Кстати, вдруг пришло в
голову, неподкупный человек это не тот, который просит за себя больше чем
могут дать, а просящий больше чем того стоит.
Этот бред его окончательно пробудил и бросил в холод, что лез под
края одеяла. Но опять было боязно пошевелиться, лишнее движение могло
привести к непредвиденным и страшным последствиям. Впрочем, могло и не
привести. Егор резко вскочил на кровати, вдохнул, зыркнул по сторонам,
вперившись почему-то в окно. Там по пленке стекла завораживающе сползали
гигантские слезы неба.
- О-ох, - долгий вздох в углу - мощный оборот Егора - за спиной уже:
"шлеп-шлеп" и вздыбилось крыло летучей мыши и опять удар форточкой. Егор
спрыгнул, шаря скорее выключатель, а как свет - сразу оглядывает комнату,
но никого нет, только Поэт начинает шевелить губами во сне.
- Фф-фу, - Егор прикладывает ладошки к щекам и тут только замечает
грязный зеленый след через весь потолок, который будто оставило одиноко
проехавшее колесо...
- Вот и наш кофе, - объявила Виола, - подложи, Миня, сушек.
Егор помог удобнее развернуть журнальный столик. Два кресла для
хозяев, запачканная засохшей краской табуретка и пылесос с незаходящим в
паз штепселем, из-за которого, мягко скажем, сидеть на нем удобно не было.
Они переглянулись и... Егору достался пылесос.
- На всех сдавать?
Виола в этот момент поставила на четыре угла столика по чашке
ароматного, дурманящего, черного с намеком на бахрому молочно-белой пены у
стенок.
- Дурака учат!
- Дурака не научишь.
И начали играться. В карточки Егор играл бездумно: клал младшую, крыл
меньшей и, вообще, это получалось у него как-то автоматически; а сам в то
время думал о постороннем, в разговоре не участвовал - лишь улыбался,
отвечая на улыбки, а потом Миня стал рассказывать байки - так они
застревали в мозгу, варились и бултыхались. И как во снах - все
подсознательное зримо, а у него, в частности, про город, про город.
...и как давят собак на дорогах, и как шустрые злые крысы носятся по
помойкам и залитым зловонной жижей подвалам, взносясь под лучом фонарика
на отсыревшие, обросшие бурой щетиной бетонные стены, и как космонавты
летят на орбиту, и как про министра, который жрет как лимузин. И как
кто-то еле дышит в переполненном ржавом автобусе, а за кем-то заезжают на
золотом "высокородном" отвезти на базу отдыха на краю бора - ухоженное
озеро, прохладный воздух, лиловый пряный вечер. И как про полевые учения -
кислый дым, разъедающий глаза, стрельба по странным мишеням, а потом
бросок на Южный фронт, где повсюду груды кровоточащего человечьего мяса, и
опять стрельба по странным мишеням. И как про мир повальной дискриминации,
где из тех кто "делает" выигрывает "первый". Генетически и физически
здоровые люди в большей мере владеют миром, чем остальные. Энергичные
стоят выше ленивых. Урожденные какой-либо местности увереннее приезжих.
Специалисты предпочтительнее невежд, а интели стратегически сильнее
неучей. Вторые, наверное, крепче стоят на ногах, но первые впереди - они
могут успеть проскочить между Сциллой и Харибдой, а вторые могут не
успеть. Эдакая философия успеха: чем больше людей устремляются вперед, тем
же для них и лучше...
- Опять Пэ в дураках!..
- Ч-черт, объегорили. Снова кукарекать... Ку-ка-ре-е-куу!!
- Милый, ну почему ты ничего не предпринимаешь! - вдруг промурлыкала
Виола. - Так мы никогда не выберемся, если будем только в карты играть.
- А что прикажете, мадам? Делать.
- Так а на что муж нужен! Ты и думай.
- Виолетточка, - сказал Поэт, - мы действительно не можем уехать.
Выгляни на улицу.
- Ну и не в карты играть.
- А чем предложите заняться?
Егор поднялся с пылесоса.
- Пойду прогуляюсь, - буркнул он. - Вы покамись втроем.
Он вышел в прихожую, натянул на голову и подвязал все тесемки
какого-то плаща-балахона, висевшего на вешалке и выскочил на крыльцо. В
легкие сразу ворвался мокрый крепкий воздух, ветер ударил грудью о грудь,
а кривые ятаганы дождевых струй полоснули по штанам из-под козырька.
Ветер-хищник обтек Егора и протаранил дверь избушки.
- Миня! Закройтесь! - проорал Егор, перекрикивая свист и грохот, а
когда изнутри заперлись на замок, порыв поутих, но все же остался грозным.
