Давайте кончим нашу странную беседу.
- Мы только начинаем ее, Штилике. - В его глазах загорелся злой
огонь. - Совершено злодеяние, надо мстить. Или вам и такое человеческое
чувство незнакомо?
- Вы только что сказали, что отказываетесь от мести.
- От мести вам! Ибо вы и без моей мести неизбывно наказаны.
- Вы хотите мстить бедным нибам?
- Не бедным, а подлым! Хоть на час станьте обыкновенным человеком, вы
же не статуя святого, вы же пока живой. Взываю к вашей чести! К вашей
любви к Ирине, наконец!
Он уже не говорил, а кричал. Я приказал себе соблюдать сдержанность.
- Как же вы собираетесь мстить, Джозеф? Разыщете, кто из нибов напал
на нас, и устроите космический показательный процесс?
Виккерс в бешенстве топнул ногой, на губах вскипела пена. Он
размахивал руками и наступал на меня.
- Истребить всех! Земля запретила являться вооруженными к аборигенам
планет. Но для каждого правила есть исключения. Лететь с оружием на Ниобею
и пустить оружие в дело! Потом можете арестовать меня, Штилике, но сейчас
не мешайте. Молю вас вашим чувством к Ирине - не мешайте мне отплатить за
ее гибель!
Он выкричался и умолк. Вряд ли он хорошо помнил, что в неистовстве
наговорил. Но намерение его было ясно. Я сказал:
- Я арестую вас раньше, чем вы отправитесь на Ниобею. Пока у меня в
руках власть, я не дам вам воли на преступление.
Виккерс быстро пришел в себя. У этого человека бешенство редко бывало
горячим, он чаще леденел, впадая в исступление. Только что он кричал и
судорожно дергал руками. Теперь каждым размеренным словом веско
подчеркивал угрозу:
- Доктор Штилике, не становитесь у меня на дороге. Это опасно,
поверьте. За смерть Ирины я вас уже простил. А что до дальнейшего, то
предупреждаю: и рука не дрогнет, если появится нужда...
Он быстро повернулся и ушел. Я не успел ничего ему сказать вдогонку.
Да и не хотел что-либо говорить. Виккерса надо было вывести из тяжелого
состояния. Косморазведчик, потерявший душевное равновесие, непригоден на
дальних планетах. Но он впал в ярость, любое мое слово могло лишь усилить
неистовство. Завтра, послезавтра, думал я, отправят тело Ирины на Землю,
будет еще время встретиться, что-то по-доброму решить. "Завтра,
послезавтра..." Я постепенно цепенел от душевной усталости, все мысли
выветривались из головы. Так и заснул, не выбираясь из кресла.
Утром Ирину укладывали в саркофаг с консервирующим газом, чтобы
нетленным доставить тело на Землю. В прозрачном саркофаге она выглядела
красивей, чем в жизни, я долго не мог оторвать от нее глаз. И как десять
лет назад, когда умирала Анна, я с горечью думал о том, как несправедлива
судьба: лучшее, что мне было начертано в программе жизни, я уже выполнил,
а ей бы жить и жить. Нет, выбрали ее, а не меня! Непереносимо, чудовищно
несправедливы были эти две смерти, две скорбные вехи в моей жизни.
В морг вошел Виккерс, холодно поклонился. Я смотрел, прошла ли
ярость. Он не пожелал встретиться взглядами - глядел на одну Ирину. Ярости
нет, ожесточение не прошло, думал я, уходя из морга. Потом заперся в
номере и два дня никуда не выбирался. Даже на звездолеторемонтные и
механические заводы - я на них еще не бывал - идти не хотелось. Вокруг
меня на Платее густела атмосфера вражды, я не имел противогаза против
носящегося в воздухе яда. Мальгрем эвакуировал Ниобею, его работники -
геологи, шахтеры, строители, охрана - заполнили поселок. Видеть их мрачные
физиономии было выше моих сил.
С очередным звездолетом Ирину отправили на Землю. Я не пошел на
печальные проводы. Не помню, как провел этот день. Знаю лишь, что был
день, и была ночь, и настало утро. Утром на стене засветился экран. Это
был Барнхауз. Он всматривался в меня, словно сомневался, я ли это. Я
раздраженно сказал:
- Что еще? Я не просил вас...
- Вы здоровы, Штилике? - ответил он вопросом на вопрос.
- Вполне.
- Тогда разрешите прийти к вам. Важное сообщение.
Не люблю принимать у себя таких, как Питер Барнхауз, в своем доме не
всякому скажешь: "Довольно, уходите". А если сам в гостях, в любую минуту
можно удалиться. Я сказал:
- Иду к вам.
Агнессы Плавицкой в приемной не было. Барнхауз нервно прохаживался по
обширному, как старый городской дворик, кабинету. Думаю, скорее его, а не
меня надо было спрашивать о здоровье - так он сдал за несколько дней. Но
следов отравления уже не было видно. Я сел в кресло и молча ждал, что он
скажет.
