Эти цифры звучали, как музыка. Марш возвращения домой!
Свет померк и зажегся вновь.
Я открыл дверь и увидел солнце. Обыкновенное, земное, желтое солнце.
Кажется, Я ВСЕ-ТАКИ ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ.
В Нью-Йорке было жарко. Бетонные джунгли нагревались днем от знойного
июльского солнца и не успевали остыть за короткую душную ночь.
Я спал на чердаке дома номер пятнадцать по Берсайдстрит. Я жил на
пожертвования, питался чем попало. От одежды, которую мне дал сержант
Юргус, остались одни лохмотья. Я опять был на самом дне, но это меня не
заботило. Я искал встречи с Ней, но напрасно. Прося милостыню возле
кладбищенской калитки я чуть ли не по сто раз на день заглядывал в нее, но
видел лишь могилы. Чудесный сад к дом не открывались моему взору. Я был
подавлен, чувствуя, как истекают из меня жизненные силы, но я понимал, что
так вечно продолжаться не будет. Придет день, когда.... Впрочем, я не знал,
что произойдет тогда. Я просто верил, что все изменится.
Сегодня я тоже стоял у калитки. Изредка кто-то кидал мне в руку несколько
центов, и я, не стесняясь, искренне благодарил людей за это. Я бы мог
устроиться на какую-нибудь работу, но я должен был всегда быть здесь. Иначе
я могу пропустить ТОТ миг.
Ближе к полудню, когда солнце особенно стало припекать, я сел в тени
ограды и решил немного отдохнуть. Достав из кармана мелочь, я начал
подсчитывать свою утреннюю выручку: одна кредитка и двенадцать центов. Не
густо, но купить что-нибудь себе на обед я мог.
В этот момент возле меня кто-то остановился. Я не успел поднять глаза,
как сильная рука вырвала деньги с моей ладони. Я напряг все мышцы и, издав
звериное рычание, бросился на обидчика. Повалившись на асфальт, мы начали
кататься в пыли, награждая друг друга тумаками. Я видел, что на меня напал
такой же бродяга, как и я сам, но его лица я никак не мог разглядеть. А
когда разглядел, невольно вскрикнул:
- Синероуа!
Нападавший ослабил хватку и удивленно уставился на меня. Это,
действительно, был мой бывший секретарь.
- Вы, господин? - прошептал он, садясь на асфальт и еще не веря своим
глазам. - Как же так, вы - и здесь?
Я мрачно улыбнулся в ответ.
- Ну а ты как дошел до такой жизни?
Он махнул рукой.
- Разве только я. Все, кто служил у вас, до сих пор не могут найти себе
работу, как будто бы над нами висит какое-то проклятье.
Я вернулся к ограде и сел, подзывая к себе Синероуа
- Ну-ка выкладывай все подробней.
- Да что тут выкладывать, - сказал он, присаживаясь рядом. - После того
как вы улетели, для всех нас наступили черные времена. Все кто узнавал, что
мы работали на Сайриса Глендона, отворачивались от нас, словно от
прокаженных. Меня даже в армию не взяли, хотя идет война и набирают
новобранцев чуть ли не каждый день. Пушечного мяса должно быть в достатке,
но увы...
- А Кристонион?
Синероуа вздохнул.
- Старик месяца два как умер.
О, Смерть, зачем же ты так? Или ты забыла об этих несчастных, твоею волей
обреченных на нищету? Если ты меня слышишь, прошу тебя, исправь все...
- А Лейла отказалась от вашего подарка, - услышал я далекий голос,
доносившийся из другой вселенной. - Виллу на Канарских островах потом
продали с аукциона. Слышал, что Лейла сейчас работает в одном из домов
терпимости в Чикаго. Конечно, если это можно назвать работой.
Я застонал.
- Вот, пожалуй, и все. Ну а с вами что произошло, господин?
- Со мной? - я задумчиво посмотрел на него, затем высыпал ему в ладонь
мелочь, которую он мае вернул в начале разговора. - Это все, что у меня
есть. Теперь же иди. И прости меня за все.
Синероуа поднялся.
- Не думал, что наша встреча будет такой, - сказал он и, опустив плечи,
поплелся прочь.
Я тоже встал на ноги и подошел к калитке. Я знал, что увижу за ней и
потому спокойно отворил дверь.
Передо мной была ночь и волшебный сад, в глубине которого возвышался
двухэтажный дом. Я шагнул на посыданную гравием дорожку и уверенно
направился к дому, ибо путь мне уже был знаком.
Лишь подойдя к крыльцу, я начал осознавать, что что-то не так, а потом,
догадался: деревья не пели и в окнах дома не зажегся свет. Однако и это
меня не остановило, хотя должно было насторожить. С великой беспечностью,
вздрагивая поминутно от предвкушения встречи с возлюбленной, я отворил
украшенную позолотой дверь и увидел перед собой МРАК.
Тысячи черных игл впились в мой мозг, истязая мое тело. Я задрожал от
ужаса, но не мог сделать и шага.
- Подойди ближе, - разрывая перепонки, взорвался под черепом голос.
Я, сопротивляясь самому себе, двинулся вперед. Неведомая сила влекла меня
в дом, к моему концу. Но что я мог сделать?
- Сайрис Глендон! - снова взорвалось в моем мозгу. - Ты сам искал свою
судьбу. Что ж, выбор сделан.
- Где Смерть? - закричал я.
Я вдруг понял, что меня волнует только это. Я уже не боялся Властелина
Тьмы, я не боялся, что этот день, по всей видимости, будет для меня
последним. Весь страх поглотило вечное чувство любви.
Властелин Тьмы расхохотался, услышав мой вопрос.
- Да, ты сделал невозможное, Глендон. Ты полюбил Смерть. Но хуже всего,
что и она полюбила тебя.
- Я хочу ее увидеть!
- И умереть, - продолжал хохотать Властелин.
От смеха его, казалось, рушатся мироздание, и ужас сковывает сердца всех
тварей Вселенной.
- Мне на это плевать. Я хочу ее увидеть!
- Сожалею, но она скрылась от тебя, не желая твоей гибели. Ее можно
понять, но простить - никогда!
- Я хочу...
- Этого мало. Не хочет она.
Я понял, что это так. Увидев ее, я умру. Именно поэтому она и скрывалась
все это время от меня. Проклятье! За что я так наказан?
- Я не хочу жить, - застонал я.
- Но и умереть ты не можешь. Если рядом не будет Смерти, ты уничтожишь
этот мир. Но она не придет, она любит тебя.
- Но что же мне делать? - тоска запеленала меня в свой кокон уныния.
- Ты должен вернуться в свою Вселенную. Довольно угрожать нашему
мирозданию. Ты чужак, и я нахожусь здесь, чтобы избавиться от тебя. Как
видно, другим это не под силу.
Я понурил голову. Он прав. Что в этом мире держит меня? Любовь?
Несбыточная любовь... Довольно быть эгоистом. Слишком много зла я принес
другим и могу принести еще больше. Этот мир создан не для меня.
- Но кто же я на самом деле? - спросил я.
- Ты - мыслящий сгусток энергетической субстанции, порожденный иными
силами природы, законами бытия. Вернувшись в свой мир, ты так же, как и
здесь, обретешь бессмертие, но лишишься своих чувств. Ты не будешь
различать где добро, а где зло, где справедливость, а где бесчестие, где
ненависть и где любовь, потому что ты не будешь знать, что это такое.
- Ты прав. Они приносят только несчастье.
- Означают ли твои слова, что ты добровольно согласился на возвращение в
свою вотчину, из которой когда-то неведомые силы перебросили тебя сюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18