Небо было беспросветно затянуто вязкими тучами. Егор плюнул на
условности и сел на мокрую лавочку. Он почувствовал себя беззащитным
ребенком: перед ливнем, перед холодной мерзкой водой, просочившейся до
кожи и уже нет защиты и ты - голый перед дождем. А может и не мерзкая
вода, а очищающая; жидкое зеркало, фокусирующее взор в колодезь души,
открывающее лицо Богу. Ведь только поток чистой воды всегда может очистить
человека от налипшей грязи, промыть ему глаза и прочистить уши. Если бы
человек мог очиститься сам, он бы давно это сделал - а он не может. Нужна
внешняя сила. Как дождь. Дождь не ждет - льет. Он грозит тебе пальцем - не
шали! Всего лишь придумав краску, научившись использовать кремний и варить
пластмассы, ты не стал равен Создателю Вселенной.
Егор промок. Медленно озябая, он вглядывался в вату ливня, сквозь
которую едва проглядывали контуры соседских домиков. Земля набухла и
превратилась в сметану, она больше не впитывала море влаги и каплища
божьего плача врезались в поверхность одной гигантской лужи, объявшей
землю, распластываясь беспорядочными кругами, пузырясь и расползаясь
скоплениями пены. Уже река вышла из берегов и трава скрылась в мутной
жиже. А вода с неба все низвергалась и прибывала, как будто Перун пустил
всю мощь свою через неведомое решето. Природа неистовствовала, бушевал
ветер. Птицы и зверье попрятались по убежищам. Но больше всего, наверное,
досталось насекомым: комаров и мошкару, которых не унес ветер, прибило
гроздьями капель; не умевшие плавать жучки утонули, а нетонущих продолжало
обильно поливать. Всевозможные земляные норы окончательно залило и не
помогали даже предусмотренные ухищрениями строителей в идеале всегда сухие
потаи. Смывало и топило все.
Егор покрепче ухватился за перила и мок, то ли думая о чрезмерно
обширном, то ли ни о чем не думая. Слой уже падшей воды достиг первой
ступеньки крыльца и продолжал повышаться, он грезил Великим Потопом. Вода
была на всем и везде, и властвовала над миром.
Раздался щелчок щеколды и Егора болезненно пихнуло в бок плоскостью
двери.
- Чтоб тебя!! - ругнулся Минилай и они вдвоем против ветра с трудом
вернули дверь обратно, приперев спинами,
- Электричество вырубилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
голову, неподкупный человек это не тот, который просит за себя больше чем
могут дать, а просящий больше чем того стоит.
Этот бред его окончательно пробудил и бросил в холод, что лез под
края одеяла. Но опять было боязно пошевелиться, лишнее движение могло
привести к непредвиденным и страшным последствиям. Впрочем, могло и не
привести. Егор резко вскочил на кровати, вдохнул, зыркнул по сторонам,
вперившись почему-то в окно. Там по пленке стекла завораживающе сползали
гигантские слезы неба.
- О-ох, - долгий вздох в углу - мощный оборот Егора - за спиной уже:
"шлеп-шлеп" и вздыбилось крыло летучей мыши и опять удар форточкой. Егор
спрыгнул, шаря скорее выключатель, а как свет - сразу оглядывает комнату,
но никого нет, только Поэт начинает шевелить губами во сне.
- Фф-фу, - Егор прикладывает ладошки к щекам и тут только замечает
грязный зеленый след через весь потолок, который будто оставило одиноко
проехавшее колесо...
- Вот и наш кофе, - объявила Виола, - подложи, Миня, сушек.
Егор помог удобнее развернуть журнальный столик. Два кресла для
хозяев, запачканная засохшей краской табуретка и пылесос с незаходящим в
паз штепселем, из-за которого, мягко скажем, сидеть на нем удобно не было.
Они переглянулись и... Егору достался пылесос.
- На всех сдавать?
Виола в этот момент поставила на четыре угла столика по чашке
ароматного, дурманящего, черного с намеком на бахрому молочно-белой пены у
стенок.
- Дурака учат!
- Дурака не научишь.
И начали играться. В карточки Егор играл бездумно: клал младшую, крыл
меньшей и, вообще, это получалось у него как-то автоматически; а сам в то
время думал о постороннем, в разговоре не участвовал - лишь улыбался,
отвечая на улыбки, а потом Миня стал рассказывать байки - так они
застревали в мозгу, варились и бултыхались. И как во снах - все
подсознательное зримо, а у него, в частности, про город, про город.
