Его покажут и по телевидению. Если он получится удачный, то может пойти и в прокат.
Бюджет устанавливается более чем щедрый. Он позволит прибегнуть к помощи одной из киностудий, но выбирать студию будет агентство, и оно же будет осуществлять контроль над производством фильма. Можно пригласить первоклассного режиссера и, если потребуется, сценариста, хотя, возможно, Барбара — учитывая имеющийся у нее опыт — сама захочет написать сценарий.
Во всяком случае, Барбара будет представлять агентство и отвечать за осуществление всего проекта.
Слушая Йетс-Брауна с возрастающим волнением, Барбара вспомнила слова Тедди Оша накануне, во время обеда. Он признался тогда: “Могу лишь вам сказать, что хотелось бы мне быть на вашем месте”. Сейчас она знала почему. Это задание не только показывало, как высоко ставят ее профессионально, — оно представляло собой вызов, адресованный ей как творческой личности, а Барбара охотно его приняла. Она почувствовала, что совсем иначе, с большим уважением — и, несомненно, терпимее — смотрит на Кейса Йетс-Брауна.
Даже его последние слова уже не могли повлиять на ее отношение к нему.
— Работать вы будете, — сказал он, — по-прежнему в нашей детройтской конторе, но мы здесь хотим быть в курсе всего, что будет происходить, я имею в виду — буквально всего. И прошу не забывать еще об одном — о необходимости быть сдержаннее. Делайте честный фильм, но чересчур не увлекайтесь. Нам или председателю совета директоров едва ли понравится, если он будет снят — как бы это выразиться? — со слишком уж социалистических позиций.
Что ж, пропустим и это мимо ушей: Барбара понимала, что сейчас не стоит тратить время на абстрактные препирательства, так как в будущем ей придется отстаивать немало точек зрения и идей.
А уже через неделю, избавившись от всех прочих своих обязанностей, Барбара начала работать над фильмом, условно названным “Автосити”.
И вот сейчас, за столом у Бретта Дилозанто, Барбара рассказала Уингейту об этом.
— Начальную стадию мы уже прошли, и кое-что сделано: выбраны кинокомпания и режиссер. Конечно, нужно еще многое спланировать, прежде чем приступать к съемкам, но мы рассчитываем начать в феврале или марте.
Леонард Уингейт задумался. И наконец произнес:
— Конечно, я мог бы встать в позу циника и демагога и заявить, что надо не снимать фильмы о тех или иных проблемах, а хотя бы попытаться их решить, — так в свое время Нерон читал стихи, когда вокруг полыхал Рим. Но, занимая ответственный пост, я знаю, что в жизни все не так просто, а кроме того, информация чрезвычайно важна. — И, помолчав, добавил:
— Мне думается, что ваша затея могла бы принести немало пользы. И если я могу чем-то помочь вам, я готов.
— Пожалуй, можете, — сказала Барбара. — Я уже говорила с режиссером Весом Гропетти, и мы пришли к единому мнению, что рассказ о жизни гетто должен исходить от живущих в нем людей, от индивидуумов. Мы считаем, что среди них должен быть кто-то из неквалифицированных рабочих, которых вы нанимаете по своей программе.
— Это ведь не во всех случаях срабатывает, — предупредил ее Уингейт. — Вы можете затратить уйму пленки, снимая какого-то человека, а он потом отсеется.
— Если это произойдет, — не отступалась Барбара, — так мы и скажем. Мы ведь не собираемся снимать новую “Поллианну”.
— В таком случае кого-нибудь можно подобрать, — задумчиво произнес Уингейт. — Вы помните, я вам говорил, что как-то после обеда я ездил на машине по городу за тем инструктором, который выманивал подписи на чеках.
Она кивнула:
— Да, помню.
— На следующий день я навестил кое-кого из тех людей, у которых он побывал. Я записал адреса, а моя контора снабдила меня фамилиями. — Леонард Уингейт вынул записную книжку и принялся переворачивать страницы. — Один из них чем-то меня тронул — не знаю чем, — и я стал его уговаривать, и мне удалось убедить его вернуться на работу. Вот он. Его зовут Ролли Найт.
Сегодня Барбара приехала к Бретту на такси. И поздно вечером, после того как Леонард Уингейт уехал, сказав на прощание, что они непременно должны скоро встретиться, Бретт повез Барбару домой.
Залески жили в Роял-Оук, пригороде, населенном людьми среднего достатка, к юго-востоку от Бирмингема. Бретт ехал через Детройт по Мейпл-авеню, Барбара сидела рядом с ним.
— А, пошли они все к черту! — сказал вдруг Бретт, нажал на тормоз, остановил машину и обнял Барбару. Поцелуй их был жарким и долгим. — Послушай! — сказал Бретт, уткнувшись лицом в мягкий шелк ее волос и крепко прижав к себе. — Какого черта мы туда едем? Давай вернемся и проведем вместе ночь. Нам обоим этого хочется, и нет ничего на свете, что бы нам мешало.
