каждый
знает, что творится кругом, но каждый умеет подобрать к себе ключик, чтобы
увериться - меня чаша сия минует. И когда неминуемое совершается,
обманутого срывает с тормозов. Сейчас неуправляемость Ольги Холиной
становилась очевидной.
Холин вошел в дом, встретился взглядом с женой и сразу догадался, что
нет такой шкалы, чтобы определить бальность надвигающегося шторма. Летели
тарелки... а может не летели?.. бился фарфор... а может и не бился?..
крушился хрусталь... а может и не крушился?.. значения не имеет... Фурия
показалась бы жалкой ощипанной птахой в сравнении с обманутой Холиной. И
тогда она решилась на роковой шаг, со спокойствием, едва не вогнавшим в
кому, сообщила:
- Я все расскажу... про тебя и про твоего ублюдка-зама!
Худшие опасения Пашки подтверждались, и способность Цулко к прозрению
будущего в данном случае утешала слабо. Холин позвонил Мадзони домой,
несмотря на поздний час, выдавил всего лишь:
- Вы обещали... помочь. - И распрощался. В коридоре скользнул мимо
жены, как мимо бесконечно чужого и очевидно враждебного существа.
На следующий день Холина вышла из магазина в метрах четырестах от
дома, груженая пакетами с провизией. Рядом с магазином краснела лаком
низкая спортивная машина с красивым черноволосым мужчиной за рулем. На
заднем сидении валялся мотоциклетный шлем... Мужчина видел: многочисленные
пакеты вот-вот повалятся на землю, выскочил из машины, переступил путь
женщине и, улыбаясь неотразимо, так как умеют улыбаться только
обольстительные жиголо под небом теплых городков на Лигурийском побережье
предложил:
- Вам помочь? Вот моя машина...
Холина растерялась, с ней давно не заговаривали мужчины, красивые тем
более, на улице в особенности:
- Я живу... здесь. Вот... всего только несколько десятков метров...
Улыбчивый, с матово гладкой кожей и тугими черными кольцами волос,
помощник подхватил большую часть пакетов и зашагал рядом с Холиной. Ольга
понимала далеко не все из того, что говорил нежданный паж: озера...
солнце... альпийские домики на склонах... форель в горных реках...
рододендроны в скальных распадках... стрельба из арбалета на лужайках,
уложенных бархатным дерном. Подошли к дому. Холина поблагодарила: не
хотелось, чтобы этот располагающий человек ушел и... пропал навсегда.
Холина не знала, что сказать, как подержать разговор и... не уходила:
смущение женщины, очевидное и ненапускное, придавало ей изящество
естества.
Похоже, итальянец предложил отобедать, и Холина согласилась сразу, не
раздумывая, спросив лишь:
- Днем?..
- Я заеду за вами в двенадцать.
До вечера Холина ощущала странное волнение, а когда явился муж
волнение сменилось ожесточением. Оба не сказали друг-другу ни слова. Утром
муж ушел на работу. Холина долго одевалась и придирчиво красилась. Ровно в
полдень раздался сигнал автомобиля, впорхнул с улицы через приоткрытое
окно.
Ольга спустилась. Мужчина замер у правой передней дверцы, распахнул
ее, усадил гостью, поддерживая за локоть. Обошел автомобиль спереди, сел,
обернулся... подал с заднего сидения ошеломляющие цветы.
Холина благодарно кивала, цветы лежали на коленях, машина неслась в
ресторан. Обедали в почти пустом зале при свечах, от дневного света
избавляли толстые, засборенные шторы с бахромой и кистями. Время обеда
пролетело незаметно. Холина захмелела от вина и прикосновений к запястью
нового знакомого.
Спортивная машина покидала город и поднималась в горы по извивающейся
дороге. Остановились у крошечной гостиницы "Фахверк", побелку стен
перечеркивали крест на крест мореные деревянные брусья.
Холина старалась не думать о цели визита в гостиницу... и не могла не
думать. Итальянец склонился к конторке управляющего: оба улыбались...
Ольга с цветами стояла чуть в стороне, сквозь окно виделся альпийский луг
в полевых цветах, плавные изгибы зеленых склонов и коровы - нет, не стада
- группки по две-три буренки.
Итальянец подошел к Ольге, взял ее за руку, повел за собой. Поднялись
по деревянной лестнице в небольшую комнату с низким потолком, сияющую
чистотой: широкая кровать, два кресла, столик с вазой... и старинный
барометр на стене... в приоткрытую дверь виднелась крохотная ванная.
Итальянец поставил букет в вазу и... рассмеялся. Ольга улыбнулась в
ответ: жгучее чувство - смесь унижения и восторга - пронзило ее, глаза
намокли...
