– Мне надо на жизнь зарабатывать, мистер. Вот сижу здесь, и то теряю по четыре двадцать пять в час.
– В полицию не обращались?
– Обращался и в полицию. Может, на будущий год они и соберутся. Сейчас слишком заняты – лижут задницу ?Метро-Голдвин-Майер?.
– А в ОЗЖ? К кошатникам?
– Кто такие?
Я рассказал про ?кошатников? – Общество защиты животных. Он остался равнодушен. Знал он про ОЗЖ. Пошли бы они подальше. Животные мельче лошади их не интересуют.
– На дверях написано, что вы расследуете, – сварливо заявил он. – Так какого лешего, идите и расследуйте. Полсотни, если вы ее поймаете.
– Извините, – отозвался я. – Я сейчас занят. К тому же две недели прятаться в сусличьей норке у вас на заднем дворе не по моей части – даже за полсотни.
Он хмуро встал.
– Важная шишка, – сказал он. – Деньги ему не нужны. Брезгует спасти жизнь паршивой собаке. Ну хрен с тобой, важная шишка.
– У меня свои неприятности, м-р Кюиссенен.
– Поймаю – отверну ей шею к черту, – пообещал он, и я не усомнился, что так и будет. Он слону заднюю ногу мог бы отвернуть. – Потому я и хотел, чтоб кто-то другой за это взялся. Мешает ей, что бедняга гавкает, когда машина возле дома проходит. У, сука кривомордан! – Он направился к двери.
– Вы уверены, что она именно на эту собаку нацелилась? – осведомился я у его спины.
– Еще бы не уверен. – Он был уже на полпути, когда до него дошло. Он резко развернулся. – А ну, повтори, умник.
Я только покачал головой. Не хотел с ним связываться. Он мог дать мне по голове моим же письменным столом. Фыркнув, он удалился, едва не снеся дверь с петель.
Следующим номером нашей программы оказалась женщина, не старая и не молодая, не слишком чистая и не слишком грязная, на вид бледная, обтрепанная, сварливая и глупая. Девушка, с которой она вместе снимала квартиру – по ее понятиям, всякая работающая женщина есть девушка – таскала деньги у нее из сумочки. То доллар, то пятьдесять центов, но порядочно. Она считала, что всего пропало долларов двадцать. Такими деньгами она бросаться на могла. Бросаться деньгами на переезд в другую квартиру тоже не могла.
Бросаться деньгами на сыщика не могла. Она подумала, может, я припугну сожительницу, ну, по телефону, что ли, не называя имен.
На то, чтобы это изложить, у нее ушло минут двадцать. Рассказывая, она не переставала комкать матерчатую сумку.
– Это может сделать любой ваш знакомый, – сказал я.
– Ну, вы как-никак сыщик.
– У меня нет лицензии на запугивание людей, о которых я ничего не знаю.
– А я ей скажу, что у вас была. Как будто я кого-то другого подозреваю.
Просто скажу, что вы за это взялись.
– Я бы не советовал. Если назовете мое имя, она может мне позвонить.
Если позвонит, я скажу ей правду.
Она вскочила, прижимая к животу свою обтрепанную сумку.
– Вы не джентльмен, – визгливо заявила она.
– Где написано, что я должен быть джентльменом?
Она удалилась, бормоча себе под нос.
После ленча я принял м-ра Болдуина У. Эдельвейса. В подтверждение этого у него имелась визитная карточка. Он был управляющим агентства по продаже швейных машин. Это был маленький, усталый человек, лет сорока восьми ? пятидесяти, с маленькими ручками и ступнями. Рукава коричневого костюма слишком длинные, поверх тугого белого воротничка повязан лиловый галстук в черный ромбик. Он присел на край стула и воззрился на меня грустными черными глазами. Шевелюра у него была тоже черная, густая и пышная, без единого седого волоса. Аккуратно подстриженные усы имели рыжеватый оттенок. Он мог бы сойти за тридцатипятилетнего, если не смотреть на кисти рук.
– Меня зовут Болдуин, но можете называть просто Балдой, – объявил он.?
Все так зовут. Так мне и надо. Я еврей, женат на христианке, двадцати четырех лет, красавице. Она уже пару раз убегала из дома.
Он достал фотографию и показал мне. Возможно, ему она казалась красавицей. На снимке была неряшливая женщина со слабовольным ртом.
– Чем могу помочь, м-р Эдельвейс? Бракоразводными делами не занимаюсь.?
Я попытался отдать ему фото. Он отмахнулся. – Клиент для меня всегда ?мистер?
– добавил я. – Во всяком случае, пока он не наврет с три короба.
Он усмехнулся.
– Врать не привык, это не бракоразводное дело.
Я просто хочу, чтобы Мейбл вернулась. Но она не вернется, пока я ее не найду. Может, для нее это такая игра.
Он стал рассказывать о ней терпеливо, без злости. Она пила, погуливала, была, по его понятиям, не самой лучшей женой, но, может быть, его слишком строго воспитали. Сердце у нее, по его словам, было из чистого золота, и он ее любил. Понимал, что сам он – не предел мечтаний, просто честный работяга, который тащит домой все, что заработал. Счет в банке у них был общий. Она сняла с него все деньги, но это его не удивляло. Он примерно представлял, с кем она удрала, и если он прав, то человек этот, конечно, обчистит ее и бросит.
– Зовут Керриган, – сказал он. – Монро Керриган. Я против католиков ничего не имею. Плохих евреев тоже полно. Этот Керриган парикмахер, когда работает. Против парикмахеров тоже ничего не имею. Но много среди них лентяев, да и на скачках играют. Ненадежные люди.
– Она вам напишет, когда ее обчистят?
– Ей жутко стыдно бывает. Как бы чего с собой не сделала.
– Тут надо розыск объявлять, м-р Эдельвейс. Подайте заявление.
– Нет, я против полиции ничего не имею, но это не дело. Унизительно будет для Мейбл.
Мир, казалось, так и кишел людьми, против которых м-р Эдельвейс ничего не имел. Он выложил на стол деньги.
– Двести долларов, – сказал он. – Первый взнос. Так будет лучше.
– Это опять повторится, – сказал я.
– Конечно, – он пожал плечами и мягко развел руками. – Но – двадцать четыре года, а мне скоро пятьдесят. Как же может быть иначе? В конце концов она успокоится. Плохо, что детей нет. Она не может иметь детей. У евреев любят большую семью. Так Мейбл это знает. Вот и мучается.
– Умеете вы прощать, м-р Эдельвейс.
– Ну, я не христианин, – заметил он. – То есть, я против христиан ничего не имею, вы же понимаете. Но уж такой я. Это не просто слова. Я так живу.
Ох, забыл самое главное.
Он достал открытку и положил ее на стол рядом с деньгами.
– Из Гонолулу она это прислала. В Гонолулу жизнь дорогая. У моего дяди там ювелирная торговля. Сейчас он уже старый. Живет в Сиэтле.
Я снова взял фотографию.
– Это мне понадобится, – сообщил я. – И копии придется снять.
– Так и знал, м-р Марлоу, что вы это скажете. Так я уже приготовился.?
Он извлек конверт, в нем было пять экземпляров фото. – Керриган у меня тоже есть, только моментальный снимок.
Он полез в другой карман и вручил мне другой конверт. Я взглянул на Керригана. У него была смазливая жуликоватая физиономия, что меня не удивило. Три экземпляра Керригана.
М-р Болдуин Эдельвейс оставил еще одну визитную карточку, на которой были его имя, адрес, номер телефона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90