Единственной мыслью было — успеть.
У въезда в лесок перед «кирпичом» стояли ветхие «Жигули». На водительском сидении, боком, свесив ноги наружу, сидел, развалясь, распаренный рыжий мужик и с наслаждением потягивал из бутылки пиво. Он, казалось, совершенно отрешился от мира и блаженствовал, пользуясь отсутствием жены и автоинспекции. Но Корнеев знал, что «мужик» занят вовсе не пивом, отрешенность — чистой воды игра.
Майор притормозил невдалеке, открыл капот и склонился над мотором, из-под локтя осматривая окрестности.
Впереди маячила еще одна фигура — нетвердо держащаяся на ногах, с демонстративно расстегнутой ширинкой. Внезапно гуляка, якобы отходивший по нужде, преобразился и энергично, не скрываясь, махнул рукой. Вероятно то, что происходило на поляне в придорожном лесу, достигло кульминации, пришла пора вмешаться.
Майор захлопнул капот и, пригибаясь, бросился в заросли. Туда же заспешил и «любитель пива». Со стороны примыкающих к дороге переулков появились разношерстно одетые, спортивного сложения парни и устремились в том же направлении…
* * *
…Фришман сидел смирно, перепуганно поглядывая на похитителей. Руки его были надежно прикручены к молодой липе. За ним пристально следил широкоплечий верзила, время от времени: любовно поглаживая ствол зажатого в руке пистолета. Смахивающий на него, но помельче статью, парень рубил туристским топориком валежник и складывал его в аккуратную невысокую кучку. У серой «Волги», облокотившись на капот, лениво перекатывая сигарету во рту, покуривал коротко стриженный блондин в леткой, оттопыривающейся у пояса полотняной куртке. Корнееву он был знаком — Фролов, рецидивист, освободившийся два года назад после третьего срока, который получил за мошенничество. Врачебная комиссия признала Фролова инвалидом второй группы — нажил в колонии туберкулез. После освобождения устроиться на работу и не пытался. Однако не бедствовал, пользуясь в своем кругу большим авторитетом. Мошенник, конечно, не боевик, но все меняется в этом мире.
Отметив, как четко рассасываются по лесополосе ребята из группы, Корнеев, бесшумно подкравшийся к самой поляне, где назревали события, сосредоточился на происходящем, ловя удобный момент для захвата. Сейчас он старался не пропустить ни одного движения, ни единого слова участников драмы.
«Дровосек», видимо посчитав, что хвороста уже достаточно, с топориком в руках, на полусогнутых, ядовито ухмыляясь, приближался к Фришману.
— Ты, пархатый, наверно плохо себе представляешь, что с тобой будет, — он говорил громко, отчетливо, словно щелкали сухие деревяшки. — Я из тебя сделаю такое, что стервятник клевать не станет. Дружков своих видал? Так вот, можешь мне поверить — это еще семечки. Времени не было поработать как следует, — от вытащил зажигалку из кармана просторных брюк, и укус пламени заставил Фришмана отдернуть голову. Слышно было даже, как его затылок глухо ударился о ствол дерева. Сунув топор под мышку, «дровосек» со вкусом раскурил длинную коричневую сигарету, и продолжил: — А вот здесь нам никто не помешает побеседовать с пристрастием. Знаешь, что самое противное, когда человека сжигают? Очень уж громко кишки лопаются… Но ты у нас умница, не будешь же ты доводить нас до крайностей… Одно из двух — либо ты скажешь, где товар, или — приступим…
Он выхватил из-под мышки топорик и приставил лезвие к уху Фришмана.
Медлить было больше нельзя. Тем более, что группа захвата уже успела рассредоточиться вокруг поляны и ждет только сигнала.
— Руки вверх! Бросай оружие! Вы окружены! При сопротивлении стреляем! — с пистолетом в руке майор бросился к мучителю Фришмана.
Тот затравленно оглянулся и резко опустил топорик вниз. Туго брызнула кровь, ухо Фришмана багровым комком упало на траву, с полувзмаха бандит рубанул председателя по ключице, которая сухо хрустнула. Большего он не успел. От выстрела Корнеева (так хотелось обойтись без крови!) на его белой футболке мгновенно расплылось темное пятно, рука с топориком повисла. Скорчившись, он покатился по земле, злобно матерясь, и изловчившись, левой рукой выхватил из кармана брюк маленький пистолет. Корнеев выстрелил еще дважды. Пальцы разжались, и пистолет остался на траве рядом с успокоившимся владельцем.
