Орки, когда Дагнарус проходил мимо, сделали руками знак, отвращающий злые силы.
Гвардеец, державший лошадь принца, стоял до тех пор, пока страшная фигура в черных доспехах не подошла совсем близко. Тогда бравый солдат бросился бежать, предпочитая лучше понести наказание, чем потерять душу, которую вполне мог у него забрать принц-демон.
Лошадь принца была хорошо вышколена и стояла неподвижно. Цвет доспехов ее хозяина был ей безразличен, а страх, волнение и напряжение окружающих людей напоминали обстановку на поле боя. Лошадь скосила на принца один глаз и встряхнула гривой, словно говоря ему: «Я устала ждать. Садись на меня и давай поскорее уберемся отсюда!»
Дагнарус потрепал ее по шее.
— Ты тоже верна мне. Я этого не забуду, — тихо и прочувственно произнес он.
Подхватив Вэлуру, принц посадил ее на спину лошади. С легкостью и изяществом, словно вместо доспехов на нем была одежда из тонкой черной ткани, он вскочил в седло. Сильвит вытребовал у гвардейцев лошадь для себя и Гарета, который сел позади эльфа и крепко ухватился за его худощавую фигуру.
Из Храма донесся стон, переросший в многоголосый крик:
— Король умер!
Услышав этот крик, капитан Аргот сначала посмотрел в сторону Храма, затем — на Дагнаруса, устраивавшегося в седле. Капитан подскочил на своем коне к лошади принца и схватил ее за поводья.
Дагнарус, не отрываясь, смотрел на человека, с детства бывшего ему другом и наставником, на своего верного солдата и боевого товарища. Капитан тоже безотрывно смотрел на того, кем до сих пор беспредельно восхищался.
— Извольте сойти на землю, сударь, — потребовал Аргот. — Вы арестованы.
Дагнарус не шевельнулся. Он положил руку на шею беспокойно топтавшейся лошади, которой не терпелось ускакать отсюда.
— Это так ты проявляешь свою верность мне, капитан? — спросил Дагнарус.
— Я верен моему королю, — ответил Аргот, побелевшее лицо которого сделалось суровым.
— Стало быть, Хельмосу, — сухо бросил принц.
— Да, сударь, — подтвердил Аргот.
Дагнарус переместил руку на рукоятку меча.
— Ты хорошо научил меня владеть мечом, капитан. Не заставляй меня поднимать его, чтобы убить тебя.
— Можете поступать, как вам заблагорассудится, сударь, — спокойно сказал Аргот. — Я поступлю так, как мне велит мой долг.
— Будь ты проклят, гадкий предатель! — сердито вскричал Дагнарус и взмахнул мечом.
Видя храбрость своего командира, солдаты поспешили ему на выручку. Они стальным кольцом окружили Дагнаруса и его спутников. Численное превосходство было явно не на стороне принца, и это заставило его одуматься.
— Не бойся за меня, любимый! — крикнула разъяренная Вэлура, убирая свои руки с талии принца. — Покажи им всем!
— Пропустите его, капитан! Это приказ.
Ошеломленный Аргот вскинул голову.
У дверей Храма на ступенях стоял Хельмос.
— Пропустите их всех. Таково было предсмертное повеление моего отца, и я выполню его. Пока мой брат и те, кто предпочел последовать за ним, будут оставаться за пределами города Внннингэля, никто не имеет права и пальцем тронуть их. Но если они возвратятся в город, то как явные приверженцы Пустоты они будут немедленно объявлены вне закона, схвачены и приговорены к смерти.
Аргот не сводил глаз с Дагнаруса, продолжая держать поводья его лошади.
— Опомнитесь, ваше величество! — крикнул Хельмосу капитан. — Мы должны схватить его сейчас, пока его злая сила не успела разрастись.
— Вы слышали приказ, капитан? Выполняйте его, — сказал Хельмос, голос которого от горя и страданий стал громким и хриплым. — Я — ваш король. Извольте мне подчиняться.
Аргот нехотя отпустил поводья.
— Можете ехать, — мрачно и глухо произнес он.
Дагнарус вложил меч в ножны. Бросая недобрые взгляды на принца, солдаты расступились. Дагнарус что-то шепнул лошади и пришпорил ее. Лошадь рванулась вперед. Народ бросился врассыпную, боясь оказаться на пути неистового скакуна. Сильвит и Гарет помчались следом. Эльф легко и свободно держался в седле, зато маг, качаясь из стороны в сторону, отчаянно цеплялся за Сильвита.
Цоканье копыт по брусчатке барабанной дробью отдавалось в умах и сердцах людей. Никто не шелохнулся, пока этот звук не растворился в жарком неподвижном воздухе. Только тогда оцепенение начало спадать, уступив место недоуменным взглядам. Собравшиеся как будто все еще отказывались верить в случившееся.
