– Они бок о бок направились в сторону дороги. – Значит, вы все-таки не смогли остаться в стороне? Хорошо, что я зарезервировал лишнее кресло в ложе Кэтрин.
– Она здесь? – спросил Девиль.
– В пути. Утром я звонил на Гидру и разговаривал с ней. Как раз в момент отъезда.
– Действительно? – Девиль кивнул и продолжал спокойным голосом. – Ну что ж, нам следует до конца объясниться. Я приехал не на ваш концерт, Джон. Я приехал за вами.
Микали резко повернулся к адвокату. Его рука скользнула под куртку, где в кобуре висел пистолет.
Девиль поднял руку.
– Нет, дорогой мой друг, вы неправильно меня поняли. – Он достал из кармана конверт. – Здесь два билета на самолет до Парижа. Мы вылетим из Гэтвика в четверть двенадцатого. Вам вполне хватит времени, чтобы выступить в Алберт-Холл. Насколько я понимаю, в последний день фестиваля пианист всегда играет в первом отделении?
– А что потом?
– В Париж мы прилетим достаточно рано, чтобы пересесть на московский рейс „Аэрофлота". Все уже организовано. В „Пари суар" сегодня появилась заметка о том, что вы намерены дать несколько мастер-классов в Московской консерватории.
Микали огляделся, глубоко вздохнул и поднял лицо навстречу струям дождя.
– Замечательно, – пробормотал он. – Раннее утро в Лондоне. Ничто не может с ним сравниться. Впрочем, возможно, вы предпочитаете запах мокрых парижских каштанов. – Он положил руку Девилю на плечо. – Простите, дружище, но тут ничего не изменишь.
Девиль пожал плечами.
– У вас еще целый день, чтобы передумать.
– Весь день я должен репетировать, – ответил Микали. – Ну, мне пора. Если Преви опередит меня, то он, по своему обыкновению, заварит чай. А чай получается ужасный.
– Вы не против, если я воспользуюсь вашей квартирой?
– Конечно же, нет. Однако я не уверен, что успею вернуться туда до концерта. Если вы передумаете насчет сегодняшнего вечера, свой билет вы найдете в кассе.
Они стояли на тротуаре и ждали зеленого сигнала светофора. Микали хлопнул Девиля по плечу.
– Сегодня великий день, Жан-Поль. Пожалуй, самый великий в моей жизни.
Когда самолет, блестя под лучами вечернего солнца, пошел на снижение над аэропортом „Хитроу", Кэтрин Рили пристегнула ремень безопасности и откинулась на спинку кресла.
Она устала – устала, как никогда в жизни. Кроме усталости, ее мучили гнев и разочарование. Как подобает врачу-психоаналитику, она полностью отдавала себе отчет в своем состоянии. Так чувствует себя ребенок, которому снится, будто он заблудился в темном лесу, где за каждым кустом притаились неведомые враги.
Она закрыла глаза, и перед ее внутренним взором предстал не Джон Микали, а Аза Морган – его смуглое изможденное лицо, глаза, полные боли. Ей вдруг стало абсолютно ясно, как она неправа.
Морган сказал, что она его должник. Если так оно и есть, то расплатиться с ним можно, только проявив честность и заботу по отношению к нему, и существует лишь один способ продемонстрировать эти чувства.
Всплеск новой энергии переполнил все ее существо. Она едва дождалась, пока пассажиров выпустят из самолета, и одной из первых прошла таможню, где, предъявив паспорт, попросила срочно вызвать кого-нибудь из сотрудников спецслужбы.
В полтретьего капитан Чарльз Рурк вернулся в свой офис, находившийся в здании британского посольства в Афинах по адресу улица Плутарха, дом один. Почти сразу же на его столе задребезжал телефон. Звонил Бенсон, второй секретарь посольства, отвечавший за консульскую службу.
– Привет, Чарльз. Я попросил охрану предупредить меня, когда ты появишься. С меня уже почти целый час не слезает один тип. Он требует временный паспорт для возвращения на родину. Его собственный изодран на мелкие кусочки.
– Такие вопросы вряд ли по моей части, старина.
– Вообще-то, Чарльз, мне вовсе не нравится эта история. Он заявляется сюда, оборванный и заросший, как бродяга, а когда я начинаю рассматривать то, что осталось от его паспорта, выясняется, что он – кадровый офицер, да к тому же еще полковник, прошу любить и жаловать. Его фамилия – Морган…
Не дослушав, Рурк бросил трубку и молнией вылетел из кабинета.
Морган выглядел ужасно, его черные, подернутые сединой волосы торчали во все стороны, как у цыгана, а на щеках отросла многодневная щетина. Хлопчатобумажный костюм, весь просоленный от пребывания в соленой воде, сел и тянул в плечах, швы во многих местах разошлись.
– А, так это вы! – воскликнул он, когда Рурк вошел в комнату ожидания. – Не слишком-то удачно вы выступили тогда в аэропорту.
