На бородатом лице надо мною появилось изумленное выражение, глаза вытаращились. Но отсеченная страшным ударом от плеч голова, извергая поток крови, покатилась по лошадиной шее и упала на землю. Тело медленно, почти грациозно, наклонилось к лошадиной холке, фонтан алой, дымящейся крови залил плечо лошади и окропил меня. Я, уцепившись за сбрую, с трудом устоял на ногах. Перепуганная лошадь пронзительно заржала, взвилась на дыбы, взбрыкнула в воздухе копытами и, вырвавшись, понеслась прочь. Обезглавленное тело качнулось на скаку из стороны в сторону и наконец вывалилось из седла, изливая кровь на дорогу.
Меня отбросило на траву. Ладони мои коснулись холодной влажной земли. Сердце отчаянно колотилось, надвинулась было грозная чернота, но отступила. Земля у меня под ладонями гудела и содрогалась от ударов конских копыт. Я поднял голову.
Он бился против двоих один. Как я и думал, он прискакал без охраны на своем могучем сером коне, далеко опередив Бедуира и остальных рыцарей, но ни в нем самом, ни в скакуне не заметно было признаков усталости. Удивительно, как это трое убийц не обратились в бегство при его появлении. Он был легко вооружен – без щита, лишь в кожаном панцире с нашитыми металлическими пластинами, на левой руке намотан плотный плащ, голова обнажена. Уронив поводья на шею коню, он направлял его только голосом и коленями. Могучий конь вздымался на дыбы и бил передними копытами во все стороны, служа в бою хозяину словно бы третьей рукой. А кругом коня и всадника, как ослепительный непробиваемый щит, подобный молнии, блистал, взвиваясь и разя, великий меч, который принадлежал как Артуру, так и мне, – Калибурн, меч королей Британии.
Балин успел вспрыгнуть на лошадь и носился вокруг, взывая к товарищу о подмоге. За спиной у Артура развевалась полоса кожи, вырубленная из панциря коварным ударом сзади – наверное, в тот миг, когда он убивал косматобородого, – но больше тот ни другой разбойник, как ни старались, ни разу не смогли проникнуть внутрь кольца, описываемого смертоносным мечом и разящими копытами боевого коня.
– Посторонись! – только приказал мне король. Лошади кружились и налетали. Я стал с усилием подниматься на ноги. На это ушло немало времени. Пальцы, измазанные кровью, скользили, тело сотрясала дрожь. Удержаться на ногах я не смог, но отполз к упавшей сосне и сел. Воздух дрожал и звенел ударов, а я сидел, беспомощный, дрожащий, старый, покуда мальчик мой сражался, защищая мою и своя жизнь, и не мог помочь ему даже простой кулачной силой.
У ног моих что-то блеснуло. Нож, который Рыжий выбил у меня из руки. Я потянулся, подобрал его. Еще не в силах стоять, я сидя размахнулся как мог и швырнул нож в спину Рыжему. Швырнул и промахнулся. Но при этом лезвие ножа сверкнуло над глазом буланой лошади, она испугалась, шарахнулась, и удар ее всадника пришелся мимо цели. С лязгом и звон ударил Калибурн по мечу разбойника, и вылетел меч у того из руки. А потом Артур наехал на его своим могучим конем и пронзил его прямо в сердце.
На минуту королевский меч застрял в груди врага, мертвое тело всей тяжестью повисло на руке у Артура. Но серый конь был обучен и на этот случай: Балин попробовал было заехать с тыла, но наткнулся на оскаленные зубы и подкованные копыта. Один удар копытом раскроил плечо соловой лошади Балина. Она заржала и рванулась прочь, не слушаясь ни поводьев, ни шпор. Но Балин, храбрый негодяй, все же силой заставил ее повернуть обратно, как раз когда Артур, выдернув меч из груди Рыжего, обернулся к нему с оружием в руках.
Наверное, в свой последний миг Балин узнал короля. Но у него уже не было времени говорить, тем менее – просить пощады. Последовала еще одна короткая яростная стычка, и Балин, получив острием Калибурна в горло, упал на затоптанную, окровавленную траву. Он дернулся раз, хватил ртом воздух и захлебнулся собственной кровью. Его лошадь, получив свободу, не обратилась в бегство, а просто стояла, свесив голову и подрагивая коленями; по плечу у нее бежала кровь. Обе другие лошади ускакали.
Артур соскочил с седла, отер меч о тело Балина, развернул плащ с левой руки и подошел ко мне, ведя серого в поводу. Он опустил ладонь на мое окровавленное плечо.
– Столько крови. Тут есть и твоя?
– Нет. А как ты?