Сколько люди помнили, Тамарос всегда был королем. При его правлении жили их отцы и даже деды. Казалось, король вечен. И вот его не стало. В один миг они лишились привычной опоры. Еще утром в их жизни существовали уверенность и определенность. А теперь все это исчезло.
Они смотрели на ступени Храма, ожидая услышать, что скажет новый король. Однако Хельмоса на ступенях уже не было. Он вернулся к телу отца. Осиротевшие и испуганные, подданные Хельмоса поспешили по домам, чтобы, как в дни войны, понадежнее спрятать все ценное и проверить запасы провизии.
— Новый король допустил ошибку, — угрюмо произнес Аргот. — Дай-то боги, чтобы его величество не пожалел потом об этом.
— Такова была воля его умирающего отца, — сказал один из лейтенантов, несших службу внутри Храма. — Я своими ушами слышал последние слова Тамароса. Он приказал не трогать принца Дагнаруса.
— Никто не осудил бы нового короля, если бы он ослушался отцовского приказа. Тамарос-то мертв! — резко бросил Аргот и еще сильнее нахмурился. — Он теперь вдали от тягот нашего мира. А нам здесь жить. Попомните мои слова — нам еще придется расплачиваться за сыновнее послушание Хельмоса.
* * *
Хельмос вернулся к алтарю. Часть зрителей оставалась на своих местах. Одни пребывали в оцепенении от всего, что разыгралось у них на глазах. Другие ждали, надеясь на чудо или хотя бы на нечто, способное ободрить и успокоить их. Однако большинство зрителей успело покинуть амфитеатр. Им не терпелось побыстрее выговориться, разделить обуявший их ужас с родными и знакомыми.
Возле тела короля хлопотал врачеватель. Он закрыл Тамаросу невидящие глаза и теперь пытался хоть как-то выправить рот, перекошенный предсмертной судорогой. Владыки стояли в почетном карауле, ожидая распоряжений Хельмоса.
Прежде всего надо было увести из Храма королеву, которая без конца твердила, что хочет поговорить с Дагнарусом, и требовала немедленно привести принца. Когда ей осторожно сообщили, что ее супруг умер, Эмилия резко заявила:
— У него просто очередной приступ. Вскоре все пройдет и он встанет. Но где же мой сын? Почему он не идет ко мне?
— Горе сильно повлияло на ее рассудок. Отведите ее в замок, — сказал Хельмос, с грустью глядя на Эмилию. — Напоите ее маковым соком, пусть уснет.
— Дорогой мой, — сказала Анна, подойдя к мужу. Ее лицо было мокрым от слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
Гвардеец, державший лошадь принца, стоял до тех пор, пока страшная фигура в черных доспехах не подошла совсем близко. Тогда бравый солдат бросился бежать, предпочитая лучше понести наказание, чем потерять душу, которую вполне мог у него забрать принц-демон.
Лошадь принца была хорошо вышколена и стояла неподвижно. Цвет доспехов ее хозяина был ей безразличен, а страх, волнение и напряжение окружающих людей напоминали обстановку на поле боя. Лошадь скосила на принца один глаз и встряхнула гривой, словно говоря ему: «Я устала ждать. Садись на меня и давай поскорее уберемся отсюда!»
Дагнарус потрепал ее по шее.
— Ты тоже верна мне. Я этого не забуду, — тихо и прочувственно произнес он.
Подхватив Вэлуру, принц посадил ее на спину лошади. С легкостью и изяществом, словно вместо доспехов на нем была одежда из тонкой черной ткани, он вскочил в седло. Сильвит вытребовал у гвардейцев лошадь для себя и Гарета, который сел позади эльфа и крепко ухватился за его худощавую фигуру.
Из Храма донесся стон, переросший в многоголосый крик:
— Король умер!
Услышав этот крик, капитан Аргот сначала посмотрел в сторону Храма, затем — на Дагнаруса, устраивавшегося в седле. Капитан подскочил на своем коне к лошади принца и схватил ее за поводья.
Дагнарус, не отрываясь, смотрел на человека, с детства бывшего ему другом и наставником, на своего верного солдата и боевого товарища. Капитан тоже безотрывно смотрел на того, кем до сих пор беспредельно восхищался.
— Извольте сойти на землю, сударь, — потребовал Аргот. — Вы арестованы.
Дагнарус не шевельнулся. Он положил руку на шею беспокойно топтавшейся лошади, которой не терпелось ускакать отсюда.
— Это так ты проявляешь свою верность мне, капитан? — спросил Дагнарус.
— Я верен моему королю, — ответил Аргот, побелевшее лицо которого сделалось суровым.
— Стало быть, Хельмосу, — сухо бросил принц.
— Да, сударь, — подтвердил Аргот.
Дагнарус переместил руку на рукоятку меча.
— Ты хорошо научил меня владеть мечом, капитан. Не заставляй меня поднимать его, чтобы убить тебя.
— Можете поступать, как вам заблагорассудится, сударь, — спокойно сказал Аргот. — Я поступлю так, как мне велит мой долг.