– Господи, сэр, с вами все в порядке? – ужаснулся Рурк.
– Конечно, нет, – отвечал Морган. – Во мне едва душа держится. Но сейчас это не имеет значения. Все, что мне нужно – временный паспорт и место в первом же самолете, вылетающем сегодня в Лондон.
– Не уверен, что мне удастся вам помочь, сэр. Прежде всего я обязан связаться с начальством. У меня очень строгие инструкции на ваш счет.
– Бригадир Фергюсон?
– Так точно, сэр.
– Значит, вы служите в „Д-15"? Обнадеживающее известие. Возможно, те лекции, что я читал вам в Академии в шестьдесят девятом, все-таки не пропали даром.
– Так вы вспомнили меня, сэр?
– Разумеется. У меня неплохая память на лица. Ну, валяйте, звоните.
– Минутку, сэр. – Рурк подался вперед с озабоченным видом. – Уж не кровь ли у вас на рукаве?
– Весьма вероятно, учитывая, что один джентльмен пытался нанести мне телесный ущерб при помощи „вальтера". А может, вы мне еще и доктора найдете? Только такого, который может держать язык за зубами. Не хочу, чтобы какая-нибудь мелочь задержала мой вылет.
14
Незадолго до шести вечера в дверь квартиры на Кавендиш-сквер позвонили. Ким пошел открывать. На пороге стояли Бейкер и Морган.
Фергюсон в столовой, заткнув салфетку за ворот, в одиночестве вкушал обед за элегантным столом в стиле эпохи Регентства.
– Как хорошо пахнет, – заметил Морган. – Что вы едите?
– Говядину а-ля Веллингтон. Для непальца Ким прекрасно готовит блюда английской кухни. Мой дорогой друг, вы выглядите кошмарно.
– Годы уже не те, вот и все, – буркнул Морган и подошел к буфету налить себе коньяку.
– Проблем не возникло, суперинтендант? – обратился Фергюсон к Бейкеру.
– Он едва успел, сэр. Пока я ждал, туман сгущался прямо на глазах. Думаю, через пару часов „Хитроу" вообще закроют.
Фергюсон отпил кларета из бокала и наклонился вперед:
– Итак, Аза?
– Что – итак?
– Не притворяйся. Совершенно очевидно, что в Грецию ты отправился на поиски Критянского любовника. Ты нарочно скрылся от нашего человека, а через четыре дня объявился с парой огнестрельных ран, порванным паспортом и неуемным желанием поскорее вернуться в Англию.
– Там столько туристов, – поморщился Морган. – Они мне безумно надоели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Она здесь? – спросил Девиль.
– В пути. Утром я звонил на Гидру и разговаривал с ней. Как раз в момент отъезда.
– Действительно? – Девиль кивнул и продолжал спокойным голосом. – Ну что ж, нам следует до конца объясниться. Я приехал не на ваш концерт, Джон. Я приехал за вами.
Микали резко повернулся к адвокату. Его рука скользнула под куртку, где в кобуре висел пистолет.
Девиль поднял руку.
– Нет, дорогой мой друг, вы неправильно меня поняли. – Он достал из кармана конверт. – Здесь два билета на самолет до Парижа. Мы вылетим из Гэтвика в четверть двенадцатого. Вам вполне хватит времени, чтобы выступить в Алберт-Холл. Насколько я понимаю, в последний день фестиваля пианист всегда играет в первом отделении?
– А что потом?
– В Париж мы прилетим достаточно рано, чтобы пересесть на московский рейс „Аэрофлота". Все уже организовано. В „Пари суар" сегодня появилась заметка о том, что вы намерены дать несколько мастер-классов в Московской консерватории.
Микали огляделся, глубоко вздохнул и поднял лицо навстречу струям дождя.
– Замечательно, – пробормотал он. – Раннее утро в Лондоне. Ничто не может с ним сравниться. Впрочем, возможно, вы предпочитаете запах мокрых парижских каштанов. – Он положил руку Девилю на плечо. – Простите, дружище, но тут ничего не изменишь.
Девиль пожал плечами.
– У вас еще целый день, чтобы передумать.
– Весь день я должен репетировать, – ответил Микали. – Ну, мне пора. Если Преви опередит меня, то он, по своему обыкновению, заварит чай. А чай получается ужасный.
– Вы не против, если я воспользуюсь вашей квартирой?
– Конечно же, нет. Однако я не уверен, что успею вернуться туда до концерта. Если вы передумаете насчет сегодняшнего вечера, свой билет вы найдете в кассе.
Они стояли на тротуаре и ждали зеленого сигнала светофора. Микали хлопнул Девиля по плечу.
– Сегодня великий день, Жан-Поль. Пожалуй, самый великий в моей жизни.
Когда самолет, блестя под лучами вечернего солнца, пошел на снижение над аэропортом „Хитроу", Кэтрин Рили пристегнула ремень безопасности и откинулась на спинку кресла.
