" "Какие коровы?" - спросил Василий Степанович. "Вы сказали: коровники. Мне кажется, если выстроены коровники, то должны быть и коровы". "Само собой,- сказал Василий Степанович,- но тут, как бы вам сказать, случай особый. Хотите, расскажу? Я как завотделом обязан присутствовать на сессии". "Это какая же такая сессия?" - надменно спросил с козел Петр Францевич. "Будто вы не знаете. Сессия районного совета". "Угу. И чем же вы там занимаетесь?" "Чем занимаемсяї- сказал, усмехнувшись, Василий Степанович.- Делами занимаемся, вопросы рассматриваем. Сессия, известное дело, сама ничего не решает, решение готовим мы, а ихнее дело проголосовать. Я к чему это рассказываю. Дали слово одной доярке: поделиться передовым опытом". "Как интересно!" - сказала мать Рони. "Погодитеї Дали, значит, ей слово. Вот она делится. Мы, говорит, тоже решили откликнуться на постановление о крутом подъеме животноводства. На нашей ферме содержится двадцать коров. Но, понимаете, товарищи депутаты, мы столкнулись с таким вопросом, что весна уже проходит, лето на носу, давно пора выгонять скот на пастбища. А он стоит и не может выйти". "Кто не может?" "Скот не может выйти. Столько накопилось за зиму навоза, что коровы стоят, простите, в дерьме по самое брюхо. Еще немного, и, как говорится, с концами. Вот тебе и передовой опыт". Коляска катилась вдоль леса, телега тащилась следом. Время от времени нас потряхивало, Роня с полузакрытыми глазами предавалась мечтам, ее мать, поджав губы, молча смотрела перед собой. "Н-да,- отозвался с козел Петр Францевич,- хороши работнички. Ситуация авгиевых конюшен. Впрочем, решение для такого случая уже давно найдено. Десятый подвиг Геракла". "Не понял". "Геракл, чтобы очистить от навоза конюшни, пустил туда воды двух рек". "Где ж это было?" - спросил Василий Степанович. "В Греции". "Ну, может, у них это возможно, а у нас другие условия. Короче говоря, куда денешься? Бросили старые коровники и построили новые. Вот эти самые". "До следующего раза?" - спросил Петр Францевич. Василий Степанович ничего не ответил. "Да, но где же коровы? Я не вижу коров". "А хрен их знает!" - мрачно сказал Василий Степанович, и общество погрузилось в молчание. Дорога шла на подъем, опушка леса отодвинулась. Все шире раскрывалась и расступалась перед нами окрестность, поле казалось дном плоской перевернутой чаши, коровники, окруженные черной жижей, и деревянная арка с выцветшими флагами и лозунгом остались внизу, впереди синели леса. И, почти уже нереальные, угадывались за ними другие, дальние и едва различимые лесные просторы. Дамы дремали, повисшая голова Василия Степановича, с открытым ртом, моталась рядом со мной, на козлах величественно-неподвижно возвышалась фигура Петра Францевича с расставленными руками, в которых висели вожжи. "Где мы, собственно, едем?" - спросила, очнувшись, мать Рони. Коляска спускалась в лощину среди кустарника, закрывшего мало-помалу горизонт и синие дали; конь Артюр, прядая ушами, осторожно ступал по еле видной колее, ветви обшаривали нас в зеленом сумраке, у Петра Францевича чуть не сорвалась с головы соломенная шляпа. Василий Степанович, знавший окрестности, как свои пять пальцев, храпел и раскачивался. Лошадь шла все медленней и наконец остановилась, потеряв дорогу. "Мы заблудились, Пьер!" - в ужасе прошептала мать Рони. "Тем лучше, maman, как интересно!" Василий Степанович открыл глаза, пожевал губами, поинтересовался, где мы. Никто не ответил, он обернулся к вознице. "А это что такое?" - осведомился он, увидев, что Петр Францевич расстелил план на коленях. "Карта нашего уезда". "Уезда, гм. Уездов теперь нет, драгоценнейший. И что же вы там нашли?" "К вашему сведению,- холодно сказал Петр Францевич,- здесь все есть: и ваша деревня, иї" "Я эти места знаю. Я здесь вырос. Мальчонкой в этой самой речке барахтался. В общем, не надо нам никаких карт, поехали, давай",- промолвил Василий Степанович, переходя на "ты", хотя не совсем ясно было, к кому это "ты" относится. Артюр выволок нас на лужайку, которая оказалась берегом реки; на той стороне, вдали, виднелись деревенька и обломок церкви. Внизу между ветлами и кустами обнаружилась маленькая песчаная отмель. Несколько времени спустя, скрипя колесами, подъехала телега с Аркашей и Маврой Глебовной. "Maman!" - послышался голос Рони. Она стояла у воды, в купальнике, освещенная солнцем. Я вышел в плавках из-за кустов, и мы бросились в воду.
XXI
Если точно соблюдать последовательность событий - если называть событиями обыкновенный банальный пикник и обыкновенные разговоры,- то дело было так: подъехали к речке, и я предложил сперва искупаться, а потом уже сесть за трапезу. Предложение было встречено общим согласием, прислуга занялась приготовлениями на лужайке, а мы втроем - я, Петр Францевич и Василий Степанович - отправились вверх по течению реки, предоставив маленький пляж в распоряжение женщин. Под ветлами, среди ветвей, вибрирующих в темной воде, не было дна, зато на солнце, на середине реки вода была теплой, под ногами почувствовалось песчаное дно; я потерял из виду моих спутников, вступивших в нескончаемый разговор о проблемах сельского хозяйства; ближе к противоположному берегу течение вновь убыстрялось; выбравшись, я лег на траву. В вышине надо мной плыли рисовые облака, и такие же прозрачные, невесомые мысли струились на дне моих полузакрытых глаз, я думал о том, что в некотором особом состоянии самоотчуждения мы способны следить за нашей мыслью, не принимая в ней участия, я думал, что для того, чтобы наслаждаться жизнью, нужно, в сущности, отстраниться от жизни. Зыбкие воды неслись передо мной - темный, дрожащий и вспыхивающий на солнце поток. "Ку-ку!" - раздался голос рядом, я отвел руку от лица, щурясь от солнечного сияния, и увидел Роню, стоявшую надо мной в полосатом, белом с сиреневым купальнике, увидел ее ноги, слишком длинные оттого, что я смотрел на них снизу, обтянутый купальником лобок и возвышения грудей. Солнце стояло у нее за спиной, лицо казалось темным в окружении пламенеющих волос. Она присела на корточки, держась одной рукой за землю, ее коленки блестели. "Мне кажется,- сказал я, приставив ладонь к глазам,- таких купальных костюмов в то время еще не носили. Если я ошибся, поправьте меня". "Вы ошиблись,- возразила она,- бикини появились в конце века". "Но мы должны договориться по крайней мере,- продолжал я,- в каком времени мы живем. Я думаю, они назывались тогда иначеї" "Разве это так важно?" "Во всяком случае,- сказал я, смеясь, и положил руку на ее колено,- их должны были носить исключительно смелые девицы". "Э, так мы не договаривались,- сказала она.- Уберите вашу руку, иначе я потеряю равновесие. У меня и так ноги затекли". "Я задремал,- пробормотал я,- может, и вы мне снитесь, Роня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37