к чему же я сделался очень мудрым?" И сказал я в сердце моем, что и это суета, потому что мудрого не будут помнить вечно, как и глупого, в грядущие дни все будет забыто, и увы! Мудрый умирает наравне с глупым".
Я посмотрела на Натку, на тетю Грушу и на дядю Киршу. Их лица были одинаково напряжены, все они сдерживали себя, чтобы не зарыдать, а если бы вдруг зарыдали, то по разным причинам. И толь-ко прозрачный глаз Аленки на скучающем лице лениво смотрел по сторонам.
В такой маленькой комнате было три причины для слез!
Я подбежала к окну и, пристально посмотрев на Натку, сказала:
- Выступает Харитон Климович! - и запела:
Прощай, прощай, прощай, моя родная!
Не полюбить мне в жизни больше никого.
И о тебе одной лишь вспоминаю я,
И шлю мое прощальное тангоi!
- Леля помнит Харитона Климовича! - развеселилась тетя Груша и обернулась к Натке.
Натка повела себя очень странно: она покраснела, встала со стула, сделала шаг ко мне и хотела что-то спросить, но остано-вилась и вместо вопроса продолжила чтение:
- "И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем, - ибо все суета сует и томление духа!"
А я подсела к Аленке и стала на ухо нашептывать ей свой сон, потому что он мучил меня. Аленка слушала и томилась, я видела, что ей неинтересно, но не могла остановиться. Когда я закончила рассказ, Аленка точно так же, как дядя Кирша во сне, запрокинула голову и захохотала:
- Гы-гы-гы!
Натка кончила чтение, обвела глазами комнату и спросила:
- Где ваша гитара?
- Отдал Харитону перетянуть струны, - мрачно ответил дядя Кирша.
Тетя Груша промолчала.
Натка стала собираться, скрипя сапогами.
- Ах да, чуть не забыла! - сказала она и протянула тете Груше маленькую коробочку. - Это вам!
- Снова запонки? - поинтересовалась я.
Натка покраснела и удивленно посмотрела на меня.
А тем временем тетя Груша раскрыла коробочку и увидела лас-точку с жемчужинкой в клюве.
- Какая прелесть, Наточка! - вскричала тетя Груша и разве-селилась.
И даже дядя Кирша довольно улыбнулся.
- Очень рада, очень... - кивнула Натка.
Все трое улыбнулись, но под улыбками по-прежнему таилась печаль. Отступила лишь на миг, испугавшись блеска ласточки...
Мы с тетей Грушей вышли на прогулку. Вовка Зорин-Трубецкой увидел меня и крикнул:
- Леля, любимая!
Он задергал плечами и завертел головой, изображая вчераш-нюю музыку.
Но я вспомнила букварь, открытый на букве "К", и крикнула:
- Вова - корова!
Тогда он сел в песочницу спиной ко мне и стал пересыпать песок из кузова грузовика в ведро с утенком.
Я села на качели и стала раскачиваться и напевать.
Вовка слышал мое пение, но не оборачивался. У него на го-лове белел крошечный кружок затылка, и от затылка расходились золотистые волосики с рыжими концами. Я стала петь громче, но он не оборачивался. Вдоль дома осторожно прошел дядя Кирша. Рукава его рубашки были закатаны до локтя, он что-то тихо шептал и пытался идти в тени, чтобы его не заметила тетя Груша. Тетя Груша сидела под грибком и разговаривала с бабушкой Вовки:
- Баралгин - это лекарство от боли.
- Клофелин - от давления.
- Но-шпа - от желудка.
- А когда нестерпимо болит сердце, то приезжают врачи и колют магнезию...
Они не заметили дядю Киршу, а я не заметила Пашу-Арбуза, который подкрался ко мне со спины и остановил качели.
- Я тебя зарежу, Лелька, - прошептал он и показал мне рас-крытый перочинный нож.
