И их клыки и когти обагряла алая кровь… Ручьи, только что прозрачные и чистые, словно хрусталь, помутнели, вода в них обратилась в вонючую маслянистую жижу, а берега тотчас сделались топкими. На поверхности зловонных прудов брюхом вверх плавали вздутые рыбины с вылезающими из орбит глазами…
И нигде не видно было женщины, зато надгробие стало совсем другим. Оно словно съежилось, и теперь казалось, что под могильным камнем лежит совсем крошечное тельце. Надпись тоже изменилась и гласила:
ГАЛАНА
Она не пережила своей весны
Она не выполнила своего предназначения
Тут настало страшное затмение. Солнце померкло, мир объяла непроглядная ночь. Похолодало, и Неверн обратился в царство вечной стужи и тьмы. Лишь волки какое-то время тоскливо выли, но вот и они смолкли…
… Здесь всегда был сад. Теперь он умер. Жизнь покинула его, и воцарились смерть и запустение…
Потрясенная, Магара с трудом осознала, что по-прежнему стоит на льду, посреди скованного морозом озера. Она беспомощно рыдала, скорчившись от невыносимой боли, уверенная, что каждая ужасная подробность гибели Неверна навеки отпечаталась в ее памяти…
— Хорошо, — одобрительно произнес человек-нож, глядя на ее искаженное горем лицо. — Истинный художник должен творить сердцем.
— Я… я не могу! Не могу написать об этом! — хрипло выдавила Магара.
— Сможешь, моя дорогая, — уверенно сказал он. — Тебе не приходится выбирать.
Магара с трудом подавила рыдания, осознав, что у нее и впрямь нет выбора.
— А что произойдет, если… если я это сделаю?
— Тогда Неверн наконец покорится мне, — властно произнес он в ответ. — И средоточием магической силы станет Сердце Вихря. Вся Сеть станет моей — только моей! Я буду всесилен!
— Но разве это еще не так? — умоляюще спросила она, с ужасом глядя в его горящие глаза.
«Неужели ему недостаточно всего того, что он уже имеет? Непостижимо!»
— Здесь — возможно, — самодовольно сказал он. — Но мне еще только предстоит покорить весь мир. Разве ты никогда не мечтала стать богом? — И снова, не дожидаясь ее ответа, колдун щелкнул пальцами.
Магара с изумлением обнаружила, что сидит за столом в библиотеке. Перед нею были перья, чернильница и закрытая книга. Ни на обложке, ни на корешке не значилось названия. Оглядевшись, девушка увидела, что она в полном одиночестве, и вдруг ощутила радостный толчок внутри: комната знакомая! Точь-в-точь читальный зал Аренгарда!
В ушах у нее зазвучал голос мучителя:
— Мне эта обстановка показалась самой подходящей. Можешь приступать.
Магара попробовала встать в безумной надежде, что это все-таки и вправду Аренгард, и если ей удастся выскользнуть в соседнюю комнату, то…
Она тотчас ощутила, что ноги ей не повинуются, и вновь ее затопило отчаяние. Упав головой на стол, она зарыдала. Казалось, прошли долгие часы, прежде чем она подняла голову, вытерла опухшие, покрасневшие глаза и раскрыла книгу на первой странице. Перед нею был девственно-чистый лист.
Магара взяла перо, обмакнула его в чернильницу и принялась писать…
Глава 27
Простившись с ранеными и покинув опустевшую деревушку Джорданстоун, Варо и Бростек ехали сами не зная куда. Они ощущали необходимость двигаться — пребывать в бездействии было для них невыносимо. Так как ничего путного им в голову не приходило, они направились на восток, чтобы потом свернуть на север, к видневшимся вдали горам, зная, что в этих горах есть проторенные тропы.
Они подумывали даже разделиться на две группы, ибо в отряде то и дело заходили разговоры о том, что с человеком-ножом во время затмения можно сладить и в одиночку. Однако вскоре отказались от этой мысли, справедливо полагая, что черного мага будет сопровождать отряд воинов, а против такой силы могли не устоять даже семь мечей…
Они заезжали в каждую деревушку, на каждую ферму, расспрашивая местных жителей, но ничего путного разузнать им так и не удалось. Заночевать они решили прямо на открытом воздухе. Небо не обещало дождя, было довольно тепло, поэтому даже в палатках нужды не возникало. Однако на следующий день они поднялись еще выше в горы, селения стали попадаться все реже, и путники мало-помалу стали раздражаться. Они путешествовали без цели и прекрасно это сознавали. А недавние победы, пусть доставшиеся дорогой ценой, усугубляли нетерпение. Отсутствие Лисле, которому и обязаны они были своими успехами, не прибавляло им радости. В конце концов все, разве что за исключением немногословного и сдержанного Варо, принялись то и дело собачиться. Прежде эти семеро, такие разные, представляли собой внушительную силу, теперь же это явно была взрывчатая смесь. Когда они располагались лагерем на очередной ночлег, то и дело вспыхивали ссоры, заводилами чаще всего были Вильман и Райкер — самые непредсказуемые и эмоциональные. Однажды они даже стали друг другу угрожать, но Варо, всецело захваченный составлением планов, предоставил Бростеку улаживать сей малозначительный, с его точки зрения, конфликт. Тот, хотя и сам был не в лучшей форме — еще болела обожженная рука, — все же попытался погасить досадный конфликт, прибегнув к испытанному средству — прибауткам и улыбкам, но достиг лишь временного успеха. Ему очень не хватало Росса и Бэйра.
