Я старше вас на десять лет, но ведь вы потанцуете со мной? Вы не откажете старику?
- Возможно...
И тогда раздалась длинная щемящая музыка с плачущим измож-денным пианино и подчинившейся трубой.
- Тангоi... - сказала Натка, точь-в-точь подражая дяде Кирше.
Но Харитон Климович поправил:
- Таiнго...
И эта музыка была как сердечная боль тети Груши, когда она принимала лечебные порошки, как будто бы кто-то обнял сердце холодной рукой, но не сжал, а просто поглаживал пальцами.
Я облизала Вовке нос и подбородок. Вовке стало щекотно. Он сморщился и чихнул.
- За нами смотрят! - понял Харитон Климович и метнулся к окну.
Натка рассмеялась и выбежала из комнаты.
После ужина мы с тетей Грушей собрались в угловую квартиру тридцать. Дядя Кирша лежал на диване, широко раскинув руки, и сквозь зубы цедил:
- Ноет, проклятое, плачет!
Тетя Груша развязала ему ворот пижамы.
- Так больно, Груша, как будто бы кто-то сжал сердце в кулаке!
- А ты поспи, Кирилл, - мягко уговаривала тетя Груша. - Во сне тебя, может быть, отпустит...
И вдруг дядя Кирша приподнялся на локте и вытянул голову на тонкой немощной шее.
- А ведь я давно не могу спать, Груша, - прошептал он. - Мне такое снится, такое...
И широко раскрыл глаза, вспоминая свои темные сны. Страшно распахнутые глаза уничтожили его напряженное лицо, и все оно превратилось в глубокую желтую тень на веках.
- Как ноет, ах, как плачет... Кто бы знал! - и он приложил руку к груди.
Мы с тетей Грушей позвонили в угловую квартиру тридцать.
Нам открыла Вовкина бабушка. Она была в длинном халате с крас-ными цветами и тапках с помпонами.
- У Кирилла Николаевича неважно с сердцем, - сказала тетя Груша. - Нет ли у вас валокордина?
- Да, - подтвердила я. - Его сердце плачет. У вас нет вало-кордина?
- Заходите, - обрадовалась Вовкина бабушка.
Она стояла в дверях, а где-то из глубины квартиры доноси-лась нестройная музыка пианино, отдаленно похожая на ту, которую я слышала днем под окном "Перелетных работ". Звуки лились прямые и громкие. Они подталкивали Вовкину бабушку в спину, вырывались в подъезд и твердо бились в окно на лестничной площадке.
- Пришла Леля! - крикнула Вовкина бабушка в глубину квар-тиры.
Музыка тотчас оборвалась, и мне навстречу выбежал Вовка. Тетя Груша вместе с его бабушкой ушли на кухню рыться в лекарствах, а мы с Вовкой пошли по длинному коридору.
- А у вас почему так темно? - спросила я.
- Потому что мы экономим свет, - ответил Вовка.
Если по дороге мне встречалась дверь, то я пыталась сразу же шагнуть туда, но Вовка говорил: "Дальше, дальше!", и мы снова шли.
Его комната оказалась почти пустой. У стены стояло рас-крытое пианино. У окна - кресло с торшером, дальше - книжный шкаф, и в самом углу - кровать. Шторы были спущены, торшер над креслом зажжен.
- Я учусь играть на пианино, - сказал Вовка.
- Ну и что? - ответила я. - А я учусь читать!
- А через год я буду учиться на скрипке!
- Ну и что! - тут же нашлась я. - А я через год выучусь писать!
- Хочешь посмотреть мою скрипку? - спросил Вовка.
- Можно, - согласилась я.
Вовка открыл футляр, похожий на восьмерку, и я увидела скрипку. Она вся блестела. Она напомнила мне гитару дяди Кирши, только намного меньше, как будто бы это была гитара в детстве или ранней молодости.
- Она кем гитаре приходится? - поинтересовалась я.
Вовка задумался.
- Наверное, внучкой.
Струны были настолько туго натянуты, что я подумала, что они немного малы для скрипки. Я дотронулась до одной струны, и она тонко заныла, у следующей струны голос оказался глубже, а по-следняя взревела басом.
- Подари мне скрипку, Вовка! - поняла я.
Вовка замялся, задвигал вверх-вниз светлыми бровями.
- Да я бы, конечно, подарил, - наконец выдохнул он, - да вот только бабушка мне, наверное, не разрешит.
