Я схожу в Холл и попрошу нужные инструменты. Если там до сих пор есть садовники, то они ушли в пять и ворота в обнесенный стеной сад будут, вероятно, заперты, но я знала, где лежит ключ. Я забрала из коттеджа свой жакет и направилась в Холл.
Через мост, сквозь лес, окружавший сад, затем напрямик через живописную полянку к высокой стене огорода и арке с красивыми железными воротами, выкованными уже почти сто лет тому назад в кузнице по соседству с домом викария.
Но я могла и не искать ключ за диким виноградом. Когда я почти нащупала его, ворота отворились, и появился молодой человек, кативший велосипед. Судя по одежде — рабочий; мой дед назвал бы его «крепким малым». Он казался моим ровесником, сноровистый парень с темными волосами и серыми глазами, в котором я узнала спокойного, умного семнадцатилетнего подростка, учившегося со мной в одном классе.
Он остановился, увидев меня:
— Вы кого-то искали? Я последний, остальные кончили в пять.
— Я… Это Дэйви, нет? Дэйви, это ты?
— Да, но?.. — минутное молчание. — Ты Кэйти, Кэйти Велланд. Мама сказала, что ты здесь. Точно…
Он протянул последнее слово, содержавшее в себе кучу смыслов, оглядывая меня с головы до ног.
— Неужели ты бы меня не узнал?
Я услышала в собственном голосе что-то вроде волнения. Здесь, в этом месте, я ребенком провела столько времени возле своего деда, научилась столь многому из того, что мне нужно было в мире, так часто играла с этим самым мальчишкой, пока его отец работал в Холле… Что-то во мне горячо откликнулось на знакомые с детства картины и запахи, и стоявший рядом Дэйви, так изменившийся, смотревший на меня со дружелюбным удивлением, к которому примешивалась некоторая отстраненность, был частью всего этого.
Мне показалось, что мой голос снова вобрал в себя, точно эхо, интонации сельского говора, от которого давно отрекся. Кэйт Херрик или Кэйти Велланд? Кто я? Кем я хочу быть?
— Конечно, узнал бы, — ответил Дэйви. — Просто солнце светило из-за твоей спины и говорила ты непривычно, но теперь я тебя вижу, я бы везде тебя узнал, — он кивнул. — Поздравляю с возвращением, Кэйти. Тебе хорошо в коттедже?
— Да, спасибо. Ты шел туда?
— Да. Еду на станцию забрать посылку для отца. Я провожу тебя, если ты не против. Тебе что-то понадобилось здесь или ты просто гуляла? Мама сказала, что ты можешь зайти, но она сама отправилась домой, когда отец уехал с фургоном.
— Я зашла спросить, не дадут ли мне молоток и стамеску. Из нашего сарая пропали все инструменты. Если ты подождешь минутку, пока я сбегаю туда…
— Незачем туда бегать. Инструменты у меня с собой, и я могу дать тебе все, что нужно. А для чего они? Мама не говорила, будто что-то требует починки.
Я взглянула на сумку с инструментами, пристегнутую к багажнику. В это время он откинул клапан сумки и повернулся ко мне со стамеской в руке:
— Это подойдет? Зачем она тебе нужна? Я могу зайти, если хочешь, и все сделать сам.
Я взяла у него стамеску:
— Спасибо, но… — я остановилась. Инструмент был мне знаком, а на деревянной рукоятке виднелись выжженные буквы «Г.В.».
Я взглянула на Дэйви: он улыбался. Улыбка сильно молодила его, и он сделался похож на парня, которого я знала до того, как годы и война изменили нас обоих.
Он кивнул:
— Да, вот куда они все пропали. Могла бы и догадаться. Твоя бабушка позволила мне взять большую их часть. «Смотри, пользуйся ими с умом», — добавила она, ты ведь знаешь, как она любит говорить. Но если они тебе нужны, забирай любой. Это и так понятно.
— Нет-нет. Мне на один раз и… — я решилась. — Пожалуй, да, Дэйви, я была бы рада твоей помощи. Если, конечно, у тебя есть время: я не знаю, сколько займет работа. Я все тебе объясню.
Мы шли рядом, Дэйви катил свой велосипед, а я рассказала ему про «сейф» и передала кое-что из бабушкиных слов:
— Там дедушкины часы и медали, кое-какие бабушкины драгоценности и семейные документы. Я никогда о нем не знала и, честно говоря, уверена, что бабушка сама про него не вспоминала — пока не услышала о том, что коттедж могут перестроить.
— Не беспокойся, мы все достанем. А что, ключа не было?
— Был, но бабушка, конечно, забыла, куда его спрятала. И еще кое-что. Я взглянула на сейф: с дверцы содрана вся штукатурка. Там кто-то был, но открывали его или нет, я не знаю. Если открывали, то с помощью ключа. Никаких следов взлома.
— Хм. По мне, звучит странно. Неудивительно, что ты торопишься заглянуть внутрь.