– Ни царапины, – бодро ответил он. Он дышал только чуть чаще обычного. – Хотя не такие уж они были овечки. Обученные воины, как я заметил, когда мог выбрать минуту для созерцания... Посиди тут немного, я принесу воды.
Он бросил мне поводья серого, отцепил с луки седла рог в серебряной оправе и легкими шагами пошел к реке. Вдруг я услышал, как он обо что-то споткнулся, легкие шаги замерли, раздался удивленный возглас. Я повернул голову – он разглядывал изорванные остатки одного из моих переметных мешков: там среди лоскутов кожи и рассыпанной провизии виднелся обрывок бархата, густо шитого золотом, а рядом в траве сверкал вырванный Балином драгоценный самоцвет. Артур порывисто обернулся. Лицо его побледнело.
– Клянусь Светом! Так это ты!
– Кто же еще? Я думал, ты меня узнал.
– Мерлин! – Вот теперь у него пресеклось дыхание. Он вернулся к сосне и встал надо мною. – Я думал... я ведь даже не успел осмотреться... вижу, трое негодяев убивают старика, а он безоружен и беден... как мне показалось по виду его коня и одежды... – И он упал подле меня на колени. – Мерлин, Мерлин...
Верховный король всей Британии опустил голову мне в колени и молчал.
Но вот он выпрямился и посмотрел мне в лицо.
– Гонец передал мне твой знак и твои слова, – сказал он. – Но я не вполне ему поверил. Сначала, когда он рассказал о тебе и показал дракона, все показалось мне убедительным... Я ведь никогда думал, что ты можешь умереть как обыкновенный смертный... Но пока ехал сюда, один, ни с кем не поговоришь, только размышляй, ну... я как-то разуверился. Не знаю, что я себе представлял: наверно, подъеду и встану один-одинешенек перед заложенным входом в пещеру, где мы тебя заживо пoxoронили. – Я почувствовал, как он содрогнулся. – Мерлин, но что же на самом деле произошло? Когда мы сочли тебя мертвым и замуровали в пещере, то был твой давний недуг, принявший обличье смерти, теперь мне это ясно. Но потом, когда ты очнулся, один, под бременем своих погребальных покровов? Видит бог, от этого одного можно было опять помереть. Как же ты поступил? Каким образом выжил, запертый в недрах полого холма? Каким образом выбрался наружу? И когда? Ты ведь знал, как мне тебя не хватает, где же ты пропадал так долго?
– Не так уж и долго. Когда я выбрался на волю, ты был за морем. Мне сказали, что ты отправился в Бретань. Тогда я решил не объявляться и жил у Стилико, моего старого слуги, который теперь держит мельницу близ Маридунума. У него я ждал твоего возвращения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Меня отбросило на траву. Ладони мои коснулись холодной влажной земли. Сердце отчаянно колотилось, надвинулась было грозная чернота, но отступила. Земля у меня под ладонями гудела и содрогалась от ударов конских копыт. Я поднял голову.
Он бился против двоих один. Как я и думал, он прискакал без охраны на своем могучем сером коне, далеко опередив Бедуира и остальных рыцарей, но ни в нем самом, ни в скакуне не заметно было признаков усталости. Удивительно, как это трое убийц не обратились в бегство при его появлении. Он был легко вооружен – без щита, лишь в кожаном панцире с нашитыми металлическими пластинами, на левой руке намотан плотный плащ, голова обнажена. Уронив поводья на шею коню, он направлял его только голосом и коленями. Могучий конь вздымался на дыбы и бил передними копытами во все стороны, служа в бою хозяину словно бы третьей рукой. А кругом коня и всадника, как ослепительный непробиваемый щит, подобный молнии, блистал, взвиваясь и разя, великий меч, который принадлежал как Артуру, так и мне, – Калибурн, меч королей Британии.
Балин успел вспрыгнуть на лошадь и носился вокруг, взывая к товарищу о подмоге. За спиной у Артура развевалась полоса кожи, вырубленная из панциря коварным ударом сзади – наверное, в тот миг, когда он убивал косматобородого, – но больше тот ни другой разбойник, как ни старались, ни разу не смогли проникнуть внутрь кольца, описываемого смертоносным мечом и разящими копытами боевого коня.
– Посторонись! – только приказал мне король. Лошади кружились и налетали. Я стал с усилием подниматься на ноги. На это ушло немало времени. Пальцы, измазанные кровью, скользили, тело сотрясала дрожь. Удержаться на ногах я не смог, но отполз к упавшей сосне и сел. Воздух дрожал и звенел ударов, а я сидел, беспомощный, дрожащий, старый, покуда мальчик мой сражался, защищая мою и своя жизнь, и не мог помочь ему даже простой кулачной силой.
