Здесь, при второй волне,— борьба с помещиками и капиталистами.
Там — союз с кадетами. Здесь — разрыв с ними. Там — изоляция большевиков. Здесь — изоляция кадетов.
Там — союз с англо-французским капиталом и война. Здесь — назревающий разрыв с ним и мир, мир справедливый и всеобщий.
Таким, и только таким, путём пойдёт вторая волна революции, что бы там ни решало Демократическое совещание.
“Рабочий Путь” № 6,
9 сентября 1917 г.
Подпись: К. Сталин
ВЧЕРА И СЕГОДНЯ (Кризис революции)
Три требования выставили Гучков и Милюков перед уходом из Временного правительства: 1) восстановление дисциплины , 2) провозглашение наступления , 3) обуздание революционных интернационалистов.
Армия разлагается, порядка в ней не стало, восстановите дисциплину, обуздайте пропаганду мира, иначе уйдём в отставку,— “докладывал” Гучков Исполнительному комитету на известном совещании в Мариинском дворце (20 апреля).
Мы связаны с союзниками, от нас требуют поддержки в интересах единства фронта, призовите армию к наступлению, обуздайте противников войны, иначе мы уйдём,— “докладывал” Милюков на том же совещании.
Это было в дни “кризиса власти”.
Меньшевики и эсеры из Исполнительного комитета делали вид, что не пойдут на уступки.
Потом Милюков опубликовал “разъяснительную” бумагу к своей “ноте”, ораторы Исполнительного комитета провозгласили по этому случаю “победу” “революционной демократии”, и — “страсти улеглись”.
Но “победа” оказалась мнимой. Спустя несколько дней снова был объявлен “кризис”, Гучков и Милюков “должны были” уйти, начались бесконечные совещания Исполнительного комитета с министрами, и — “кризис разрешился” вступлением представителей Исполнительного комитета во Временное правительство.
Доверчивые зрители вздохнули с облегчением. Наконец-то “победили” Гучкова — Милюкова! Наконец-то наступит мир, мир “без аннексий и контрибуций”! Конец братоубийственной бойне!
И что же? Не успели ещё подвести итоги “победам” так называемой “демократии”, не успели ещё “похоронить” ушедших на покой министров, как новые министры, министры-“социалисты”, заговорили языком, утешившим Гучкова — Милюкова!
Поистине “мёртвые схватили живых”!
Судите сами.
Уже в первой своей речи на крестьянском съезде новый военный министр, гражданин Керенский, заявил, что он намерен восстановить в армии “железную дисциплину”. Что это за дисциплина, об этом определенно говорит “декларация прав солдата”, подписанная Керенским, где в условиях “боевой обстановки” начальникам предоставляется “право применения вооружённой силы... против не исполняющих приказания подчинённых” (см. пункт 14 “Декларации”).
То, о чём так мечтал Гучков, но чего он не решался провести в жизнь, Керенский “провёл” одним взмахом под шумок трескучих фраз о свободе, равенстве, справедливости.
Для чего же она понадобилась, эта самая дисциплина?
Об этом поведал нам раньше других министров министр Церетели. “Мы стремимся к ликвидации войны,— говорил он служащим почтамта,— но не путём сепаратного мира, а общей победой с нашими союзниками над врагами свободы” (см. “Вечернюю Биржёвку”, 8 мая).
Если откинуть слова о свободе, приплетённые здесь ни к селу, ни к городу, если перевести министерски - туманную речь на простой язык, то получится одно: в интересах мира необходимо в союзе с Англией и Францией разбить Германию, для чего, в свою очередь, необходимо наступление.
Подготовка наступления в интересах единства фронта, для совместной победы над Германией, — вот для чего понадобилась “железная дисциплина”.
То, чего так робко, но неустанно добивался Милюков, министр Церетели объявил своей собственной программой.
Это было ещё в первые дни после “разрешения” кризиса. Но потом министры-“социалисты” стали смелее и определеннее.
12 мая последовал “приказ” Керенского офицерам, солдатам и матросам:
“...Вы пойдёте вперёд туда, куда поведут вас вожди и правительство... вы пойдёте... скованные дисциплиной долга... по воле народа вы должны очистить родину и мир от насильников и захватчиков. На этот подвиг я зову вас” (см. “Речь”, 14 мая).