Он помолчал, нахмурив брови:
— А не могла это, положим, сделать твоя бабушка несколько лет назад — а потом забыть?
— Я подумала об этом. Но твоя мать только что сказала мне, что там на полу лежала осыпавшаяся штукатурка, когда она приходила убираться, а это было совсем недавно.
— Это ничего не значит. Даже если стену ломали какое-то время тому назад, штукатурка может все еще сыпаться. Но не волнуйся из-за этого, скоро мы все узнаем. Ты, конечно, не искала ключ?
— Нет. У меня не было времени для тщательных поисков, хотя я посмотрела там, где он скорее всего мог бы оказаться. Но ключ, должно быть, очень маленький — замочная скважина совсем крохотная — и может лежать где угодно, и я подумала, что надо попытаться хоть как-то открыть дверцу, просто чтобы перестать об этом думать. Даже взломать. Вряд ли бабушке снова понадобится тайник.
В этот момент мы спускались к мосту, и он вдруг остановился, наполовину приподняв велосипед над ступеньками:
— Так мать сказала правду? Вы насовсем уезжаете из Тодхолла?
— Да. Бабушка, кажется, хочет остаться в Стратбеге, у меня в Лондоне работа, которая мне по душе, хотя если бы понадобилось, я бы с удовольствием бросила ее и уехала на север заботиться о бабушке. Во всяком случае, наш коттедж либо продадут, либо переделают, либо еще что, не так ли?
— Кажется, никто точно не знает, что с ним будет, — он наконец втащил велосипед по ступенькам и покатил его по мосту:
— Не думаю, что взлом «сейфа» твоей бабушки что-то меняет. Или, если хочешь, я поговорю с отцом: думается, что либо он, либо даже мой дед могли приложить руку к этому тайнику, так что почему бы не быть другому ключу? Но если ты торопишься, — бодро добавил он, прислоняя свой велосипед к воротам коттеджа, — мы можем вскрыть его прямо сейчас. Дай только взглянуть на него.
— Во сколько тебе надо быть на станции?
— Без разницы. Посылка будет лежать в конторе, а там кто-нибудь да остается до последнего поезда.
Он вошел за мной в коттедж и уронил на стол свою сумку, глядя, как я снимаю «Незримого Гостя».
— М-да… — Он задумчиво посмотрел на открывшуюся стену и металлическую поверхность в рамке обоев и разбитой штукатурки:
— И мать сказала, что здесь на полу лежала штукатурка?
— Да. Дэйви, может быть, тайник открыл кто-то из местных? Я хочу сказать, что если его открыли, то ключом, а…
Я запнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Через мост, сквозь лес, окружавший сад, затем напрямик через живописную полянку к высокой стене огорода и арке с красивыми железными воротами, выкованными уже почти сто лет тому назад в кузнице по соседству с домом викария.
Но я могла и не искать ключ за диким виноградом. Когда я почти нащупала его, ворота отворились, и появился молодой человек, кативший велосипед. Судя по одежде — рабочий; мой дед назвал бы его «крепким малым». Он казался моим ровесником, сноровистый парень с темными волосами и серыми глазами, в котором я узнала спокойного, умного семнадцатилетнего подростка, учившегося со мной в одном классе.
Он остановился, увидев меня:
— Вы кого-то искали? Я последний, остальные кончили в пять.
— Я… Это Дэйви, нет? Дэйви, это ты?
— Да, но?.. — минутное молчание. — Ты Кэйти, Кэйти Велланд. Мама сказала, что ты здесь. Точно…
Он протянул последнее слово, содержавшее в себе кучу смыслов, оглядывая меня с головы до ног.
— Неужели ты бы меня не узнал?
Я услышала в собственном голосе что-то вроде волнения. Здесь, в этом месте, я ребенком провела столько времени возле своего деда, научилась столь многому из того, что мне нужно было в мире, так часто играла с этим самым мальчишкой, пока его отец работал в Холле… Что-то во мне горячо откликнулось на знакомые с детства картины и запахи, и стоявший рядом Дэйви, так изменившийся, смотревший на меня со дружелюбным удивлением, к которому примешивалась некоторая отстраненность, был частью всего этого.
Мне показалось, что мой голос снова вобрал в себя, точно эхо, интонации сельского говора, от которого давно отрекся. Кэйт Херрик или Кэйти Велланд? Кто я? Кем я хочу быть?
— Конечно, узнал бы, — ответил Дэйви. — Просто солнце светило из-за твоей спины и говорила ты непривычно, но теперь я тебя вижу, я бы везде тебя узнал, — он кивнул. — Поздравляю с возвращением, Кэйти. Тебе хорошо в коттедже?
— Да, спасибо. Ты шел туда?
— Да. Еду на станцию забрать посылку для отца. Я провожу тебя, если ты не против. Тебе что-то понадобилось здесь или ты просто гуляла? Мама сказала, что ты можешь зайти, но она сама отправилась домой, когда отец уехал с фургоном.