- Тебе жалко! - догадалась я.
- Да что ты, Леля! - крикнул Вовка и ударил себя кулаком в грудь.
- Тетя Груша говорит, что мы бедные! - вздохнула я.
- А ты ей не верь! - весело ответил Вовка. - Вон моя бабушка тоже говорит, что мы бедные, а я ей не верю. Ни единому слову не верю, и все!
Он подбежал к пианино и что-то заиграл одним пальцем.
- Это мы сегодня днем слышали. Похоже?
- Что-то есть, - кивнула я.
На верху пианино лежала толстая зеленая книга.
- Не-знай-ка... - прочитала я. - Подари мне про Незнайку.
- Забирай! - махнул рукой Вовка.
И тут в комнату вошла тетя Груша и позвала меня домой.
Дома дядя Кирша выпил рюмочку валокордина и проглотил малень-кую зеленую таблеточку - все это мы принесли из угловой кварти-ры. Потом он закрыл глаза, лег на подушку и затих.
- Смотри, что мне подарил Вовка! - и я показала тете Груше "Приключения Незнайки".
- Дай сюда! - строго сказала тетя Груша.
Я испугалась и спрятала книжку за спину.
- Я только посмотреть, - ласково поправилась тетя Груша.
Я протянула ей книжку.
Тетя Груша взяла книжку и пошла в коридор. Я побежала за ней.
- Что ты хочешь сделать? - строго спрашивала я. - Ты что, не понимаешь, он отдал мне ее в подарок!
Тетя Груша молча вышла в подъезд и молча позвонила в уг-ловую квартиру тридцать.
- Как глупо! - негодовала я. - Сейчас ты увидишь!
Дверь открыла Вовкина бабушка.
- Тут Вова подарил Леле, - сказала тетя Груша и протянула ей "Приключения Незнайки".
- Спасибо, - засмеялась Вовкина бабушка и взяла книжку.
Я заревела.
Когда мы вернулись, дядя Кирша сидел на диване с повеселев-шим лицом.
- Отпустило, - радостно сказал он. - Таблетка помогла.
И тут в наше окно мягко ударилась горсть песка, и следом кто-то тихо засвистел. Дядя Кирша встал с кровати и хотел подой-ти на свист, но тетя Груша строго сказала:
- Сиди! - и задернула шторы.
- Не лезь, - лениво отозвался он и пошел в прихожую от-крывать дверь.
Я побежала за ним.
В дверях стоял один из подростков. Тот самый, который ски-нул пиджак и завязал рубаху узлом на животе; только сейчас он заправил ее в штаны, а на плечи набросил куртку.
- Здравствуй, Князь, - сказал он.
- Здравствуй, Валера, - притворно-радостно ответил дядя Кирша.
Они замолчали, и по напряжению между ними я почувствовала, что они готовятся к поединку. Подросток между пальцами держал короткую папироску. Папироска дымилась и вот-вот должна была стать окурком. Но он не стал ее докуривать, он разжал пальцы и выкинул ее на коврик нашей прихожей. Дядя Кирша как бы нечаянно наступил на нее, затушил и носком ботинка вымел за порог.
- Можно войти, Князь? - спросил подросток.
- Нельзя... - четко сказал дядя Кирша.
Подросток улыбнулся, и они снова замолчали.
Я поняла, что первый этап поединка выиграл дядя Кирша.
Я стояла между ними и думала, за кого из них мне болеть. Пол в подъезде был выложен желто-коричневой плиткой. Коричневые и желтые квадраты тянулись от нашего порога и уходили под ноги Валере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
- Возможно...
И тогда раздалась длинная щемящая музыка с плачущим измож-денным пианино и подчинившейся трубой.
- Тангоi... - сказала Натка, точь-в-точь подражая дяде Кирше.
Но Харитон Климович поправил:
- Таiнго...
И эта музыка была как сердечная боль тети Груши, когда она принимала лечебные порошки, как будто бы кто-то обнял сердце холодной рукой, но не сжал, а просто поглаживал пальцами.
Я облизала Вовке нос и подбородок. Вовке стало щекотно. Он сморщился и чихнул.
- За нами смотрят! - понял Харитон Климович и метнулся к окну.
Натка рассмеялась и выбежала из комнаты.
После ужина мы с тетей Грушей собрались в угловую квартиру тридцать. Дядя Кирша лежал на диване, широко раскинув руки, и сквозь зубы цедил:
- Ноет, проклятое, плачет!