Итальянец привлек женщину к себе. Вышли через пару часов, и машина
понеслась по горной дороге. Еще не темнело, но воздух стал гуще, ощутимей.
Итальянец предложил остановить машину и прогуляться, Ольга охотно
согласилась. Шли, взявшись за руки, как юные любовники, сгорающие от
первых страстей. Смотрели под ноги - приходилось обходить много острых
камней. Холина увидела красивый цветок у валуна, поросшего мхом, вырвалась
вперед, присела на колено, охватив стебель и не решаясь сорвать цветок.
Холина обернулась, чтобы привлечь внимание нежного друга и...
...Увидела у итальянца пистолет, нежный друг улыбался ничуть не менее
тепло, чем в ресторане, в дороге, в холле гостиницы, в постели... Тонкие
пальцы медленно наворачивали на ствол дырчатый цилиндр. Хорошо
поставленным, как у многих латинян, голосом нежный друг негромко напевал:
- Que sera sera...
Холина попыталась подняться... поняла, что ноги не слушают,
вскрикнула... Нежный друг сделал шаг навстречу и стал медленно поднимать
ствол пистолета. Сзади и с боку раздалось мычание, и Холина с тоской
подумала: последнее, что удастся увидеть в жизни, черно-белая корова, и
вымя, неправдоподобно большое, почти чиркающее толстыми сосками о землю.
- Que sera sera... - Итальянец сделал еще шаг, и ствол пистолета
принял почти горизонтальное положение.
Холиной никогда не приходилось заглядывать в такую маленькую, черную
и... бездонную дырку.
Ноги служить отказались, и Холина решила упасть с колен и покатиться
по склону, она упала... и в этот момент раздался глухой звук, будто
треснула доска или чихнула корова. Нежный друг понял, что промахнулся,
выругался:
- Sangue della maruzza!
Посмотрел на корову, на огромное вымя, решил подбодрить себя шуткой:
- Come, grande, povera! [Как она раздалась, бедняжка (ит.)] - И
рассмеялся, готовясь к новому выстрелу.
От безысходности силы вернулись к Холиной, Ольга вскочила и побежала,
итальянец, желая стрелять наверняка, побежал вслед. Холина стремительно и
легко прыгала меж камней, итальянец пришел в ярость от несговорчивости
жертвы и мчался, не разбирая дороги, напролом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
знает, что творится кругом, но каждый умеет подобрать к себе ключик, чтобы
увериться - меня чаша сия минует. И когда неминуемое совершается,
обманутого срывает с тормозов. Сейчас неуправляемость Ольги Холиной
становилась очевидной.
Холин вошел в дом, встретился взглядом с женой и сразу догадался, что
нет такой шкалы, чтобы определить бальность надвигающегося шторма. Летели
тарелки... а может не летели?.. бился фарфор... а может и не бился?..
крушился хрусталь... а может и не крушился?.. значения не имеет... Фурия
показалась бы жалкой ощипанной птахой в сравнении с обманутой Холиной. И
тогда она решилась на роковой шаг, со спокойствием, едва не вогнавшим в
кому, сообщила:
- Я все расскажу... про тебя и про твоего ублюдка-зама!
Худшие опасения Пашки подтверждались, и способность Цулко к прозрению
будущего в данном случае утешала слабо. Холин позвонил Мадзони домой,
несмотря на поздний час, выдавил всего лишь:
- Вы обещали... помочь. - И распрощался. В коридоре скользнул мимо
жены, как мимо бесконечно чужого и очевидно враждебного существа.
На следующий день Холина вышла из магазина в метрах четырестах от
дома, груженая пакетами с провизией. Рядом с магазином краснела лаком
низкая спортивная машина с красивым черноволосым мужчиной за рулем. На
заднем сидении валялся мотоциклетный шлем... Мужчина видел: многочисленные
пакеты вот-вот повалятся на землю, выскочил из машины, переступил путь
женщине и, улыбаясь неотразимо, так как умеют улыбаться только
обольстительные жиголо под небом теплых городков на Лигурийском побережье
предложил:
- Вам помочь? Вот моя машина...
Холина растерялась, с ней давно не заговаривали мужчины, красивые тем
более, на улице в особенности:
- Я живу... здесь. Вот... всего только несколько десятков метров...
Улыбчивый, с матово гладкой кожей и тугими черными кольцами волос,
помощник подхватил большую часть пакетов и зашагал рядом с Холиной. Ольга
понимала далеко не все из того, что говорил нежданный паж: озера...
солнце... альпийские домики на склонах... форель в горных реках...
