Не очень-то это походило на привычные Ханнеру кабинеты: ни стола, ни конторки, а всех книг — стопка толстых тетрадей на одном из комодов. Да и волшебного тут тоже ничего не было, так что оставалось совершенно непонятно, зачем держать все это под замком, хотя — кто знает, что хранят в себе эти комоды?
Однако для разговора без помех комната вполне подходила.
Фаран указал гостям на кресла и выдвинул одно вперед — для себя.
— Ну, магистр, — проговорил он, усевшись, — зачем вы пришли сюда?
— Я узнал, что вы собираете здесь чародеев и пытаетесь защитить их от нападок после беспорядков Ночи Безумия. — Манрин осторожно опустился в кресло.
— Примерно так все и обстоит, — согласился Фаран. — — И что с того?
Манрин и Ульпен обменялись тревожными взглядами.
— В таком случае, — сказал Манрин, — мы хотели бы присоединиться к вам.
Фаран склонил голову набок.
— Но вы же ведь маги? — удивился Ханнер.
— Маги, — признал Манрин. — Но мы к тому же еще чародеи.
Он огляделся, подыскивая подходящий предмет, и одна из тетрадей вдруг взмыла над комодом., повисела немного в воздухе и аккуратно опустилась обратно.
Фаран и Ханнер молча наблюдали за происходящим; потом Фаран спросил:
— Твой подмастерье — тоже?
— Он не мой подмастерье, — покачал головой Манрин. — Он ученик Абдарана — Абдарана Белого, деревенского мага средней руки. Но мальчик чародей, как и я, поэтому-то я и привел его с собой.
— Это правда? — поинтересовался Фаран у Ульпена.
— Да, хозя... да, милорд. Наставник Абдаран привел меня к магистру за советом, а магистр Манрин отвел меня к магистру Перинану, а магистр Перинан послал нас к магистру Итинии, а уж потом мы пришли сюда.
— Так все они знают, что вы чародеи? — Брови Фарана сошлись. — Зачем же вам понадобился разговор наедине?
— Они ничего не знают, — быстро произнес Манрин. — Абдарану известно про Ульпена, но не думаю, чтобы другие допускали возможность для мага оказаться подобным образом зараженным. Держа с ними совет, я выступал как лицо незаинтересованное и вынудил Перинана послать нас к Итинии — точнее, в Этшар Пряностей. Так мы могли попасть сюда быстрее всего.
— Перемещающий Гобелен?
—Ты знаешь про них? — поразился Манрин.
— Я про них слышал, — кивнул Фаран, — но никогда не видел в действии.
— Они весьма удобны: мы преодолели сорок лиг в мгновение ока.
—Это было потрясающе! — воскликнул Ульпен, впервые оживляясь (вообще в первый раз показывая признаки жизни, подумал Ханнер). — Мы просто коснулись его!
— Да, да. — Манрин вновь обратился к Фарану. — Как бы там ни было, мы явились в город, заглянули к Итинии, дабы создать впечатление, будто пришли к ней за советом, и явились сюда. — Он помолчал. — Вы поняли, почему мы пришли?
—Я предпочел бы услышать объяснение.
Манрин вздохнул.
—Все просто. Мы хотим жить. А сейчас неясно, будет ли нам это позволено. По словам Итинии, ваш правитель, лорд Азрад, намерен перебить всех чародеев; наш лорд Эдерд пока не склонен к этому, но поговаривает об изгнании.
— Так не ухудшили ли вы свое положение, придя сюда? — спросил Ханнер.
— Мы пришли в поисках убежища, юноша, — ответил Манрин.
— Но, останься вы в Этшаре-на-Песках, вам, возможно, вообще не пришлось бы его искать...
— Полагаю, пришлось бы, что бы ни решил лорд Эдерд, — отозвался Манрин. — Триумвират — не единственная сила в Этшаре. Не забывай: мы — маги, а законы Гильдии запрещают магам пользоваться более чем одним видом магии. Нарушение этих законов карается смертью.
— Но вы же не просили делать вас чародеями!
— Гильдию интересуют не намерения, а результаты.
— Тогда они ничем не лучше лорда Азрада!
Манрин удивленно моргнул.
— А кто говорит, что лучше?
— Мой племянник — идеалист, — мрачно заметил Фаран. — Вот уже сколько лет я твержу ему, что Гильдия вовсе не так милостива, как любит казаться, но он не склонен мне верить.
— Я так и понял, — кивнул Манрин. — Ну, в любом случае нам, одновременно и магам и чародеям, если мы хотим выжить, необходимо найти какую-то поддержку. Вечно скрывать свое новое состояние мы не сможем...
— Почему нет? — вмешался Ханнер, поразив всех, даже себя самого. Он как раз думал, что на месте Манрина просто не стал бы признаваться в чародействе.
В конце концов он же не сказал никому, что он чародей, и не намерен говорить и впредь.
Манрин удивленно взглянул на него.
— Потому, что чародейство рвется на волю! Неужто никто из всех ваших чародеев не сказал вам этого? Им очень легко воспользоваться ненамеренно — с нами такое уже случалось, порой это бывает даже во сне. Рано или поздно, но мы выдадим себя при свидетелях, а ведь Абдаран и без того знает, что Ульпен чародей.
Лорд Фаран согласно кивал, и Ханнер вспомнил, что дядюшкино чародейство открылось как раз случайно. Возможность того, что он и сам выдаст свою тайну так, как говорит Манрин, встревожила Ханнера, но он не видел, как можно этому воспрепятствовать.
— И есть еще кое-что, — хмуро продолжал Манрин. — Похоже, чародейство и магия как-то влияют друг на друга. В последние два дня большая часть заклинаний не удается мне, и неизвестно, что будет дальше. Я магистр, люди ожидают, что я буду пользоваться магией каждый день. Если я начну отказывать или перестанут действовать мои заклинания — вопросов не избежать.
— Ох... — Ханнер взглянул на дядю.
Фаран задумчиво смотрел на магов.
— Твои заклинания не действуют? — переспросил он. — А остался ли ты вообще магом?
Манрин снова вздохнул.
— Боюсь, что остался. Кое-какие мои заклинания все-таки работают, да и нельзя перестать быть магом. Мне известны такие тайны Гильдии, знание которых для не-мага означает смерть. Так что я все еще маг и, значит, должен умереть за чародейство; если же я не маг, то должен умереть за знание тайн Гильдии. Если только не найду способа как-нибудь смягчить Гильдию.
— Но Гильдия ведь никогда не смягчается, — сказал Ульпен. — Абдаран говорил мне...
— Если только ее не принудить, а для этого нужна сила, — ответил ученику Манрин. — Потому-то мы и пришли сюда. Я не знаю, что ты и твои чародеи намерены делать, милорд, но в любом случае предлагаю тебе наши услуги в обмен на твою защиту.
— Ваши услуги, — медленно повторил Фаран. — Но ты же сам говоришь, ваши чары почти не действуют.
— Зато действует разум, — огрызнулся Манрин. — И урон нанесен лишь моим магическим способностям; я все еще такой же чародей, как те, внизу. И я все еще магистр, по крайней мере до тех пор, пока в Гильдии не выяснили, кем я стал. Мне на самом деле известны их тайны, и покуда я еще могу обсуждать с Итинией и Перинаном проблемы, которых чужак просто не рискнет коснуться.
— Да, это ценно, — признал Фаран. — Я вчера обратился к Итинии с просьбой встретиться и обсудить проблемы чародеев;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97