— Будь ты проклят, гадкий предатель! — сердито вскричал Дагнарус и взмахнул мечом.
Видя храбрость своего командира, солдаты поспешили ему на выручку. Они стальным кольцом окружили Дагнаруса и его спутников. Численное превосходство было явно не на стороне принца, и это заставило его одуматься.
— Не бойся за меня, любимый! — крикнула разъяренная Вэлура, убирая свои руки с талии принца. — Покажи им всем!
— Пропустите его, капитан! Это приказ.
Ошеломленный Аргот вскинул голову.
У дверей Храма на ступенях стоял Хельмос.
— Пропустите их всех. Таково было предсмертное повеление моего отца, и я выполню его. Пока мой брат и те, кто предпочел последовать за ним, будут оставаться за пределами города Внннингэля, никто не имеет права и пальцем тронуть их. Но если они возвратятся в город, то как явные приверженцы Пустоты они будут немедленно объявлены вне закона, схвачены и приговорены к смерти.
Аргот не сводил глаз с Дагнаруса, продолжая держать поводья его лошади.
— Опомнитесь, ваше величество! — крикнул Хельмосу капитан. — Мы должны схватить его сейчас, пока его злая сила не успела разрастись.
— Вы слышали приказ, капитан? Выполняйте его, — сказал Хельмос, голос которого от горя и страданий стал громким и хриплым. — Я — ваш король. Извольте мне подчиняться.
Аргот нехотя отпустил поводья.
— Можете ехать, — мрачно и глухо произнес он.
Дагнарус вложил меч в ножны. Бросая недобрые взгляды на принца, солдаты расступились. Дагнарус что-то шепнул лошади и пришпорил ее. Лошадь рванулась вперед. Народ бросился врассыпную, боясь оказаться на пути неистового скакуна. Сильвит и Гарет помчались следом. Эльф легко и свободно держался в седле, зато маг, качаясь из стороны в сторону, отчаянно цеплялся за Сильвита.
Цоканье копыт по брусчатке барабанной дробью отдавалось в умах и сердцах людей. Никто не шелохнулся, пока этот звук не растворился в жарком неподвижном воздухе. Только тогда оцепенение начало спадать, уступив место недоуменным взглядам. Собравшиеся как будто все еще отказывались верить в случившееся.
Сколько люди помнили, Тамарос всегда был королем. При его правлении жили их отцы и даже деды. Казалось, король вечен. И вот его не стало. В один миг они лишились привычной опоры. Еще утром в их жизни существовали уверенность и определенность. А теперь все это исчезло.
Они смотрели на ступени Храма, ожидая услышать, что скажет новый король. Однако Хельмоса на ступенях уже не было. Он вернулся к телу отца. Осиротевшие и испуганные, подданные Хельмоса поспешили по домам, чтобы, как в дни войны, понадежнее спрятать все ценное и проверить запасы провизии.
— Новый король допустил ошибку, — угрюмо произнес Аргот. — Дай-то боги, чтобы его величество не пожалел потом об этом.
— Такова была воля его умирающего отца, — сказал один из лейтенантов, несших службу внутри Храма. — Я своими ушами слышал последние слова Тамароса. Он приказал не трогать принца Дагнаруса.
— Никто не осудил бы нового короля, если бы он ослушался отцовского приказа. Тамарос-то мертв! — резко бросил Аргот и еще сильнее нахмурился. — Он теперь вдали от тягот нашего мира. А нам здесь жить. Попомните мои слова — нам еще придется расплачиваться за сыновнее послушание Хельмоса.
* * *
Хельмос вернулся к алтарю. Часть зрителей оставалась на своих местах. Одни пребывали в оцепенении от всего, что разыгралось у них на глазах. Другие ждали, надеясь на чудо или хотя бы на нечто, способное ободрить и успокоить их. Однако большинство зрителей успело покинуть амфитеатр. Им не терпелось побыстрее выговориться, разделить обуявший их ужас с родными и знакомыми.
Возле тела короля хлопотал врачеватель. Он закрыл Тамаросу невидящие глаза и теперь пытался хоть как-то выправить рот, перекошенный предсмертной судорогой. Владыки стояли в почетном карауле, ожидая распоряжений Хельмоса.
Прежде всего надо было увести из Храма королеву, которая без конца твердила, что хочет поговорить с Дагнарусом, и требовала немедленно привести принца. Когда ей осторожно сообщили, что ее супруг умер, Эмилия резко заявила:
— У него просто очередной приступ. Вскоре все пройдет и он встанет. Но где же мой сын? Почему он не идет ко мне?
— Горе сильно повлияло на ее рассудок. Отведите ее в замок, — сказал Хельмос, с грустью глядя на Эмилию. — Напоите ее маковым соком, пусть уснет.
— Дорогой мой, — сказала Анна, подойдя к мужу. Ее лицо было мокрым от слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162