Эмилио выпустил из груди воздух. И гнев.
— Идите. Хватит скандалить. Займитесь делом. Подготовьте место для новичков.
Толпа зашевелилась. Юноша и двое его молодых друзей двинулись к операторской, остальные — к куполу. Хлипкий люк закрывался снова и снова, отсекая небольшие группы, пока не вошли все. Заработал компрессор, и на приплюснутом куполе начали разглаживаться морщины.
Рядом щебетали, подпрыгивая, мохнатые существа. Низовики остались с Эмилио. Он протянул руку и коснулся Синезуба, и тот в свою очередь дотронулся до человеческой руки и несколько раз подскочил, успокаиваясь. С другой стороны от Эмилио, обхватив себя за плечи, стояла Атласка, глаза ее были темнее и шире обычного. Его окружали низовики, с их физиономий не сходило выражение растерянности. Людская злоба, хладнокровное насилие были для них непостижимы. Низовик способен ударить, но только в порыве гнева. Эмилио ни разу не замечал, чтобы хиза объединялись для войны, не видел у них оружия. Нож служил им только рабочим инструментом и охотничьей снастью. И убивали они только зверей, которыми питались.
«О чем они сейчас думают? — гадал он. — Что они могут вообразить при виде людей, стреляющих друг в друга?»
— Мы лететь Верхняя, — сказала Атласка.
— Да, Атласка и Синезуб, — кивнул он. — Вы летите. Это хорошо, что вы сказали мне про Хэйла.
Большинство низовиков обрадованно запрыгали. Видимо, они сомневались, что поступили правильно. Эмилио вдруг сообразил, что приказал Хэйлу и его людям лететь на этом же челноке. Их мстительность могла серьезно осложнить дело.
— Я поговорю с главным человеком на корабле, — пообещал он. — Вы и Хэйл полетите в разных местах, обещаю. Ни о чем не беспокойтесь.
— Хорошо, хорошо, хорошо. — Атласка прижалась к нему. Он погладил ее по плечу, повернулся, давая Синезубу обнять себя, и похлопал его по меху, не столь пушистому, как у самки. Потом он прошел по склону холма и остановился на гребне при виде человеческих фигур.
Милико. Двое охранников с челнока. У всех оружие. Ему порядком полегчало от мысли, что в тылу у него все-таки есть кое-кто. Он успокаивающе помахал рукой и торопливо зашагал дальше. Милико бросилась навстречу. Они обнялись.
— Я отправляю с вами несколько человек, — сказал Эмилио подошедшим охранникам. — Здесь они не нужны, особенно с оружием. Еще с вами полетят низовики. Я хочу, чтобы эти группы ни в коем случае не соприкасались.
— Да, сэр. — Лица обоих охранников остались бесстрастными.
— Можете возвращаться. Все в порядке. Ведите к нам перемещенных.
Охранники отошли. Милико одной рукой держала отобранное у кого-то оружие, а другой обнимала мужа.
— Хэйл и его компания взбунтовались. Я отсылаю их.
— И оставляешь нас без охраны?
— "К" хлопот не причинит. Я сообщу наверх. — У Эмилио сжался желудок. Начиналась реакция. — Наверное, они увидели тебя на холме, потому и опомнились.
— Мы подняли тревогу. Правда, я думала, тут виноваты "К". Челнок связался с центральной.
— Значит, надо пойти в операторскую и дать отбой.
Они в обнимку спустились к куполу. У Эмилио подкашивались колени.
— Меня там не было, — сказала она.
— Где?
— На холме. Когда мы поднялись, тут оставались только низовики и "К".
Он выругался, поражаясь своей отчаянной браваде.
— Ничего не скажешь, ловко мы избавились от Брана Хэйла.
Они добрались до озерца на дне котловины, которую снова предстояло осушать, прошли по мостику к операторской. Там врач осматривал юношу, а рядом с пистолетами в руках стояли два теха, нервно косясь на гостей из "К". Эмилио раздраженно махнул техам, и они неохотно спрятали оружие.
«Вооруженный нейтралитет», — подумал Эмилио. Техи выжидали, чтобы стать на сторону победителя. Он не сердился на них, а просто был разочарован.
— Ну как, сэр, порядок? — спросил Джим Эрнст.
Эмилио кивнул, глядя на свой персонал и на "К".
— Свяжись со станцией, — сказал он через секунду. — Сообщи, что все улажено.
Они угнездились в большом пустом брюхе корабля, в темном месте, подысканном для них людьми. Здесь разносилось страшное эхо механизмов, дышать можно было только с противогазами, и еще неизвестно, сколько еще испытаний их ждет. Следуя совету людей, они привязались к железке, за которую полагалось держаться руками. Прижимаясь к Синезубу-Далют-Хоз-Ми, Атласка дрожала от страха. Почему им сказали, что надо привязаться? Она не представляла, что корабль в неистовстве способен раздавить ее насмерть. Она думала о нем как о чем-то величественном и прекрасном, вольном, будто птица, парящая в небе. Она боролась с дрожью, вжимаясь в подушки. Рядом дрожал Синезуб.
