— Нет, и прекратите мне звонить, предупреждаю вас, я напущу на вас милицию. В собственном доме покоя нет! — И трубку швырнули.
На этот раз я долго приходила в себя. Что я такое набрала? Это же он, чтоб мне провалиться! Номер.., тот самый проклятущий номер, который я безуспешно разыскивала. К черту Януша с его сечениями, надо немедленно набрать то же самое. Стоп, это же другой телефонный узел, я что, ошиблась первой цифрой?
Не помня себя, лихорадочно накрутила я тот же номер, заменив лишь первую цифру на тройку, — во всяком случае, так мне показалось. Снова отозвался мужской голос.
— Слушаю.
— Прошу меня извинить, — заикаясь, сказала я. — Это вам был сейчас странный звонок, насчёт “рыбы”? Я, кажется, ошиблась номером…
— Насчёт рыбы? Нет, мне вообще никто не звонил.
— Не может быть. Вы уверены?
— А то как же. Последние пару часов не было ни одного звонка…
Я была совершенно сбита с толку. Будь я проклята, снова промашка! В час ночи подняла с постели невинного человека! Но надо все-таки проверить…
— Ваш номер 31-83-48?
— Нет, 63-48.
— О, простите, пожалуйста! Извините, что разбудила. Доброй ночи.
— И вам того же. Ничего страшного. Собрав последние крохи решимости, да и внимания тоже, я снова взялась за трубку.
— Слушаю…
Да, тот самый голос.
— Простите меня ради бога, — крайне любезно, почти заискивающе пролепетала я, — по-моему, я только что звонила вам по ошибке…
— Что же это такое, черт подери, дадут мне наконец поспать?! Прекратите названивать по ночам! Я вам ясно сказал — не цепляйтесь к моему телефону.
— Прошу прощения, но с чего вы так раскричались? Я хочу извиниться за ошибку, а вы устраиваете скандал…
— Я вам ещё не такой скандал устрою. Прекратите меня преследовать, если не хотите иметь дело с милицией.
И бросил трубку. Что это с ним? Чего он все стращает милицией? Перепутал меня с какой-то авантюристкой? Или просто со сна?
А, в конце концов, наплевать, главное — теперь я знаю его телефон, ха-ха, все его тайны у меня теперь как на ладони!
Интересно, узнал он меня? Нет, не похоже, зачем бы тогда нёс такую околесицу? Ну ладно, пусть отсыпается, завтра проверю. Мне ещё надо разобраться с фасадом…
Вечером следующего дня я позвонила ему — и детское, можно сказать, время. Представляться пока не собиралась. До сих пор мне все это казалось оригинальной игрой и хотелось посмотреть, чем все обернётся.
— Простите, — сказала я, когда он отозвался. — Вчера я попыталась объяснить вам одно пустяковое недоразумение, но вы на меня так напустились… Могу я…
Дальше мне не удалось произнести ни слова. Ответ, который я услышала, был столь неожиданный, что у меня надолго отнялся язык. Любезным, бархатным, спокойным голосом, блестяще поставленным, он закатил мне нотацию, суть которой сводилась к тому, что мне категорически возбраняется преследовать его как на работе, так и дома. Заодно была поставлена под сомнение умственная моя полноценность, моральное моё поведение и, в частности, способ добывания средств к существованию. В заключение мне, как злостному правонарушителю, посулили самые ужасные кары. Я слушала его в каком-то оцепенении, что не мешало мне испытывать жгучее любопытство. Под конец он сказал:
— Ещё один такой звонок, и я обращаюсь в милицию.
Раз так, пожалуйста, будет тебе ещё один звонок — что касается милиции, ничего не имею против, всегда испытывала к ней самые тёплые чувства.
— Вы хоть догадываетесь, с кем говорите? — заикнулась было я.
— Меня это не интересует. Все, звоню в милицию.
Полное отсутствие логики. А в меня уже прочно вселился бес противоречия. Я отпустила ему какое-то время на обещанный звонок в милицию и снова набрала номер.
— Зачем вы устраиваете такой тарарам, не лучше ли объясниться с человеком нормально? — поинтересовалась я у него.
— Нет, это уже переходит всякие границы. С вами нельзя говорить нормально, потому что вы ненормальная, предупреждаю вас…
— А мне, хоть убейте, кажется, что наоборот…
— ..предупреждаю, вас ждут большие неприятности, сами нарываетесь…
— А все-таки ужасно любопытно, за кого вы меня принимаете?
— Не стройте из себя дурочку. Раздобыла мой телефон, а теперь прикрывается, видите ли, какой-то ошибкой, чтобы приставать. Все, разговор окончен, теперь с вами будет говорить милиция.
Что он зациклился на этой милиции? Прямо какая-то мания. Я уже стала сомневаться, он ли это. С моим телефонным счастьем всякое может случиться, вдруг я все время названиваю незнакомому человеку, который вправе решить, что его преследует какая-то чокнутая. Но нет, голос точно его. Тогда в чем же дело? Крыша у него, что ли, поехала?
С одной стороны, я была не на шутку озадачена, а с другой — меня это стало не на шутку забавлять. Сама мысль о том, что меня можно запугать милицией, казалась уморительной, не говоря уж о дикой напраслине. Бес противоречия уже прочно во мне обосновался и не позволял вот так взять и на середине бросить игру.
Я поехала в его отделение милиции. Разыскала участкового и поставила в известность, что если к нему поступит сигнал о хулиганском преследовании по телефону, то этим хулиганом буду я. И ещё, сказала я, хотелось бы знать, квалифицируются ли как преступление звонки к человеку, которого я приняла за знакомого и с которым теперь пытаюсь объясниться по поводу возникшего недоразумения.
Служитель правопорядка выслушал меня с недрогнувшим лицом и сказал:
— Попрошу документы.
Я дала ему свой паспорт и служебное удостоверение. Попыталась всучить и проездной билет, и водительские права, но он их отверг. Записал меня в какую-то бумагу, объяснил, что никаких сигналов ещё не поступало, что звонки к знакомым вообще-то преступлением не считаются, наконец позволил себе слегка улыбнуться и сказал:
— Чтоб вы знали, для хулиганского преследования по телефону надо досаждать человеку как минимум две недели подряд, желательно и по ночам, устраивая всякие злонамеренные пакости. Вы же, как я понимаю, звонили всего несколько раз, да ещё и не вы его, а он вас оскорблял.
Мы с ним мило попрощались, я вернулась домой, а на следующий день вечером не удержалась. Набрала номер.
— Слушаю.
— Хочу поставить вас в известность, — прощебетала я сладким голосом, — что вы можете себя не утруждать. Я уже и сама сообщила в милицию. Спокойной ночи.
Через два дня до меня дошли слухи, что в стане противника воцарилось серьёзное замешательство. Нормальные люди, у которых к этому человеку имелись нормальные дела, не могут до него дозвониться. По месту службы отвечают, что, дескать, ошиблись номером, и грубо бросают трубку. Сама-то я после всех недоразумений сторонилась телефона как черт ладана, и такая паника показалась мне несоразмерной с масштабами нашего инцидента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47