У ног моих что-то блеснуло. Нож, который Рыжий выбил у меня из руки. Я потянулся, подобрал его. Еще не в силах стоять, я сидя размахнулся как мог и швырнул нож в спину Рыжему. Швырнул и промахнулся. Но при этом лезвие ножа сверкнуло над глазом буланой лошади, она испугалась, шарахнулась, и удар ее всадника пришелся мимо цели. С лязгом и звон ударил Калибурн по мечу разбойника, и вылетел меч у того из руки. А потом Артур наехал на его своим могучим конем и пронзил его прямо в сердце.
На минуту королевский меч застрял в груди врага, мертвое тело всей тяжестью повисло на руке у Артура. Но серый конь был обучен и на этот случай: Балин попробовал было заехать с тыла, но наткнулся на оскаленные зубы и подкованные копыта. Один удар копытом раскроил плечо соловой лошади Балина. Она заржала и рванулась прочь, не слушаясь ни поводьев, ни шпор. Но Балин, храбрый негодяй, все же силой заставил ее повернуть обратно, как раз когда Артур, выдернув меч из груди Рыжего, обернулся к нему с оружием в руках.
Наверное, в свой последний миг Балин узнал короля. Но у него уже не было времени говорить, тем менее – просить пощады. Последовала еще одна короткая яростная стычка, и Балин, получив острием Калибурна в горло, упал на затоптанную, окровавленную траву. Он дернулся раз, хватил ртом воздух и захлебнулся собственной кровью. Его лошадь, получив свободу, не обратилась в бегство, а просто стояла, свесив голову и подрагивая коленями; по плечу у нее бежала кровь. Обе другие лошади ускакали.
Артур соскочил с седла, отер меч о тело Балина, развернул плащ с левой руки и подошел ко мне, ведя серого в поводу. Он опустил ладонь на мое окровавленное плечо.
– Столько крови. Тут есть и твоя?
– Нет. А как ты?
– Ни царапины, – бодро ответил он. Он дышал только чуть чаще обычного. – Хотя не такие уж они были овечки. Обученные воины, как я заметил, когда мог выбрать минуту для созерцания... Посиди тут немного, я принесу воды.
Он бросил мне поводья серого, отцепил с луки седла рог в серебряной оправе и легкими шагами пошел к реке. Вдруг я услышал, как он обо что-то споткнулся, легкие шаги замерли, раздался удивленный возглас. Я повернул голову – он разглядывал изорванные остатки одного из моих переметных мешков: там среди лоскутов кожи и рассыпанной провизии виднелся обрывок бархата, густо шитого золотом, а рядом в траве сверкал вырванный Балином драгоценный самоцвет. Артур порывисто обернулся. Лицо его побледнело.
– Клянусь Светом! Так это ты!
– Кто же еще? Я думал, ты меня узнал.
– Мерлин! – Вот теперь у него пресеклось дыхание. Он вернулся к сосне и встал надо мною. – Я думал... я ведь даже не успел осмотреться... вижу, трое негодяев убивают старика, а он безоружен и беден... как мне показалось по виду его коня и одежды... – И он упал подле меня на колени. – Мерлин, Мерлин...
Верховный король всей Британии опустил голову мне в колени и молчал.
Но вот он выпрямился и посмотрел мне в лицо.
– Гонец передал мне твой знак и твои слова, – сказал он. – Но я не вполне ему поверил. Сначала, когда он рассказал о тебе и показал дракона, все показалось мне убедительным... Я ведь никогда думал, что ты можешь умереть как обыкновенный смертный... Но пока ехал сюда, один, ни с кем не поговоришь, только размышляй, ну... я как-то разуверился. Не знаю, что я себе представлял: наверно, подъеду и встану один-одинешенек перед заложенным входом в пещеру, где мы тебя заживо пoxoронили. – Я почувствовал, как он содрогнулся. – Мерлин, но что же на самом деле произошло? Когда мы сочли тебя мертвым и замуровали в пещере, то был твой давний недуг, принявший обличье смерти, теперь мне это ясно. Но потом, когда ты очнулся, один, под бременем своих погребальных покровов? Видит бог, от этого одного можно было опять помереть. Как же ты поступил? Каким образом выжил, запертый в недрах полого холма? Каким образом выбрался наружу? И когда? Ты ведь знал, как мне тебя не хватает, где же ты пропадал так долго?
– Не так уж и долго. Когда я выбрался на волю, ты был за морем. Мне сказали, что ты отправился в Бретань. Тогда я решил не объявляться и жил у Стилико, моего старого слуги, который теперь держит мельницу близ Маридунума. У него я ждал твоего возвращения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136