— Вернуться, — решился сказать он, поскольку выбор был сделан не им.
Она стиснула зубы, чтобы не выкрикнуть: «Да!». Позвать людей и сказать: два очень маленьких и очень несчастных низовика передумали, хотят домой.
Но тут заработали двигатели — они знали, что это двигатели… слышали не раз, а теперь еще и ощущали их, цепенея от ужаса.
— Мы увидим Великое Солнце, — произнесла она, понимая, что теперь это неизбежно. — Мы увидим дом Беннета.
Синезуб прижал ее крепче.
— Беннета, — повторил он имя, приятное сердцу обоих. — Беннета Джасинта.
— Увидим духи-образы Верхней.
— Увидим Солнце.
На них давила страшная тяжесть, она нарастала, еще немного — и размозжит. Атласке было больно в объятиях Синезуба, но она и сама прижималась к нему изо всех сил. Ей вдруг пришло в голову, что людям эта убийственная сила вовсе не страшна, что люди, возможно, забыли о двух несчастных существах, погибающих в кромешной мгле. Нет! Хиза не погибнут! Они превозмогут эту великую силу, и прилетят, и увидят все диковины Верхней. Увидят звезды, и лик Великого Солнца наполнит теплом их глаза.
Да, все это ждет их впереди. Пришла весна, и в жилах Атласки вспыхнуло пламя, и она выбрала свое Путешествие, и не свернет с полдороги. Самое далекое из всех Путешествий… в самое высокое место на свете. Там пройдет ее первая Весна.
Тяжесть отпускала, но они все еще жались друг к дружке. Их предупредили: полет будет очень долог. Они не должны отвязываться, пока за ними не придут. Константин научил их, как себя вести, пообещал, что ничего плохого с ними не случится. Интуитивно Атласка верила в это, и уверенность росла по мере того, как таяла тяжесть. Несомненно, самое трудное испытание осталось позади. Они летят.
Она сжимала в кулачке раковину Константина, а на талии ее алела тряпочка, самое дорогое сокровище, — по имени этого подарка ее назвал сам Беннет. Со своими сокровищами ей было как-то спокойнее. И с Синезубом, который день ото дня казался все привлекательней, причем не только из-за весеннего тепла. Ростом он не выделялся, а уж красотой и подавно, зато был умным и здравомыслящим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
— Идите. Хватит скандалить. Займитесь делом. Подготовьте место для новичков.
Толпа зашевелилась. Юноша и двое его молодых друзей двинулись к операторской, остальные — к куполу. Хлипкий люк закрывался снова и снова, отсекая небольшие группы, пока не вошли все. Заработал компрессор, и на приплюснутом куполе начали разглаживаться морщины.
Рядом щебетали, подпрыгивая, мохнатые существа. Низовики остались с Эмилио. Он протянул руку и коснулся Синезуба, и тот в свою очередь дотронулся до человеческой руки и несколько раз подскочил, успокаиваясь. С другой стороны от Эмилио, обхватив себя за плечи, стояла Атласка, глаза ее были темнее и шире обычного. Его окружали низовики, с их физиономий не сходило выражение растерянности. Людская злоба, хладнокровное насилие были для них непостижимы. Низовик способен ударить, но только в порыве гнева. Эмилио ни разу не замечал, чтобы хиза объединялись для войны, не видел у них оружия. Нож служил им только рабочим инструментом и охотничьей снастью. И убивали они только зверей, которыми питались.
«О чем они сейчас думают? — гадал он. — Что они могут вообразить при виде людей, стреляющих друг в друга?»
— Мы лететь Верхняя, — сказала Атласка.
— Да, Атласка и Синезуб, — кивнул он. — Вы летите. Это хорошо, что вы сказали мне про Хэйла.
Большинство низовиков обрадованно запрыгали. Видимо, они сомневались, что поступили правильно. Эмилио вдруг сообразил, что приказал Хэйлу и его людям лететь на этом же челноке. Их мстительность могла серьезно осложнить дело.
— Я поговорю с главным человеком на корабле, — пообещал он. — Вы и Хэйл полетите в разных местах, обещаю. Ни о чем не беспокойтесь.
— Хорошо, хорошо, хорошо. — Атласка прижалась к нему. Он погладил ее по плечу, повернулся, давая Синезубу обнять себя, и похлопал его по меху, не столь пушистому, как у самки. Потом он прошел по склону холма и остановился на гребне при виде человеческих фигур.
Милико. Двое охранников с челнока. У всех оружие. Ему порядком полегчало от мысли, что в тылу у него все-таки есть кое-кто. Он успокаивающе помахал рукой и торопливо зашагал дальше. Милико бросилась навстречу. Они обнялись.