Не правда ли: приказ Керенского по сути дела мало чем отличается от известных империалистических приказов царского правительства, вроде того, что “мы должны воевать до победного конца, мы должны изгнать дерзкого врага из пределов нашей родины, мы должны освободить мир от ига германского милитаризма...” и прочее.
И так как говорить о наступлении легче, чем провести его в жизнь, так как некоторые полки, например, седьмой армии (четыре полка) не сочли возможным подчиниться приказу о “выступлении”,— то Временное правительство вместе с Керенским перешло от слов к “делу”, приказав немедля расформировать “провинившиеся” полки и пригрозив виновным “ссылкой в каторгу с лишением всех прав состояния” (см. “Вечернее Время”, 1 июня). А так как всего этого, оказывается, всё же недостаточно, то Керенский разразился новым “приказом”, направленным специально против братания, грозя “виновным” преданием “суду для наказания по всей строгости законов”, т. е. той же каторгой (см. “Новую Жизнь”, 1 июня).
Короче: наступайте немедля, наступайте во что бы то ни стало, не то — пустим в ход каторгу и расстрелы,— таков смысл “приказов” Керенского.
И это в то время, когда царские договоры с англофранцузской буржуазией остаются в силе, когда на основании этих договоров определенно обязывают “нас” активно поддержать захватническую политику Англии и Франции в Месопотамии, в Греции, в Эльзас-Лота-рингии1
Ну, а мир без аннексий и контрибуций, а обязательство нового Временного правительства добиться мира всеми “решительными мерами”,— куда девались все эти обещания, данные в дни “кризиса власти”?
О, наши министры не забывают о мире, о мире без аннексий и контрибуций, они усиленно говорят, говорят и пишут, пишут и говорят. И не только наши министры. В ответ на предложение Временного правительства высказаться о целях войны, английское и французское правительства ещё на днях заявили, что они тоже против аннексий, но... постольку, поскольку это не противоречит присоединению Эльзас-Лотарингии, Месопотамии и проч. А Временное правительство в ответ на такое заявление, в свою очередь, заявило в ноте от 31 мая, что, “оставаясь непоколебимо верным общему союзному делу”, оно предлагает для пересмотра соглашения о целях войны созвать “конференцию представителей союзных держав, которая могла бы состояться в ближайшее время, когда создадутся для этого благоприятные условия” (см. “Рабочую Газету” № 72).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Там — союз с кадетами. Здесь — разрыв с ними. Там — изоляция большевиков. Здесь — изоляция кадетов.
Там — союз с англо-французским капиталом и война. Здесь — назревающий разрыв с ним и мир, мир справедливый и всеобщий.
Таким, и только таким, путём пойдёт вторая волна революции, что бы там ни решало Демократическое совещание.
“Рабочий Путь” № 6,
9 сентября 1917 г.
Подпись: К. Сталин
ВЧЕРА И СЕГОДНЯ (Кризис революции)
Три требования выставили Гучков и Милюков перед уходом из Временного правительства: 1) восстановление дисциплины , 2) провозглашение наступления , 3) обуздание революционных интернационалистов.
Армия разлагается, порядка в ней не стало, восстановите дисциплину, обуздайте пропаганду мира, иначе уйдём в отставку,— “докладывал” Гучков Исполнительному комитету на известном совещании в Мариинском дворце (20 апреля).
Мы связаны с союзниками, от нас требуют поддержки в интересах единства фронта, призовите армию к наступлению, обуздайте противников войны, иначе мы уйдём,— “докладывал” Милюков на том же совещании.
Это было в дни “кризиса власти”.
Меньшевики и эсеры из Исполнительного комитета делали вид, что не пойдут на уступки.
Потом Милюков опубликовал “разъяснительную” бумагу к своей “ноте”, ораторы Исполнительного комитета провозгласили по этому случаю “победу” “революционной демократии”, и — “страсти улеглись”.
Но “победа” оказалась мнимой. Спустя несколько дней снова был объявлен “кризис”, Гучков и Милюков “должны были” уйти, начались бесконечные совещания Исполнительного комитета с министрами, и — “кризис разрешился” вступлением представителей Исполнительного комитета во Временное правительство.
Доверчивые зрители вздохнули с облегчением. Наконец-то “победили” Гучкова — Милюкова! Наконец-то наступит мир, мир “без аннексий и контрибуций”! Конец братоубийственной бойне!
И что же? Не успели ещё подвести итоги “победам” так называемой “демократии”, не успели ещё “похоронить” ушедших на покой министров, как новые министры, министры-“социалисты”, заговорили языком, утешившим Гучкова — Милюкова!