Они не слышали, о чем мы говорим. Слышал Вовка. Он бросил свой грузовик и ведро с утенком. Он подошел к качелям и закрыл меня собой.
- Нет, лучше я зарежу Вовку, - обрадовался Арбуз. - Он жирный. С него выйдет много мяса! Так я то мясо отнесу на рынок и скажу, что говядина!
Вовка не двинулся с места. Паша-Арбуз сверкнул на нас гла-зами и отошел.
Вовка уселся рядом со мной на качели, и мы стали раскачивать-ся. Мне было тесно рядом с ним.
- Я очень боюсь, - призналась я ему.
- А что ты боишься, - ответил Вовка. - Вот я, например, никогда не умру!
- Это почему?
- Да потому, что вместо того, чтобы лежать лежнем в кровати, я начну двигать руками, ногами, вертеть головой. Вот все и увидят, что я жив! Ты про Тихона Николаевича знаешь? Видишь, он сидит на лавочке?
Я кивнула, но я ничего про него не знала. Тихон Николаевич сидел в плаще с бутылкой пива и рассматривал сломанные удочки дяди Кирши.
- Так вот, он умер в прошлом месяце! - прошептал мне Вовка.
- Не может быть! - поразилась я.
- Мне бабушка рассказывала, - продолжал Вовка. - Уж она-то врать не станет! Его положили в гроб и повезли на кладбище... - и он нетерпеливо затолкал меня в бок, чтобы я смотрела повнимательнее. Тихон Николаевич заметил наши взгляды, отставил в сторону пиво и заерзал на лавочке. - И вот везут его, везут, а он вдруг сел в гробу и спрашивает: "Куда это мы едем?" Все так смеялись!
- И что, ты думаешь, тетя Груша так сможет? - усомнилась я. - Ведь я за нее боюсь.
- А почему нет? - удивился Вовка. - Почему не сможет? Она будет шевелить руками, ногами, петь песни...
- Ты помнишь ту тетю в красном платье? - перебила я. - Она вчера танцевала тангоi в окне... Так вот эта тетя приходит к нам каждый день и читает про Бога. А сегодня она прочитала нам, как умирала одна женщина. Так страшно! - Вовка затих. - Она лежала в постели, над ней стояли родные, а в изголовье кровати - черти, потому что та женщина была великая грешница, но никто, кроме нее, не видел их. Они держали списки ее грехов и говорили, что заберут ее в ад. А потом прилетели два ангела с весами, толстой книгой и маленьким мешочком. Бесы стали кричать: "Она наша!" - и бросили на весы списки ее грехов, а ангелы открыли кни-гу и стали искать ее добрые дела, но ничего не нашли. Тогда женщина зарыдала и собралась идти в ад, но один из ангелов сказал: "Нет ли чего в этом мешочке? Мне отдал его один старик". И высыпал на весы три монеты, и те монеты перетянули грехи. Эти три монеты женщина когда-то подала нищему... Ангелы сказали бесам: "Она на-ша, и пойдет с нами в рай!" - и дали ей выпить чашу. Она выпила их чашу и тут же умерла, а ее душа ушла к Богу...
Вовка потрясенно смотрел на меня. И тогда я рассказала ему свой сон про тетю Грушу. Больше мне не с кем было поговорить. Вовка напряженно выслушал меня и заплакал...
Дядя Кирша вернулся поздно вечером. Когда мы с тетей Грушей открыли ему дверь, он стоял в подъезде в одних носках и держался за стену. От него так же, как и вчера, сильно пахло водкой. Когда мы открыли ему, он встал на четвереньки и заполз в квартиру. Я думала, что он хочет посмешить нас с тетей Грушей, и засмеялась. Но когда он заполз в квартиру, я увидела, что его носки все в крови. Он лег на диван, и тетя Груша попробовала стянуть с него носки, но он закричал.
- Где ты был? - спросила тетя Груша.
Но мы не поняли, что он ответил, потому что он говорил рвано и невнятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29