— Я отправляю с вами несколько человек, — сказал Эмилио подошедшим охранникам. — Здесь они не нужны, особенно с оружием. Еще с вами полетят низовики. Я хочу, чтобы эти группы ни в коем случае не соприкасались.
— Да, сэр. — Лица обоих охранников остались бесстрастными.
— Можете возвращаться. Все в порядке. Ведите к нам перемещенных.
Охранники отошли. Милико одной рукой держала отобранное у кого-то оружие, а другой обнимала мужа.
— Хэйл и его компания взбунтовались. Я отсылаю их.
— И оставляешь нас без охраны?
— "К" хлопот не причинит. Я сообщу наверх. — У Эмилио сжался желудок. Начиналась реакция. — Наверное, они увидели тебя на холме, потому и опомнились.
— Мы подняли тревогу. Правда, я думала, тут виноваты "К". Челнок связался с центральной.
— Значит, надо пойти в операторскую и дать отбой.
Они в обнимку спустились к куполу. У Эмилио подкашивались колени.
— Меня там не было, — сказала она.
— Где?
— На холме. Когда мы поднялись, тут оставались только низовики и "К".
Он выругался, поражаясь своей отчаянной браваде.
— Ничего не скажешь, ловко мы избавились от Брана Хэйла.
Они добрались до озерца на дне котловины, которую снова предстояло осушать, прошли по мостику к операторской. Там врач осматривал юношу, а рядом с пистолетами в руках стояли два теха, нервно косясь на гостей из "К". Эмилио раздраженно махнул техам, и они неохотно спрятали оружие.
«Вооруженный нейтралитет», — подумал Эмилио. Техи выжидали, чтобы стать на сторону победителя. Он не сердился на них, а просто был разочарован.
— Ну как, сэр, порядок? — спросил Джим Эрнст.
Эмилио кивнул, глядя на свой персонал и на "К".
— Свяжись со станцией, — сказал он через секунду. — Сообщи, что все улажено.
Они угнездились в большом пустом брюхе корабля, в темном месте, подысканном для них людьми. Здесь разносилось страшное эхо механизмов, дышать можно было только с противогазами, и еще неизвестно, сколько еще испытаний их ждет. Следуя совету людей, они привязались к железке, за которую полагалось держаться руками. Прижимаясь к Синезубу-Далют-Хоз-Ми, Атласка дрожала от страха. Почему им сказали, что надо привязаться? Она не представляла, что корабль в неистовстве способен раздавить ее насмерть. Она думала о нем как о чем-то величественном и прекрасном, вольном, будто птица, парящая в небе. Она боролась с дрожью, вжимаясь в подушки. Рядом дрожал Синезуб.
— Вернуться, — решился сказать он, поскольку выбор был сделан не им.
Она стиснула зубы, чтобы не выкрикнуть: «Да!». Позвать людей и сказать: два очень маленьких и очень несчастных низовика передумали, хотят домой.
Но тут заработали двигатели — они знали, что это двигатели… слышали не раз, а теперь еще и ощущали их, цепенея от ужаса.
— Мы увидим Великое Солнце, — произнесла она, понимая, что теперь это неизбежно. — Мы увидим дом Беннета.
Синезуб прижал ее крепче.
— Беннета, — повторил он имя, приятное сердцу обоих. — Беннета Джасинта.
— Увидим духи-образы Верхней.
— Увидим Солнце.
На них давила страшная тяжесть, она нарастала, еще немного — и размозжит. Атласке было больно в объятиях Синезуба, но она и сама прижималась к нему изо всех сил. Ей вдруг пришло в голову, что людям эта убийственная сила вовсе не страшна, что люди, возможно, забыли о двух несчастных существах, погибающих в кромешной мгле. Нет! Хиза не погибнут! Они превозмогут эту великую силу, и прилетят, и увидят все диковины Верхней. Увидят звезды, и лик Великого Солнца наполнит теплом их глаза.
Да, все это ждет их впереди. Пришла весна, и в жилах Атласки вспыхнуло пламя, и она выбрала свое Путешествие, и не свернет с полдороги. Самое далекое из всех Путешествий… в самое высокое место на свете. Там пройдет ее первая Весна.
Тяжесть отпускала, но они все еще жались друг к дружке. Их предупредили: полет будет очень долог. Они не должны отвязываться, пока за ними не придут. Константин научил их, как себя вести, пообещал, что ничего плохого с ними не случится. Интуитивно Атласка верила в это, и уверенность росла по мере того, как таяла тяжесть. Несомненно, самое трудное испытание осталось позади. Они летят.
Она сжимала в кулачке раковину Константина, а на талии ее алела тряпочка, самое дорогое сокровище, — по имени этого подарка ее назвал сам Беннет. Со своими сокровищами ей было как-то спокойнее. И с Синезубом, который день ото дня казался все привлекательней, причем не только из-за весеннего тепла. Ростом он не выделялся, а уж красотой и подавно, зато был умным и здравомыслящим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137