...и как давят собак на дорогах, и как шустрые злые крысы носятся по
помойкам и залитым зловонной жижей подвалам, взносясь под лучом фонарика
на отсыревшие, обросшие бурой щетиной бетонные стены, и как космонавты
летят на орбиту, и как про министра, который жрет как лимузин. И как
кто-то еле дышит в переполненном ржавом автобусе, а за кем-то заезжают на
золотом "высокородном" отвезти на базу отдыха на краю бора - ухоженное
озеро, прохладный воздух, лиловый пряный вечер. И как про полевые учения -
кислый дым, разъедающий глаза, стрельба по странным мишеням, а потом
бросок на Южный фронт, где повсюду груды кровоточащего человечьего мяса, и
опять стрельба по странным мишеням. И как про мир повальной дискриминации,
где из тех кто "делает" выигрывает "первый". Генетически и физически
здоровые люди в большей мере владеют миром, чем остальные. Энергичные
стоят выше ленивых. Урожденные какой-либо местности увереннее приезжих.
Специалисты предпочтительнее невежд, а интели стратегически сильнее
неучей. Вторые, наверное, крепче стоят на ногах, но первые впереди - они
могут успеть проскочить между Сциллой и Харибдой, а вторые могут не
успеть. Эдакая философия успеха: чем больше людей устремляются вперед, тем
же для них и лучше...
- Опять Пэ в дураках!..
- Ч-черт, объегорили. Снова кукарекать... Ку-ка-ре-е-куу!!
- Милый, ну почему ты ничего не предпринимаешь! - вдруг промурлыкала
Виола. - Так мы никогда не выберемся, если будем только в карты играть.
- А что прикажете, мадам? Делать.
- Так а на что муж нужен! Ты и думай.
- Виолетточка, - сказал Поэт, - мы действительно не можем уехать.
Выгляни на улицу.
- Ну и не в карты играть.
- А чем предложите заняться?
Егор поднялся с пылесоса.
- Пойду прогуляюсь, - буркнул он. - Вы покамись втроем.
Он вышел в прихожую, натянул на голову и подвязал все тесемки
какого-то плаща-балахона, висевшего на вешалке и выскочил на крыльцо. В
легкие сразу ворвался мокрый крепкий воздух, ветер ударил грудью о грудь,
а кривые ятаганы дождевых струй полоснули по штанам из-под козырька.
Ветер-хищник обтек Егора и протаранил дверь избушки.
- Миня! Закройтесь! - проорал Егор, перекрикивая свист и грохот, а
когда изнутри заперлись на замок, порыв поутих, но все же остался грозным.
Небо было беспросветно затянуто вязкими тучами. Егор плюнул на
условности и сел на мокрую лавочку. Он почувствовал себя беззащитным
ребенком: перед ливнем, перед холодной мерзкой водой, просочившейся до
кожи и уже нет защиты и ты - голый перед дождем. А может и не мерзкая
вода, а очищающая; жидкое зеркало, фокусирующее взор в колодезь души,
открывающее лицо Богу. Ведь только поток чистой воды всегда может очистить
человека от налипшей грязи, промыть ему глаза и прочистить уши. Если бы
человек мог очиститься сам, он бы давно это сделал - а он не может. Нужна
внешняя сила. Как дождь. Дождь не ждет - льет. Он грозит тебе пальцем - не
шали! Всего лишь придумав краску, научившись использовать кремний и варить
пластмассы, ты не стал равен Создателю Вселенной.
Егор промок. Медленно озябая, он вглядывался в вату ливня, сквозь
которую едва проглядывали контуры соседских домиков. Земля набухла и
превратилась в сметану, она больше не впитывала море влаги и каплища
божьего плача врезались в поверхность одной гигантской лужи, объявшей
землю, распластываясь беспорядочными кругами, пузырясь и расползаясь
скоплениями пены. Уже река вышла из берегов и трава скрылась в мутной
жиже. А вода с неба все низвергалась и прибывала, как будто Перун пустил
всю мощь свою через неведомое решето. Природа неистовствовала, бушевал
ветер. Птицы и зверье попрятались по убежищам. Но больше всего, наверное,
досталось насекомым: комаров и мошкару, которых не унес ветер, прибило
гроздьями капель; не умевшие плавать жучки утонули, а нетонущих продолжало
обильно поливать. Всевозможные земляные норы окончательно залило и не
помогали даже предусмотренные ухищрениями строителей в идеале всегда сухие
потаи. Смывало и топило все.
Егор покрепче ухватился за перила и мок, то ли думая о чрезмерно
обширном, то ли ни о чем не думая. Слой уже падшей воды достиг первой
ступеньки крыльца и продолжал повышаться, он грезил Великим Потопом. Вода
была на всем и везде, и властвовала над миром.
Раздался щелчок щеколды и Егора болезненно пихнуло в бок плоскостью
двери.
- Чтоб тебя!! - ругнулся Минилай и они вдвоем против ветра с трудом
вернули дверь обратно, приперев спинами,
- Электричество вырубилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19