный факт вызвал мгновенную реакцию в сознании Лекока, и, не задумываясь о причинах и следствиях своих действий, он кликнул такси и подъехал к виколо Сорте. Служащие Маджина и Хольпса уже выходили. В отличие от прошлого раза, он не боялся пропустить Джульетту. Он знал, что встретит ее.
Они увидели друг друга одновременно. Она свернула, чтобы разминуться с ним, но он успел преградить ей дорогу.
– Джульетта...
– Прошу вас, синьор, и повторяю: оставьте меня в покое!
– Джульетта, я хотел сказать...
– Нам абсолютно не о чем говорить.
– Но ведь...
– Нет!
Свое "нет" девушка выкрикнула так громко, что привлекла внимание сослуживцев. Один из них подошел:
– Что-нибудь неладно, Джульетта?
– Да вот синьор ошибся и не за ту меня принимает...
Лекок сделал последнюю попытку:
– Если в вы выслушали меня...
Молодой человек встал между ними:
– Раз она говорит, что вы ошиблись, синьор, вам лучше уйти.
Сайрус А. Вильям колебался. Его так и подмывало сцепиться с этим нахальным дураком, но что бы от этого изменилось? Он молча повернулся и ушел.
* * *
В ресторане Сайрус А. Вильям заказал спагетти alla hapoletana, угождая тайной склонности четы Тарчинини и желая иметь случай сказать синьоре Джульетте, что она готовит это блюдо куда лучше. Хитрость удалась блестяще, и в благодарность за признание ее кулинарных талантов синьора пустилась в нескончаемый монолог, которого ни scampi fritti, ни piccata di vitello не сумели прервать настолько, чтоб мужчины могли вставить хоть слово. К удивлению американца, Ромео, казалось, не испытывал недовольства, слушая поток речей своей супруги по поводу и без повода. Наоборот, он воспринимал ее слова с улыбкой, то подбадривая каким-нибудь замечанием, когда она выдыхалась, то выражая одобрение, то уточняя какую-либо деталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43