Он уже предлагал ей это — сразу после того, как уехал Уингейт. Да и вообще эта тема не раз возникала в их беседах.
Барбара вздохнула.
— Я не оправдываю твоих ожиданий, да? — мягко сказала она.
— Откуда я знаю, оправдываешь или не оправдываешь, — ты же не даешь мне это узнать!
Она весело рассмеялась. Он обладал умением веселить ее в самые неожиданные минуты. Барбара протянула руку и провела пальцами по лбу Бретта, как бы стирая наметившуюся морщинку.
— Это же нечестно! — возмутился он. — Все, кто нас знает, убеждены, что мы любовники. Только мы с тобой знаем, что это не так. Даже твой старик — и тот в этом уверен. Ну как, уверен или нет?
— Да, — призналась она. — Думаю, что уверен.
— Я отлично знаю, что это так. Больше того: всякий раз, как мы встречаемся, старый ворчун дает мне понять, что я ему не нравлюсь. Так что я дважды проигрываю — и когда приезжаю, и когда уезжаю.
— Дорогой мой, — сказала Барбара, — я это знаю, знаю.
— Так почему бы нам не изменить это — сейчас же, сегодня? Барб, лапочка, тебе двадцать девять, значит, девственницей ты быть уже не можешь. Тогда в чем же дело? Во мне? От меня что, пахнет гипсом, или я каким-то иным образом оскорбляю твои чувства?
Она отрицательно замотала головой.
— Мне все в тебе нравится — я тебе говорила об этом и раньше, говорю и сейчас.
— Все это было нами сказано уже многократно. — И он сухо добавил:
— И ни разу твой отказ не был понятен, как и сейчас.
— Пожалуйста, — сказала Барбара, — поехали домой.
— Ко мне — домой?
Она рассмеялась.
— Нет, ко мне. — Когда машина тронулась, она положила руку на локоть Бретта. — Я тоже не уверена в том, что мой отказ понятен. Просто я, наверное, иначе мыслю, чем это принято сегодня, — во всяком случае, до общего уровня я еще не дошла. Очевидно, я старомодная…
— Ты хочешь сказать, что сначала я должен жениться на тебе?
— Нет, я так не говорю, — резко возразила Барбара. — Я вообще не уверена, хочу ли я выходить замуж, — у меня ведь есть моя карьера, верно? Да и ты, я знаю, не из тех, кто женится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Бюджет устанавливается более чем щедрый. Он позволит прибегнуть к помощи одной из киностудий, но выбирать студию будет агентство, и оно же будет осуществлять контроль над производством фильма. Можно пригласить первоклассного режиссера и, если потребуется, сценариста, хотя, возможно, Барбара — учитывая имеющийся у нее опыт — сама захочет написать сценарий.
Во всяком случае, Барбара будет представлять агентство и отвечать за осуществление всего проекта.
Слушая Йетс-Брауна с возрастающим волнением, Барбара вспомнила слова Тедди Оша накануне, во время обеда. Он признался тогда: “Могу лишь вам сказать, что хотелось бы мне быть на вашем месте”. Сейчас она знала почему. Это задание не только показывало, как высоко ставят ее профессионально, — оно представляло собой вызов, адресованный ей как творческой личности, а Барбара охотно его приняла. Она почувствовала, что совсем иначе, с большим уважением — и, несомненно, терпимее — смотрит на Кейса Йетс-Брауна.
Даже его последние слова уже не могли повлиять на ее отношение к нему.
— Работать вы будете, — сказал он, — по-прежнему в нашей детройтской конторе, но мы здесь хотим быть в курсе всего, что будет происходить, я имею в виду — буквально всего. И прошу не забывать еще об одном — о необходимости быть сдержаннее. Делайте честный фильм, но чересчур не увлекайтесь. Нам или председателю совета директоров едва ли понравится, если он будет снят — как бы это выразиться? — со слишком уж социалистических позиций.
Что ж, пропустим и это мимо ушей: Барбара понимала, что сейчас не стоит тратить время на абстрактные препирательства, так как в будущем ей придется отстаивать немало точек зрения и идей.
А уже через неделю, избавившись от всех прочих своих обязанностей, Барбара начала работать над фильмом, условно названным “Автосити”.
И вот сейчас, за столом у Бретта Дилозанто, Барбара рассказала Уингейту об этом.
— Начальную стадию мы уже прошли, и кое-что сделано: выбраны кинокомпания и режиссер. Конечно, нужно еще многое спланировать, прежде чем приступать к съемкам, но мы рассчитываем начать в феврале или марте.