- Важное сообщение с Земли, коллега Штилике,начал он. - Вы даже не
представляете себе его важность!
- Почему же не представляю? Трижды важное - вот какое!
- Трижды важное? - удивился он, - Почему трижды?
- Теперь четырежды: вы ровно четыре раза помянули его важность. Не
мямлите, Барнхауз, оглушайте!
Больше ничего не сказав, он протянул депешу. В ответ на его рапорт
Земля извещала, что полностью согласна с его оценкой положения на Ниобее.
Ему предписывалось всемерно расширять добычу руд, новые производства на
Земле невозможны без сырья с Ниобеи. Всем его требованиям на материалы,
механизмы и рабочую силу присваивался высший приоритет. Он может
планировать значительное увеличение работ.
Я вернул Барнхаузу депешу и направился к двери. Он чуть ли не в
испуге воскликнул:
- Штилике, вы куда?
- В гостиницу. Имеете возражение, Барнхауз?
- Позвольте, мы же ничего не обсудили! Депеша требует немедленных
действий.
- Не вижу нужды что-либо обсуждать! - сказал я намеренно резко. - И
если вам нужны действия, да еще немедленные, так действуйте. Но меня в
ваши действия не впутывайте.
Только сейчас до него дошло, что я вовсе не склонен поднимать вверх
руки. Он медленно проговорил:
- Насколько я понимаю... Вы не собираетесь принимать к исполнению
директиву Земли?
- Запомните, Барнхауз, - отчеканил я, - Я принимаю к исполнению
только то, что предписывается лично мне. Сообщение с Земли адресовано вам,
обо мне в вашей депеше ни слова. Не так ли?
Ему все же не сразу раскрылась запутанность ситуации. Он размышлял, я
почти физически ощущал, с каким усилием он катит мысли по своим мозговым
извилинам. Агнесса Плавицкая схватывала все не в пример быстрей. Будь она
с нами, она подсказала бы ему пути-выходы, сам Барнхауз до них не
добирался. Он заговорил снова:
- Мне думалось так. Вы признаете, что новое предписание Земли
отменяет ваш приказ об эвакуации Ниобеи. И завтра, в полном согласии с
вами, я возвращаю обратно всех, прилетевших оттуда. Многие уже хотели
вернуться на Землю тем звездолетом, что увез саркофаг Ирины Миядзимо, но я
всех задержал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
- Мы только начинаем ее, Штилике. - В его глазах загорелся злой
огонь. - Совершено злодеяние, надо мстить. Или вам и такое человеческое
чувство незнакомо?
- Вы только что сказали, что отказываетесь от мести.
- От мести вам! Ибо вы и без моей мести неизбывно наказаны.
- Вы хотите мстить бедным нибам?
- Не бедным, а подлым! Хоть на час станьте обыкновенным человеком, вы
же не статуя святого, вы же пока живой. Взываю к вашей чести! К вашей
любви к Ирине, наконец!
Он уже не говорил, а кричал. Я приказал себе соблюдать сдержанность.
- Как же вы собираетесь мстить, Джозеф? Разыщете, кто из нибов напал
на нас, и устроите космический показательный процесс?
Виккерс в бешенстве топнул ногой, на губах вскипела пена. Он
размахивал руками и наступал на меня.
- Истребить всех! Земля запретила являться вооруженными к аборигенам
планет. Но для каждого правила есть исключения. Лететь с оружием на Ниобею
и пустить оружие в дело! Потом можете арестовать меня, Штилике, но сейчас
не мешайте. Молю вас вашим чувством к Ирине - не мешайте мне отплатить за
ее гибель!
Он выкричался и умолк. Вряд ли он хорошо помнил, что в неистовстве
наговорил. Но намерение его было ясно. Я сказал:
- Я арестую вас раньше, чем вы отправитесь на Ниобею. Пока у меня в
руках власть, я не дам вам воли на преступление.
Виккерс быстро пришел в себя. У этого человека бешенство редко бывало
горячим, он чаще леденел, впадая в исступление. Только что он кричал и
судорожно дергал руками. Теперь каждым размеренным словом веско
подчеркивал угрозу:
- Доктор Штилике, не становитесь у меня на дороге. Это опасно,
поверьте. За смерть Ирины я вас уже простил. А что до дальнейшего, то
предупреждаю: и рука не дрогнет, если появится нужда...
Он быстро повернулся и ушел. Я не успел ничего ему сказать вдогонку.
Да и не хотел что-либо говорить. Виккерса надо было вывести из тяжелого
состояния. Косморазведчик, потерявший душевное равновесие, непригоден на
дальних планетах. Но он впал в ярость, любое мое слово могло лишь усилить
неистовство. Завтра, послезавтра, думал я, отправят тело Ирины на Землю,
будет еще время встретиться, что-то по-доброму решить. "Завтра,
послезавтра..." Я постепенно цепенел от душевной усталости, все мысли
выветривались из головы. Так и заснул, не выбираясь из кресла.