На поляну выскакивали парни из группы захвата. Укороченный автомат, который Фролов успел извлечь из-под куртки, дал короткую очередь — и его хозяин с простреленной головой рухнул наземь. Широкоплечий верзила, воспользовавшись суматохой на поляне, «щучкой» нырнул в кустарник, перекатился через голову и запетлял между деревьями, наугад отстреливаясь. Внезапно ноги его подсеклись, и он упал на землю, запутавшись в почти невидимой нейлоновой нити. Двое рослых сотрудников навалились на него. Умолк пистолет, руки верзилы мгновенно были стянуты на спине стальными наручниками. Но тот уже не сопротивлялся. Когда его привели на поляну, оба его компаньона лежали рядком на побуревшей от крови, истоптанной траве.
Фришман болезненно стонал и вздрагивал под руками перевязывавших его сотрудников. Лицо его походило на запекшуюся маску, а безумно вытаращенные глаза не отрывались от валявшегося в траве уха. Наконец его отправили в больницу вместе с «дровосеком», находившимся в бессознательном состоянии. Труп Фролова — в морг, а закованного в наручники единственного не пострадавшего члена банды доставили на допрос.
Впрочем, спешка оказалась напрасной. Бандит безразлично молчал, позевывая, и отказался даже отвечать на вопросы об анкетных данных.
— Какой-то мрачный дебил, — раздраженно заметил Тимошин, когда арестованного увели. — Не думаю, что в ближайшее время его удастся разговорить.
— Другого выхода нет, лейтенант. Надо бить в этуточку. Фролов мертв, второй пока без сознания, врачи говорят, что оклемается не скоро, но показания, очевидно, дать сможет.
— Если захочет.
— Тем не менее, через несколько дней попытаемся. Это профессионалы. Заметь — документов нет у всех троих, методы пыток самые изощренные — чувствуется опыт.
— А каков арсенал!
— И заметьте — ни клочка бумаги, ни одного лишнего предмета с собой, даже расчески…
В приоткрытой двери появилась лысина эксперта.
— Игорь Николаевич, все готово. Можно выезжать…
Добротный пятистенок Фролова Корнеев посещал не впервые. Пять лет назад здесь ему уже приходилось бывать. Казалось, ничего не изменилось: как и в прошлый раз понятыми без особой радости согласились быть тихие старики-соседи, так же мягко уступил громоздкому, потемневшему от времени ключу знакомый замок. Бесшумно отворилась обитая изнутри дерматином дверь. Сырой и прохладный воздух в доме приятно контрастировал с уличной жарой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
У въезда в лесок перед «кирпичом» стояли ветхие «Жигули». На водительском сидении, боком, свесив ноги наружу, сидел, развалясь, распаренный рыжий мужик и с наслаждением потягивал из бутылки пиво. Он, казалось, совершенно отрешился от мира и блаженствовал, пользуясь отсутствием жены и автоинспекции. Но Корнеев знал, что «мужик» занят вовсе не пивом, отрешенность — чистой воды игра.
Майор притормозил невдалеке, открыл капот и склонился над мотором, из-под локтя осматривая окрестности.
Впереди маячила еще одна фигура — нетвердо держащаяся на ногах, с демонстративно расстегнутой ширинкой. Внезапно гуляка, якобы отходивший по нужде, преобразился и энергично, не скрываясь, махнул рукой. Вероятно то, что происходило на поляне в придорожном лесу, достигло кульминации, пришла пора вмешаться.
Майор захлопнул капот и, пригибаясь, бросился в заросли. Туда же заспешил и «любитель пива». Со стороны примыкающих к дороге переулков появились разношерстно одетые, спортивного сложения парни и устремились в том же направлении…
* * *
…Фришман сидел смирно, перепуганно поглядывая на похитителей. Руки его были надежно прикручены к молодой липе. За ним пристально следил широкоплечий верзила, время от времени: любовно поглаживая ствол зажатого в руке пистолета. Смахивающий на него, но помельче статью, парень рубил туристским топориком валежник и складывал его в аккуратную невысокую кучку. У серой «Волги», облокотившись на капот, лениво перекатывая сигарету во рту, покуривал коротко стриженный блондин в леткой, оттопыривающейся у пояса полотняной куртке. Корнееву он был знаком — Фролов, рецидивист, освободившийся два года назад после третьего срока, который получил за мошенничество. Врачебная комиссия признала Фролова инвалидом второй группы — нажил в колонии туберкулез. После освобождения устроиться на работу и не пытался. Однако не бедствовал, пользуясь в своем кругу большим авторитетом. Мошенник, конечно, не боевик, но все меняется в этом мире.
Отметив, как четко рассасываются по лесополосе ребята из группы, Корнеев, бесшумно подкравшийся к самой поляне, где назревали события, сосредоточился на происходящем, ловя удобный момент для захвата. Сейчас он старался не пропустить ни одного движения, ни единого слова участников драмы.