Поистине “мёртвые схватили живых”!
Судите сами.
Уже в первой своей речи на крестьянском съезде новый военный министр, гражданин Керенский, заявил, что он намерен восстановить в армии “железную дисциплину”. Что это за дисциплина, об этом определенно говорит “декларация прав солдата”, подписанная Керенским, где в условиях “боевой обстановки” начальникам предоставляется “право применения вооружённой силы... против не исполняющих приказания подчинённых” (см. пункт 14 “Декларации”).
То, о чём так мечтал Гучков, но чего он не решался провести в жизнь, Керенский “провёл” одним взмахом под шумок трескучих фраз о свободе, равенстве, справедливости.
Для чего же она понадобилась, эта самая дисциплина?
Об этом поведал нам раньше других министров министр Церетели. “Мы стремимся к ликвидации войны,— говорил он служащим почтамта,— но не путём сепаратного мира, а общей победой с нашими союзниками над врагами свободы” (см. “Вечернюю Биржёвку”, 8 мая).
Если откинуть слова о свободе, приплетённые здесь ни к селу, ни к городу, если перевести министерски - туманную речь на простой язык, то получится одно: в интересах мира необходимо в союзе с Англией и Францией разбить Германию, для чего, в свою очередь, необходимо наступление.
Подготовка наступления в интересах единства фронта, для совместной победы над Германией, — вот для чего понадобилась “железная дисциплина”.
То, чего так робко, но неустанно добивался Милюков, министр Церетели объявил своей собственной программой.
Это было ещё в первые дни после “разрешения” кризиса. Но потом министры-“социалисты” стали смелее и определеннее.
12 мая последовал “приказ” Керенского офицерам, солдатам и матросам:
“...Вы пойдёте вперёд туда, куда поведут вас вожди и правительство... вы пойдёте... скованные дисциплиной долга... по воле народа вы должны очистить родину и мир от насильников и захватчиков. На этот подвиг я зову вас” (см. “Речь”, 14 мая).
Не правда ли: приказ Керенского по сути дела мало чем отличается от известных империалистических приказов царского правительства, вроде того, что “мы должны воевать до победного конца, мы должны изгнать дерзкого врага из пределов нашей родины, мы должны освободить мир от ига германского милитаризма...” и прочее.
И так как говорить о наступлении легче, чем провести его в жизнь, так как некоторые полки, например, седьмой армии (четыре полка) не сочли возможным подчиниться приказу о “выступлении”,— то Временное правительство вместе с Керенским перешло от слов к “делу”, приказав немедля расформировать “провинившиеся” полки и пригрозив виновным “ссылкой в каторгу с лишением всех прав состояния” (см. “Вечернее Время”, 1 июня). А так как всего этого, оказывается, всё же недостаточно, то Керенский разразился новым “приказом”, направленным специально против братания, грозя “виновным” преданием “суду для наказания по всей строгости законов”, т. е. той же каторгой (см. “Новую Жизнь”, 1 июня).
Короче: наступайте немедля, наступайте во что бы то ни стало, не то — пустим в ход каторгу и расстрелы,— таков смысл “приказов” Керенского.
И это в то время, когда царские договоры с англофранцузской буржуазией остаются в силе, когда на основании этих договоров определенно обязывают “нас” активно поддержать захватническую политику Англии и Франции в Месопотамии, в Греции, в Эльзас-Лота-рингии1
Ну, а мир без аннексий и контрибуций, а обязательство нового Временного правительства добиться мира всеми “решительными мерами”,— куда девались все эти обещания, данные в дни “кризиса власти”?
О, наши министры не забывают о мире, о мире без аннексий и контрибуций, они усиленно говорят, говорят и пишут, пишут и говорят. И не только наши министры. В ответ на предложение Временного правительства высказаться о целях войны, английское и французское правительства ещё на днях заявили, что они тоже против аннексий, но... постольку, поскольку это не противоречит присоединению Эльзас-Лотарингии, Месопотамии и проч. А Временное правительство в ответ на такое заявление, в свою очередь, заявило в ноте от 31 мая, что, “оставаясь непоколебимо верным общему союзному делу”, оно предлагает для пересмотра соглашения о целях войны созвать “конференцию представителей союзных держав, которая могла бы состояться в ближайшее время, когда создадутся для этого благоприятные условия” (см. “Рабочую Газету” № 72).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59