Утром Ирину укладывали в саркофаг с консервирующим газом, чтобы
нетленным доставить тело на Землю. В прозрачном саркофаге она выглядела
красивей, чем в жизни, я долго не мог оторвать от нее глаз. И как десять
лет назад, когда умирала Анна, я с горечью думал о том, как несправедлива
судьба: лучшее, что мне было начертано в программе жизни, я уже выполнил,
а ей бы жить и жить. Нет, выбрали ее, а не меня! Непереносимо, чудовищно
несправедливы были эти две смерти, две скорбные вехи в моей жизни.
В морг вошел Виккерс, холодно поклонился. Я смотрел, прошла ли
ярость. Он не пожелал встретиться взглядами - глядел на одну Ирину. Ярости
нет, ожесточение не прошло, думал я, уходя из морга. Потом заперся в
номере и два дня никуда не выбирался. Даже на звездолеторемонтные и
механические заводы - я на них еще не бывал - идти не хотелось. Вокруг
меня на Платее густела атмосфера вражды, я не имел противогаза против
носящегося в воздухе яда. Мальгрем эвакуировал Ниобею, его работники -
геологи, шахтеры, строители, охрана - заполнили поселок. Видеть их мрачные
физиономии было выше моих сил.
С очередным звездолетом Ирину отправили на Землю. Я не пошел на
печальные проводы. Не помню, как провел этот день. Знаю лишь, что был
день, и была ночь, и настало утро. Утром на стене засветился экран. Это
был Барнхауз. Он всматривался в меня, словно сомневался, я ли это. Я
раздраженно сказал:
- Что еще? Я не просил вас...
- Вы здоровы, Штилике? - ответил он вопросом на вопрос.
- Вполне.
- Тогда разрешите прийти к вам. Важное сообщение.
Не люблю принимать у себя таких, как Питер Барнхауз, в своем доме не
всякому скажешь: "Довольно, уходите". А если сам в гостях, в любую минуту
можно удалиться. Я сказал:
- Иду к вам.
Агнессы Плавицкой в приемной не было. Барнхауз нервно прохаживался по
обширному, как старый городской дворик, кабинету. Думаю, скорее его, а не
меня надо было спрашивать о здоровье - так он сдал за несколько дней. Но
следов отравления уже не было видно. Я сел в кресло и молча ждал, что он
скажет.
- Важное сообщение с Земли, коллега Штилике,начал он. - Вы даже не
представляете себе его важность!
- Почему же не представляю? Трижды важное - вот какое!
- Трижды важное? - удивился он, - Почему трижды?
- Теперь четырежды: вы ровно четыре раза помянули его важность. Не
мямлите, Барнхауз, оглушайте!
Больше ничего не сказав, он протянул депешу. В ответ на его рапорт
Земля извещала, что полностью согласна с его оценкой положения на Ниобее.
Ему предписывалось всемерно расширять добычу руд, новые производства на
Земле невозможны без сырья с Ниобеи. Всем его требованиям на материалы,
механизмы и рабочую силу присваивался высший приоритет. Он может
планировать значительное увеличение работ.
Я вернул Барнхаузу депешу и направился к двери. Он чуть ли не в
испуге воскликнул:
- Штилике, вы куда?
- В гостиницу. Имеете возражение, Барнхауз?
- Позвольте, мы же ничего не обсудили! Депеша требует немедленных
действий.
- Не вижу нужды что-либо обсуждать! - сказал я намеренно резко. - И
если вам нужны действия, да еще немедленные, так действуйте. Но меня в
ваши действия не впутывайте.
Только сейчас до него дошло, что я вовсе не склонен поднимать вверх
руки. Он медленно проговорил:
- Насколько я понимаю... Вы не собираетесь принимать к исполнению
директиву Земли?
- Запомните, Барнхауз, - отчеканил я, - Я принимаю к исполнению
только то, что предписывается лично мне. Сообщение с Земли адресовано вам,
обо мне в вашей депеше ни слова. Не так ли?
Ему все же не сразу раскрылась запутанность ситуации. Он размышлял, я
почти физически ощущал, с каким усилием он катит мысли по своим мозговым
извилинам. Агнесса Плавицкая схватывала все не в пример быстрей. Будь она
с нами, она подсказала бы ему пути-выходы, сам Барнхауз до них не
добирался. Он заговорил снова:
- Мне думалось так. Вы признаете, что новое предписание Земли
отменяет ваш приказ об эвакуации Ниобеи. И завтра, в полном согласии с
вами, я возвращаю обратно всех, прилетевших оттуда. Многие уже хотели
вернуться на Землю тем звездолетом, что увез саркофаг Ирины Миядзимо, но я
всех задержал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35