«Дровосек», видимо посчитав, что хвороста уже достаточно, с топориком в руках, на полусогнутых, ядовито ухмыляясь, приближался к Фришману.
— Ты, пархатый, наверно плохо себе представляешь, что с тобой будет, — он говорил громко, отчетливо, словно щелкали сухие деревяшки. — Я из тебя сделаю такое, что стервятник клевать не станет. Дружков своих видал? Так вот, можешь мне поверить — это еще семечки. Времени не было поработать как следует, — от вытащил зажигалку из кармана просторных брюк, и укус пламени заставил Фришмана отдернуть голову. Слышно было даже, как его затылок глухо ударился о ствол дерева. Сунув топор под мышку, «дровосек» со вкусом раскурил длинную коричневую сигарету, и продолжил: — А вот здесь нам никто не помешает побеседовать с пристрастием. Знаешь, что самое противное, когда человека сжигают? Очень уж громко кишки лопаются… Но ты у нас умница, не будешь же ты доводить нас до крайностей… Одно из двух — либо ты скажешь, где товар, или — приступим…
Он выхватил из-под мышки топорик и приставил лезвие к уху Фришмана.
Медлить было больше нельзя. Тем более, что группа захвата уже успела рассредоточиться вокруг поляны и ждет только сигнала.
— Руки вверх! Бросай оружие! Вы окружены! При сопротивлении стреляем! — с пистолетом в руке майор бросился к мучителю Фришмана.
Тот затравленно оглянулся и резко опустил топорик вниз. Туго брызнула кровь, ухо Фришмана багровым комком упало на траву, с полувзмаха бандит рубанул председателя по ключице, которая сухо хрустнула. Большего он не успел. От выстрела Корнеева (так хотелось обойтись без крови!) на его белой футболке мгновенно расплылось темное пятно, рука с топориком повисла. Скорчившись, он покатился по земле, злобно матерясь, и изловчившись, левой рукой выхватил из кармана брюк маленький пистолет. Корнеев выстрелил еще дважды. Пальцы разжались, и пистолет остался на траве рядом с успокоившимся владельцем.
На поляну выскакивали парни из группы захвата. Укороченный автомат, который Фролов успел извлечь из-под куртки, дал короткую очередь — и его хозяин с простреленной головой рухнул наземь. Широкоплечий верзила, воспользовавшись суматохой на поляне, «щучкой» нырнул в кустарник, перекатился через голову и запетлял между деревьями, наугад отстреливаясь. Внезапно ноги его подсеклись, и он упал на землю, запутавшись в почти невидимой нейлоновой нити. Двое рослых сотрудников навалились на него. Умолк пистолет, руки верзилы мгновенно были стянуты на спине стальными наручниками. Но тот уже не сопротивлялся. Когда его привели на поляну, оба его компаньона лежали рядком на побуревшей от крови, истоптанной траве.
Фришман болезненно стонал и вздрагивал под руками перевязывавших его сотрудников. Лицо его походило на запекшуюся маску, а безумно вытаращенные глаза не отрывались от валявшегося в траве уха. Наконец его отправили в больницу вместе с «дровосеком», находившимся в бессознательном состоянии. Труп Фролова — в морг, а закованного в наручники единственного не пострадавшего члена банды доставили на допрос.
Впрочем, спешка оказалась напрасной. Бандит безразлично молчал, позевывая, и отказался даже отвечать на вопросы об анкетных данных.
— Какой-то мрачный дебил, — раздраженно заметил Тимошин, когда арестованного увели. — Не думаю, что в ближайшее время его удастся разговорить.
— Другого выхода нет, лейтенант. Надо бить в этуточку. Фролов мертв, второй пока без сознания, врачи говорят, что оклемается не скоро, но показания, очевидно, дать сможет.
— Если захочет.
— Тем не менее, через несколько дней попытаемся. Это профессионалы. Заметь — документов нет у всех троих, методы пыток самые изощренные — чувствуется опыт.
— А каков арсенал!
— И заметьте — ни клочка бумаги, ни одного лишнего предмета с собой, даже расчески…
В приоткрытой двери появилась лысина эксперта.
— Игорь Николаевич, все готово. Можно выезжать…
Добротный пятистенок Фролова Корнеев посещал не впервые. Пять лет назад здесь ему уже приходилось бывать. Казалось, ничего не изменилось: как и в прошлый раз понятыми без особой радости согласились быть тихие старики-соседи, так же мягко уступил громоздкому, потемневшему от времени ключу знакомый замок. Бесшумно отворилась обитая изнутри дерматином дверь. Сырой и прохладный воздух в доме приятно контрастировал с уличной жарой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49