рододендроны в скальных распадках... стрельба из арбалета на лужайках,
уложенных бархатным дерном. Подошли к дому. Холина поблагодарила: не
хотелось, чтобы этот располагающий человек ушел и... пропал навсегда.
Холина не знала, что сказать, как подержать разговор и... не уходила:
смущение женщины, очевидное и ненапускное, придавало ей изящество
естества.
Похоже, итальянец предложил отобедать, и Холина согласилась сразу, не
раздумывая, спросив лишь:
- Днем?..
- Я заеду за вами в двенадцать.
До вечера Холина ощущала странное волнение, а когда явился муж
волнение сменилось ожесточением. Оба не сказали друг-другу ни слова. Утром
муж ушел на работу. Холина долго одевалась и придирчиво красилась. Ровно в
полдень раздался сигнал автомобиля, впорхнул с улицы через приоткрытое
окно.
Ольга спустилась. Мужчина замер у правой передней дверцы, распахнул
ее, усадил гостью, поддерживая за локоть. Обошел автомобиль спереди, сел,
обернулся... подал с заднего сидения ошеломляющие цветы.
Холина благодарно кивала, цветы лежали на коленях, машина неслась в
ресторан. Обедали в почти пустом зале при свечах, от дневного света
избавляли толстые, засборенные шторы с бахромой и кистями. Время обеда
пролетело незаметно. Холина захмелела от вина и прикосновений к запястью
нового знакомого.
Спортивная машина покидала город и поднималась в горы по извивающейся
дороге. Остановились у крошечной гостиницы "Фахверк", побелку стен
перечеркивали крест на крест мореные деревянные брусья.
Холина старалась не думать о цели визита в гостиницу... и не могла не
думать. Итальянец склонился к конторке управляющего: оба улыбались...
Ольга с цветами стояла чуть в стороне, сквозь окно виделся альпийский луг
в полевых цветах, плавные изгибы зеленых склонов и коровы - нет, не стада
- группки по две-три буренки.
Итальянец подошел к Ольге, взял ее за руку, повел за собой. Поднялись
по деревянной лестнице в небольшую комнату с низким потолком, сияющую
чистотой: широкая кровать, два кресла, столик с вазой... и старинный
барометр на стене... в приоткрытую дверь виднелась крохотная ванная.
Итальянец поставил букет в вазу и... рассмеялся. Ольга улыбнулась в
ответ: жгучее чувство - смесь унижения и восторга - пронзило ее, глаза
намокли...
Итальянец привлек женщину к себе. Вышли через пару часов, и машина
понеслась по горной дороге. Еще не темнело, но воздух стал гуще, ощутимей.
Итальянец предложил остановить машину и прогуляться, Ольга охотно
согласилась. Шли, взявшись за руки, как юные любовники, сгорающие от
первых страстей. Смотрели под ноги - приходилось обходить много острых
камней. Холина увидела красивый цветок у валуна, поросшего мхом, вырвалась
вперед, присела на колено, охватив стебель и не решаясь сорвать цветок.
Холина обернулась, чтобы привлечь внимание нежного друга и...
...Увидела у итальянца пистолет, нежный друг улыбался ничуть не менее
тепло, чем в ресторане, в дороге, в холле гостиницы, в постели... Тонкие
пальцы медленно наворачивали на ствол дырчатый цилиндр. Хорошо
поставленным, как у многих латинян, голосом нежный друг негромко напевал:
- Que sera sera...
Холина попыталась подняться... поняла, что ноги не слушают,
вскрикнула... Нежный друг сделал шаг навстречу и стал медленно поднимать
ствол пистолета. Сзади и с боку раздалось мычание, и Холина с тоской
подумала: последнее, что удастся увидеть в жизни, черно-белая корова, и
вымя, неправдоподобно большое, почти чиркающее толстыми сосками о землю.
- Que sera sera... - Итальянец сделал еще шаг, и ствол пистолета
принял почти горизонтальное положение.
Холиной никогда не приходилось заглядывать в такую маленькую, черную
и... бездонную дырку.
Ноги служить отказались, и Холина решила упасть с колен и покатиться
по склону, она упала... и в этот момент раздался глухой звук, будто
треснула доска или чихнула корова. Нежный друг понял, что промахнулся,
выругался:
- Sangue della maruzza!
Посмотрел на корову, на огромное вымя, решил подбодрить себя шуткой:
- Come, grande, povera! [Как она раздалась, бедняжка (ит.)] - И
рассмеялся, готовясь к новому выстрелу.
От безысходности силы вернулись к Холиной, Ольга вскочила и побежала,
итальянец, желая стрелять наверняка, побежал вслед. Холина стремительно и
легко прыгала меж камней, итальянец пришел в ярость от несговорчивости
жертвы и мчался, не разбирая дороги, напролом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42