Даже во время ужина все хоть и держали языки за зубами, но явно нервничали. Варо и Кередин обсуждали теории, выдвигаемые бывшим волшебником, но так и не пришли к единодушному выводу.
— Сдается мне, этим людям-ножам удалось-таки возродить подлинную магию, о которой ты то и дело вспоминаешь. А, волшебник? — вдруг едко спросил Вильман.
— Да, — ответил Кередин. — В некотором роде я даже завидую им.
Все недоуменно уставились на него.
— Что-о-о-о?! — не выдержал наконец Сокол. — Ты завидуешь этим мерзавцам?
— Разумеется, не их методам, — принялся поспешно оправдываться Кередин. — Лишь результату. Посудите сами, ведь они умеют переносить на огромные расстояния свои образы, умеют даже гасить солнце! А ведь все это некогда умели и белые маги, но обленились, выродились…
— Хочешь сказать, что люди-ножи — это не выродки? — злобно прищурился Вильман.
— Нет. Кто они такие, по-моему, совершенно очевидно. Но ведь если они сумели употребить столь мощную магию во зло, значит, ее можно направить и на доброе дело. Досадно лишь, что они преуспели, а мы… Потому-то я и сказал, будто завидую им.
Лицо Варо побелело. Он встал и отошел от Кередина. Обернувшись, холодно бросил:
— Тем, кто завидует таким подонкам, не место среди нас. Бери своего коня и ступай прочь.
Голос его оставался спокойным, лицо — непроницаемым.
— Нет! Ты не понял! — воскликнул потрясенный Кередин.
— Уходи. Я не желаю больше тебя видеть, — отрезал Варо. Он говорил монотонно и негромко, но видно было, что все тело его словно свело судорогой гнева, мышцы напряглись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
И нигде не видно было женщины, зато надгробие стало совсем другим. Оно словно съежилось, и теперь казалось, что под могильным камнем лежит совсем крошечное тельце. Надпись тоже изменилась и гласила:
ГАЛАНА
Она не пережила своей весны
Она не выполнила своего предназначения
Тут настало страшное затмение. Солнце померкло, мир объяла непроглядная ночь. Похолодало, и Неверн обратился в царство вечной стужи и тьмы. Лишь волки какое-то время тоскливо выли, но вот и они смолкли…
… Здесь всегда был сад. Теперь он умер. Жизнь покинула его, и воцарились смерть и запустение…
Потрясенная, Магара с трудом осознала, что по-прежнему стоит на льду, посреди скованного морозом озера. Она беспомощно рыдала, скорчившись от невыносимой боли, уверенная, что каждая ужасная подробность гибели Неверна навеки отпечаталась в ее памяти…
— Хорошо, — одобрительно произнес человек-нож, глядя на ее искаженное горем лицо. — Истинный художник должен творить сердцем.
— Я… я не могу! Не могу написать об этом! — хрипло выдавила Магара.
— Сможешь, моя дорогая, — уверенно сказал он. — Тебе не приходится выбирать.
Магара с трудом подавила рыдания, осознав, что у нее и впрямь нет выбора.
— А что произойдет, если… если я это сделаю?
— Тогда Неверн наконец покорится мне, — властно произнес он в ответ. — И средоточием магической силы станет Сердце Вихря. Вся Сеть станет моей — только моей! Я буду всесилен!
— Но разве это еще не так? — умоляюще спросила она, с ужасом глядя в его горящие глаза.
«Неужели ему недостаточно всего того, что он уже имеет? Непостижимо!»
— Здесь — возможно, — самодовольно сказал он. — Но мне еще только предстоит покорить весь мир. Разве ты никогда не мечтала стать богом? — И снова, не дожидаясь ее ответа, колдун щелкнул пальцами.
Магара с изумлением обнаружила, что сидит за столом в библиотеке. Перед нею были перья, чернильница и закрытая книга. Ни на обложке, ни на корешке не значилось названия. Оглядевшись, девушка увидела, что она в полном одиночестве, и вдруг ощутила радостный толчок внутри: комната знакомая! Точь-в-точь читальный зал Аренгарда!
