— Она могла бы, по крайней мере, держать все при себе! Это просто удача, что Кэйти настолько рассудительна.
— Не волнуйтесь за меня, — сказала я. — Но должна признать, я очень надеюсь на то, что мисс Линси не станет рассказывать эту историю всей деревне!
— Сомневаюсь, что ей этого захочется. Она в некоторых отношениях, — продолжала мисс Агата, держа себя в руках, как я подумала, с определенным усилием, — непростая соседка. Но я полагаю, что могу уверить тебя, Кэйти, или мне следует теперь называть тебя миссис Херрик?..
— «Кэйти» достаточно.
— Я могу уверить тебя: дальше нас это не пойдет. Мы пришли поговорить с тобой, потому что Милли очень нервничала и мы не знали, что Белла уже тебе все рассказала. И тебе не стоит беспокоиться, что она пойдет распространять всю эту чепуху по деревне — потому что это чепуха, неважно, правдивая или нет, — решительно заключила она. — Я сама с ней побеседовала.
«Держу пари, что сны после этого прекратятся надолго», — подумала я и тут же испугалась, что сказала это вслух, потому что мисс Агата неожиданно улыбнулась, и за очками в ее глазах на мгновение вспыхнул озорной огонек:
— Я пригляжу, чтобы так оно и оказалось, — объявила она. — И я уверена, что ты слишком рассудительна, чтобы не спать из-за всего этого. Пойдем, Милли.
Они ушли.
Рассудительная или нет, но я довольно долго не могла уснуть той ночью, но наконец благополучно наступило утро, и вместе с ним явилась Присси, изящная, смеющаяся, нагруженная провизией для ланча.
Глава 20
Присси принесла копченого лосося, свежие булочки и пакет персиков.
— Не думаю, чтобы все это продавалось в лавке у Барлоу, — весело щебетала она, выкладывая продукты на кухонный стол. — И я тебе не скажу, где я их добыла. И так понятно, что на чернейшем из рынков, но это проблемы моей совести, а не твоей, и у меня гораздо больше опыта, чем у тебя — раз я выросла в доме викария. Сейчас я, так или иначе, храню совесть у себя в желудке. Вот я еще лимон принесла, просто к случаю. Еще банка ветчины, но поскольку ты пригласила меня на ланч, я решила, что основные блюда оставлю на тебя. Прежде чем выйти в люди, ты была неплохой кухаркой.
— Тушеный кролик, — откликнулась я и рассмеялась, глядя на притворно равнодушное выражение ее лица, — Нет, не бойся. Их, бедных, некому теперь стрелять. Это всего лишь цыпленок.
— Слава богу! Я так надеялась, что это чудесное благоухание издает не кролик! Так даже в глубинах Тодхолла обнаружился черный рынок?
— Лишь бледно-серый. Мне повезло. Я вспомнила, что мистер Блэйни по пятницам развозит птицу, и мне достался цыпленок. Ух ты, этот лосось выглядит просто восхитительно! Спасибо тебе. Теперь у нас будет настоящее пиршество. Начнем с выпивки? Я раздобыла в «Черном Быке» сносный херес. А теперь садись-ка, хитрюга, и расскажи мне для начала, откуда у тебя, пампушка Присс, такая сногсшибательная фигура, а?
— Безо всякого копченого лосося и жареных цыплят. Годы, долгие годы, дорогуша, всякой гадости вроде сырой капусты, морковки и домашнего йогурта. Но это окупилось. Теперь я — стройняшка Сцилла. Спасибо. Ну, за здоровье, — она взяла свой стакан и глотнула херес. — Для Тодхолла совсем неплохо! Да, Гордон не хочет, чтоб меня звали Присси, имей в виду, — она рассмеялась. — Я тоже вышла в люди. Я тоже не видела мир в те времена, потому что увлеклась Гордоном гораздо раньше, чем что-нибудь о нем узнала. Но брак с богатым банкиром — это, как ни крути, ступенью выше любого дома викария, какой ни назови!
Я засмеялась:
— Верю на слово! Сцилла? Очень мило. То же самое и со мной. Я Кэйт для всех друзей Джона, но как-то получилось, что теперь, когда я снова приехала сюда, «Кэйти» кажется более подходящим. Это же, я боюсь, касается и «Присси».
— Неплохо. Если только ты позабудешь про пампушку!
— Как об этом можно подумать, глядя на тебя? Подожди минутку, дай я взгляну на цыпленка… Да, он почти готов. Нам о многом надо переговорить. Расскажи все про себя. Я знаю, ты учительствовала, когда Гордона отправили на восток, а потом школу эвакуировали в Канаду. Когда он демобилизовался, вы, что ли, поселились недалеко отсюда? Где вы живете? Послушай, мы ведь потеряли всякую связь, верно? Мы с твоей матушкой писали, конечно, друг другу на Рождество, дни рождения и все такое прочее, но я, получается, ничего не знаю про тебя, за исключением того, что вы счастливы и что раз теперь вы снова вместе, твоя мама умирает от желания надеть на себя ярмо бабушки. У нее есть надежда?
— Не то чтобы сию секунду, но в список уже внесена, — она засмеялась и погладила свой плоский животик. — Присси скоро снова станет пампушкой.
— Замечательно! Когда же?
— Ох, еще долго, на Рождество, и ты будешь крестной, ладно? Мы больше не должны терять друг друга из виду. Ты не собираешься здесь поселиться? Я слышала про тетю Бетси, но я не знаю… я хочу спросить, как твоя бабуля? Она…
— …все еще жива? Конечно. Она уехала в Шотландию после смерти тети Бетси. У нее все прекрасно, то есть сейчас она в постели, выздоравливает от простуды, но она еще долго будет с нами. Так приступим к лососю?
— У меня с собой булочки из непросеянной муки. Они в той сумке. Я надеюсь, у тебя есть масло, или ты все доедаешь бабушкин маргарин?
Я рассмеялась, ставя на стол блюдо. Мы всегда умели говорить друг другу подобные вещи, не вызывая обиды:
— Вот, сударыня. В Стратбеге делают свое масло, и бабушка дала мне кусок с собой. Клади себе сама, тут добрых полфунта.
Это была восхитительная трапеза. Надо было поделиться новостями и сплетнями за целые пять лет.
Присси лишь слышала о моем замужестве и, поскольку я не общалась с друзьями детства, мне не приходилось еще столько рассказывать о том быстротечном, безумном отрезке моей жизни, когда меня швыряло от экстаза (так сильно я любила Джона) к ужасу, о бессонных ночах, которые я проводила без него, прислушиваясь к рокоту моторов в небе, о том, как я, одержимая беспокойством, тщетно пыталась сосчитать, сколько самолетов улетело и сколько — гораздо меньше — возвратилось. И наконец последний удар, давно ожидаемый, ошеломляющий, беда, которая прекращает агонию и приносит что-то вроде облегчения. Жизнь замерла. Жизнь должна продолжаться. Жизнь пошла дальше, и в свое время произошло то, во что невозможно было поверить, — вернулись не только минуты удовольствия, но и счастье, и радость. Любовь? Снова — нет. Это я сказала твердо. Снова — нет.
— И никого? — спросила она.
— Просто я не думаю, что это может произойти со мной еще раз. Теперь это было бы иначе, любовь я имею в виду. Я стала старше, и мне нужно иное… Кофе? Это лучший кофе от Барлоу, не самого свежего помола, но вполне приличный.
Выпив кофе, мы помыли посуду, затем вышли на солнышко и спустились через калитку к мосту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49