Она устала – устала, как никогда в жизни. Кроме усталости, ее мучили гнев и разочарование. Как подобает врачу-психоаналитику, она полностью отдавала себе отчет в своем состоянии. Так чувствует себя ребенок, которому снится, будто он заблудился в темном лесу, где за каждым кустом притаились неведомые враги.
Она закрыла глаза, и перед ее внутренним взором предстал не Джон Микали, а Аза Морган – его смуглое изможденное лицо, глаза, полные боли. Ей вдруг стало абсолютно ясно, как она неправа.
Морган сказал, что она его должник. Если так оно и есть, то расплатиться с ним можно, только проявив честность и заботу по отношению к нему, и существует лишь один способ продемонстрировать эти чувства.
Всплеск новой энергии переполнил все ее существо. Она едва дождалась, пока пассажиров выпустят из самолета, и одной из первых прошла таможню, где, предъявив паспорт, попросила срочно вызвать кого-нибудь из сотрудников спецслужбы.
В полтретьего капитан Чарльз Рурк вернулся в свой офис, находившийся в здании британского посольства в Афинах по адресу улица Плутарха, дом один. Почти сразу же на его столе задребезжал телефон. Звонил Бенсон, второй секретарь посольства, отвечавший за консульскую службу.
– Привет, Чарльз. Я попросил охрану предупредить меня, когда ты появишься. С меня уже почти целый час не слезает один тип. Он требует временный паспорт для возвращения на родину. Его собственный изодран на мелкие кусочки.
– Такие вопросы вряд ли по моей части, старина.
– Вообще-то, Чарльз, мне вовсе не нравится эта история. Он заявляется сюда, оборванный и заросший, как бродяга, а когда я начинаю рассматривать то, что осталось от его паспорта, выясняется, что он – кадровый офицер, да к тому же еще полковник, прошу любить и жаловать. Его фамилия – Морган…
Не дослушав, Рурк бросил трубку и молнией вылетел из кабинета.
Морган выглядел ужасно, его черные, подернутые сединой волосы торчали во все стороны, как у цыгана, а на щеках отросла многодневная щетина. Хлопчатобумажный костюм, весь просоленный от пребывания в соленой воде, сел и тянул в плечах, швы во многих местах разошлись.
– А, так это вы! – воскликнул он, когда Рурк вошел в комнату ожидания. – Не слишком-то удачно вы выступили тогда в аэропорту.
– Господи, сэр, с вами все в порядке? – ужаснулся Рурк.
– Конечно, нет, – отвечал Морган. – Во мне едва душа держится. Но сейчас это не имеет значения. Все, что мне нужно – временный паспорт и место в первом же самолете, вылетающем сегодня в Лондон.
– Не уверен, что мне удастся вам помочь, сэр. Прежде всего я обязан связаться с начальством. У меня очень строгие инструкции на ваш счет.
– Бригадир Фергюсон?
– Так точно, сэр.
– Значит, вы служите в „Д-15"? Обнадеживающее известие. Возможно, те лекции, что я читал вам в Академии в шестьдесят девятом, все-таки не пропали даром.
– Так вы вспомнили меня, сэр?
– Разумеется. У меня неплохая память на лица. Ну, валяйте, звоните.
– Минутку, сэр. – Рурк подался вперед с озабоченным видом. – Уж не кровь ли у вас на рукаве?
– Весьма вероятно, учитывая, что один джентльмен пытался нанести мне телесный ущерб при помощи „вальтера". А может, вы мне еще и доктора найдете? Только такого, который может держать язык за зубами. Не хочу, чтобы какая-нибудь мелочь задержала мой вылет.
14
Незадолго до шести вечера в дверь квартиры на Кавендиш-сквер позвонили. Ким пошел открывать. На пороге стояли Бейкер и Морган.
Фергюсон в столовой, заткнув салфетку за ворот, в одиночестве вкушал обед за элегантным столом в стиле эпохи Регентства.
– Как хорошо пахнет, – заметил Морган. – Что вы едите?
– Говядину а-ля Веллингтон. Для непальца Ким прекрасно готовит блюда английской кухни. Мой дорогой друг, вы выглядите кошмарно.
– Годы уже не те, вот и все, – буркнул Морган и подошел к буфету налить себе коньяку.
– Проблем не возникло, суперинтендант? – обратился Фергюсон к Бейкеру.
– Он едва успел, сэр. Пока я ждал, туман сгущался прямо на глазах. Думаю, через пару часов „Хитроу" вообще закроют.
Фергюсон отпил кларета из бокала и наклонился вперед:
– Итак, Аза?
– Что – итак?
– Не притворяйся. Совершенно очевидно, что в Грецию ты отправился на поиски Критянского любовника. Ты нарочно скрылся от нашего человека, а через четыре дня объявился с парой огнестрельных ран, порванным паспортом и неуемным желанием поскорее вернуться в Англию.
– Там столько туристов, – поморщился Морган. – Они мне безумно надоели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58