В ушах у нее зазвучал голос мучителя:
— Мне эта обстановка показалась самой подходящей. Можешь приступать.
Магара попробовала встать в безумной надежде, что это все-таки и вправду Аренгард, и если ей удастся выскользнуть в соседнюю комнату, то…
Она тотчас ощутила, что ноги ей не повинуются, и вновь ее затопило отчаяние. Упав головой на стол, она зарыдала. Казалось, прошли долгие часы, прежде чем она подняла голову, вытерла опухшие, покрасневшие глаза и раскрыла книгу на первой странице. Перед нею был девственно-чистый лист.
Магара взяла перо, обмакнула его в чернильницу и принялась писать…
Глава 27
Простившись с ранеными и покинув опустевшую деревушку Джорданстоун, Варо и Бростек ехали сами не зная куда. Они ощущали необходимость двигаться — пребывать в бездействии было для них невыносимо. Так как ничего путного им в голову не приходило, они направились на восток, чтобы потом свернуть на север, к видневшимся вдали горам, зная, что в этих горах есть проторенные тропы.
Они подумывали даже разделиться на две группы, ибо в отряде то и дело заходили разговоры о том, что с человеком-ножом во время затмения можно сладить и в одиночку. Однако вскоре отказались от этой мысли, справедливо полагая, что черного мага будет сопровождать отряд воинов, а против такой силы могли не устоять даже семь мечей…
Они заезжали в каждую деревушку, на каждую ферму, расспрашивая местных жителей, но ничего путного разузнать им так и не удалось. Заночевать они решили прямо на открытом воздухе. Небо не обещало дождя, было довольно тепло, поэтому даже в палатках нужды не возникало. Однако на следующий день они поднялись еще выше в горы, селения стали попадаться все реже, и путники мало-помалу стали раздражаться. Они путешествовали без цели и прекрасно это сознавали. А недавние победы, пусть доставшиеся дорогой ценой, усугубляли нетерпение. Отсутствие Лисле, которому и обязаны они были своими успехами, не прибавляло им радости. В конце концов все, разве что за исключением немногословного и сдержанного Варо, принялись то и дело собачиться. Прежде эти семеро, такие разные, представляли собой внушительную силу, теперь же это явно была взрывчатая смесь. Когда они располагались лагерем на очередной ночлег, то и дело вспыхивали ссоры, заводилами чаще всего были Вильман и Райкер — самые непредсказуемые и эмоциональные. Однажды они даже стали друг другу угрожать, но Варо, всецело захваченный составлением планов, предоставил Бростеку улаживать сей малозначительный, с его точки зрения, конфликт. Тот, хотя и сам был не в лучшей форме — еще болела обожженная рука, — все же попытался погасить досадный конфликт, прибегнув к испытанному средству — прибауткам и улыбкам, но достиг лишь временного успеха. Ему очень не хватало Росса и Бэйра.
Даже во время ужина все хоть и держали языки за зубами, но явно нервничали. Варо и Кередин обсуждали теории, выдвигаемые бывшим волшебником, но так и не пришли к единодушному выводу.
— Сдается мне, этим людям-ножам удалось-таки возродить подлинную магию, о которой ты то и дело вспоминаешь. А, волшебник? — вдруг едко спросил Вильман.
— Да, — ответил Кередин. — В некотором роде я даже завидую им.
Все недоуменно уставились на него.
— Что-о-о-о?! — не выдержал наконец Сокол. — Ты завидуешь этим мерзавцам?
— Разумеется, не их методам, — принялся поспешно оправдываться Кередин. — Лишь результату. Посудите сами, ведь они умеют переносить на огромные расстояния свои образы, умеют даже гасить солнце! А ведь все это некогда умели и белые маги, но обленились, выродились…
— Хочешь сказать, что люди-ножи — это не выродки? — злобно прищурился Вильман.
— Нет. Кто они такие, по-моему, совершенно очевидно. Но ведь если они сумели употребить столь мощную магию во зло, значит, ее можно направить и на доброе дело. Досадно лишь, что они преуспели, а мы… Потому-то я и сказал, будто завидую им.
Лицо Варо побелело. Он встал и отошел от Кередина. Обернувшись, холодно бросил:
— Тем, кто завидует таким подонкам, не место среди нас. Бери своего коня и ступай прочь.
Голос его оставался спокойным, лицо — непроницаемым.
— Нет! Ты не понял! — воскликнул потрясенный Кередин.
— Уходи. Я не желаю больше тебя видеть, — отрезал Варо. Он говорил монотонно и негромко, но видно было, что все тело его словно свело судорогой гнева, мышцы напряглись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94