Леонард Уингейт задумался. И наконец произнес:
— Конечно, я мог бы встать в позу циника и демагога и заявить, что надо не снимать фильмы о тех или иных проблемах, а хотя бы попытаться их решить, — так в свое время Нерон читал стихи, когда вокруг полыхал Рим. Но, занимая ответственный пост, я знаю, что в жизни все не так просто, а кроме того, информация чрезвычайно важна. — И, помолчав, добавил:
— Мне думается, что ваша затея могла бы принести немало пользы. И если я могу чем-то помочь вам, я готов.
— Пожалуй, можете, — сказала Барбара. — Я уже говорила с режиссером Весом Гропетти, и мы пришли к единому мнению, что рассказ о жизни гетто должен исходить от живущих в нем людей, от индивидуумов. Мы считаем, что среди них должен быть кто-то из неквалифицированных рабочих, которых вы нанимаете по своей программе.
— Это ведь не во всех случаях срабатывает, — предупредил ее Уингейт. — Вы можете затратить уйму пленки, снимая какого-то человека, а он потом отсеется.
— Если это произойдет, — не отступалась Барбара, — так мы и скажем. Мы ведь не собираемся снимать новую “Поллианну”.
— В таком случае кого-нибудь можно подобрать, — задумчиво произнес Уингейт. — Вы помните, я вам говорил, что как-то после обеда я ездил на машине по городу за тем инструктором, который выманивал подписи на чеках.
Она кивнула:
— Да, помню.
— На следующий день я навестил кое-кого из тех людей, у которых он побывал. Я записал адреса, а моя контора снабдила меня фамилиями. — Леонард Уингейт вынул записную книжку и принялся переворачивать страницы. — Один из них чем-то меня тронул — не знаю чем, — и я стал его уговаривать, и мне удалось убедить его вернуться на работу. Вот он. Его зовут Ролли Найт.
Сегодня Барбара приехала к Бретту на такси. И поздно вечером, после того как Леонард Уингейт уехал, сказав на прощание, что они непременно должны скоро встретиться, Бретт повез Барбару домой.
Залески жили в Роял-Оук, пригороде, населенном людьми среднего достатка, к юго-востоку от Бирмингема. Бретт ехал через Детройт по Мейпл-авеню, Барбара сидела рядом с ним.
— А, пошли они все к черту! — сказал вдруг Бретт, нажал на тормоз, остановил машину и обнял Барбару. Поцелуй их был жарким и долгим. — Послушай! — сказал Бретт, уткнувшись лицом в мягкий шелк ее волос и крепко прижав к себе. — Какого черта мы туда едем? Давай вернемся и проведем вместе ночь. Нам обоим этого хочется, и нет ничего на свете, что бы нам мешало.
Он уже предлагал ей это — сразу после того, как уехал Уингейт. Да и вообще эта тема не раз возникала в их беседах.
Барбара вздохнула.
— Я не оправдываю твоих ожиданий, да? — мягко сказала она.
— Откуда я знаю, оправдываешь или не оправдываешь, — ты же не даешь мне это узнать!
Она весело рассмеялась. Он обладал умением веселить ее в самые неожиданные минуты. Барбара протянула руку и провела пальцами по лбу Бретта, как бы стирая наметившуюся морщинку.
— Это же нечестно! — возмутился он. — Все, кто нас знает, убеждены, что мы любовники. Только мы с тобой знаем, что это не так. Даже твой старик — и тот в этом уверен. Ну как, уверен или нет?
— Да, — призналась она. — Думаю, что уверен.
— Я отлично знаю, что это так. Больше того: всякий раз, как мы встречаемся, старый ворчун дает мне понять, что я ему не нравлюсь. Так что я дважды проигрываю — и когда приезжаю, и когда уезжаю.
— Дорогой мой, — сказала Барбара, — я это знаю, знаю.
— Так почему бы нам не изменить это — сейчас же, сегодня? Барб, лапочка, тебе двадцать девять, значит, девственницей ты быть уже не можешь. Тогда в чем же дело? Во мне? От меня что, пахнет гипсом, или я каким-то иным образом оскорбляю твои чувства?
Она отрицательно замотала головой.
— Мне все в тебе нравится — я тебе говорила об этом и раньше, говорю и сейчас.
— Все это было нами сказано уже многократно. — И он сухо добавил:
— И ни разу твой отказ не был понятен, как и сейчас.
— Пожалуйста, — сказала Барбара, — поехали домой.
— Ко мне — домой?
Она рассмеялась.
— Нет, ко мне. — Когда машина тронулась, она положила руку на локоть Бретта. — Я тоже не уверена в том, что мой отказ понятен. Просто я, наверное, иначе мыслю, чем это принято сегодня, — во всяком случае, до общего уровня я еще не дошла. Очевидно, я старомодная…
— Ты хочешь сказать, что сначала я должен жениться на тебе?
— Нет, я так не говорю, — резко возразила Барбара. — Я вообще не уверена, хочу ли я выходить замуж, — у меня ведь есть моя карьера, верно? Да и ты, я знаю, не из тех, кто женится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132