— Я зашла спросить, не дадут ли мне молоток и стамеску. Из нашего сарая пропали все инструменты. Если ты подождешь минутку, пока я сбегаю туда…
— Незачем туда бегать. Инструменты у меня с собой, и я могу дать тебе все, что нужно. А для чего они? Мама не говорила, будто что-то требует починки.
Я взглянула на сумку с инструментами, пристегнутую к багажнику. В это время он откинул клапан сумки и повернулся ко мне со стамеской в руке:
— Это подойдет? Зачем она тебе нужна? Я могу зайти, если хочешь, и все сделать сам.
Я взяла у него стамеску:
— Спасибо, но… — я остановилась. Инструмент был мне знаком, а на деревянной рукоятке виднелись выжженные буквы «Г.В.».
Я взглянула на Дэйви: он улыбался. Улыбка сильно молодила его, и он сделался похож на парня, которого я знала до того, как годы и война изменили нас обоих.
Он кивнул:
— Да, вот куда они все пропали. Могла бы и догадаться. Твоя бабушка позволила мне взять большую их часть. «Смотри, пользуйся ими с умом», — добавила она, ты ведь знаешь, как она любит говорить. Но если они тебе нужны, забирай любой. Это и так понятно.
— Нет-нет. Мне на один раз и… — я решилась. — Пожалуй, да, Дэйви, я была бы рада твоей помощи. Если, конечно, у тебя есть время: я не знаю, сколько займет работа. Я все тебе объясню.
Мы шли рядом, Дэйви катил свой велосипед, а я рассказала ему про «сейф» и передала кое-что из бабушкиных слов:
— Там дедушкины часы и медали, кое-какие бабушкины драгоценности и семейные документы. Я никогда о нем не знала и, честно говоря, уверена, что бабушка сама про него не вспоминала — пока не услышала о том, что коттедж могут перестроить.
— Не беспокойся, мы все достанем. А что, ключа не было?
— Был, но бабушка, конечно, забыла, куда его спрятала. И еще кое-что. Я взглянула на сейф: с дверцы содрана вся штукатурка. Там кто-то был, но открывали его или нет, я не знаю. Если открывали, то с помощью ключа. Никаких следов взлома.
— Хм. По мне, звучит странно. Неудивительно, что ты торопишься заглянуть внутрь.
Он помолчал, нахмурив брови:
— А не могла это, положим, сделать твоя бабушка несколько лет назад — а потом забыть?
— Я подумала об этом. Но твоя мать только что сказала мне, что там на полу лежала осыпавшаяся штукатурка, когда она приходила убираться, а это было совсем недавно.
— Это ничего не значит. Даже если стену ломали какое-то время тому назад, штукатурка может все еще сыпаться. Но не волнуйся из-за этого, скоро мы все узнаем. Ты, конечно, не искала ключ?
— Нет. У меня не было времени для тщательных поисков, хотя я посмотрела там, где он скорее всего мог бы оказаться. Но ключ, должно быть, очень маленький — замочная скважина совсем крохотная — и может лежать где угодно, и я подумала, что надо попытаться хоть как-то открыть дверцу, просто чтобы перестать об этом думать. Даже взломать. Вряд ли бабушке снова понадобится тайник.
В этот момент мы спускались к мосту, и он вдруг остановился, наполовину приподняв велосипед над ступеньками:
— Так мать сказала правду? Вы насовсем уезжаете из Тодхолла?
— Да. Бабушка, кажется, хочет остаться в Стратбеге, у меня в Лондоне работа, которая мне по душе, хотя если бы понадобилось, я бы с удовольствием бросила ее и уехала на север заботиться о бабушке. Во всяком случае, наш коттедж либо продадут, либо переделают, либо еще что, не так ли?
— Кажется, никто точно не знает, что с ним будет, — он наконец втащил велосипед по ступенькам и покатил его по мосту:
— Не думаю, что взлом «сейфа» твоей бабушки что-то меняет. Или, если хочешь, я поговорю с отцом: думается, что либо он, либо даже мой дед могли приложить руку к этому тайнику, так что почему бы не быть другому ключу? Но если ты торопишься, — бодро добавил он, прислоняя свой велосипед к воротам коттеджа, — мы можем вскрыть его прямо сейчас. Дай только взглянуть на него.
— Во сколько тебе надо быть на станции?
— Без разницы. Посылка будет лежать в конторе, а там кто-нибудь да остается до последнего поезда.
Он вошел за мной в коттедж и уронил на стол свою сумку, глядя, как я снимаю «Незримого Гостя».
— М-да… — Он задумчиво посмотрел на открывшуюся стену и металлическую поверхность в рамке обоев и разбитой штукатурки:
— И мать сказала, что здесь на полу лежала штукатурка?
— Да. Дэйви, может быть, тайник открыл кто-то из местных? Я хочу сказать, что если его открыли, то ключом, а…
Я запнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49