Тетя Груша развязала ему ворот пижамы.
- Так больно, Груша, как будто бы кто-то сжал сердце в кулаке!
- А ты поспи, Кирилл, - мягко уговаривала тетя Груша. - Во сне тебя, может быть, отпустит...
И вдруг дядя Кирша приподнялся на локте и вытянул голову на тонкой немощной шее.
- А ведь я давно не могу спать, Груша, - прошептал он. - Мне такое снится, такое...
И широко раскрыл глаза, вспоминая свои темные сны. Страшно распахнутые глаза уничтожили его напряженное лицо, и все оно превратилось в глубокую желтую тень на веках.
- Как ноет, ах, как плачет... Кто бы знал! - и он приложил руку к груди.
Мы с тетей Грушей позвонили в угловую квартиру тридцать.
Нам открыла Вовкина бабушка. Она была в длинном халате с крас-ными цветами и тапках с помпонами.
- У Кирилла Николаевича неважно с сердцем, - сказала тетя Груша. - Нет ли у вас валокордина?
- Да, - подтвердила я. - Его сердце плачет. У вас нет вало-кордина?
- Заходите, - обрадовалась Вовкина бабушка.
Она стояла в дверях, а где-то из глубины квартиры доноси-лась нестройная музыка пианино, отдаленно похожая на ту, которую я слышала днем под окном "Перелетных работ". Звуки лились прямые и громкие. Они подталкивали Вовкину бабушку в спину, вырывались в подъезд и твердо бились в окно на лестничной площадке.
- Пришла Леля! - крикнула Вовкина бабушка в глубину квар-тиры.
Музыка тотчас оборвалась, и мне навстречу выбежал Вовка. Тетя Груша вместе с его бабушкой ушли на кухню рыться в лекарствах, а мы с Вовкой пошли по длинному коридору.
- А у вас почему так темно? - спросила я.
- Потому что мы экономим свет, - ответил Вовка.
Если по дороге мне встречалась дверь, то я пыталась сразу же шагнуть туда, но Вовка говорил: "Дальше, дальше!", и мы снова шли.
Его комната оказалась почти пустой. У стены стояло рас-крытое пианино. У окна - кресло с торшером, дальше - книжный шкаф, и в самом углу - кровать. Шторы были спущены, торшер над креслом зажжен.
- Я учусь играть на пианино, - сказал Вовка.
- Ну и что? - ответила я. - А я учусь читать!
- А через год я буду учиться на скрипке!
- Ну и что! - тут же нашлась я. - А я через год выучусь писать!
- Хочешь посмотреть мою скрипку? - спросил Вовка.
- Можно, - согласилась я.
Вовка открыл футляр, похожий на восьмерку, и я увидела скрипку. Она вся блестела. Она напомнила мне гитару дяди Кирши, только намного меньше, как будто бы это была гитара в детстве или ранней молодости.
- Она кем гитаре приходится? - поинтересовалась я.
Вовка задумался.
- Наверное, внучкой.
Струны были настолько туго натянуты, что я подумала, что они немного малы для скрипки. Я дотронулась до одной струны, и она тонко заныла, у следующей струны голос оказался глубже, а по-следняя взревела басом.
- Подари мне скрипку, Вовка! - поняла я.
Вовка замялся, задвигал вверх-вниз светлыми бровями.
- Да я бы, конечно, подарил, - наконец выдохнул он, - да вот только бабушка мне, наверное, не разрешит.
- Тебе жалко! - догадалась я.
- Да что ты, Леля! - крикнул Вовка и ударил себя кулаком в грудь.
- Тетя Груша говорит, что мы бедные! - вздохнула я.
- А ты ей не верь! - весело ответил Вовка. - Вон моя бабушка тоже говорит, что мы бедные, а я ей не верю. Ни единому слову не верю, и все!
Он подбежал к пианино и что-то заиграл одним пальцем.
- Это мы сегодня днем слышали. Похоже?
- Что-то есть, - кивнула я.
На верху пианино лежала толстая зеленая книга.
- Не-знай-ка... - прочитала я. - Подари мне про Незнайку.
- Забирай! - махнул рукой Вовка.
И тут в комнату вошла тетя Груша и позвала меня домой.
Дома дядя Кирша выпил рюмочку валокордина и проглотил малень-кую зеленую таблеточку - все это мы принесли из угловой кварти-ры. Потом он закрыл глаза, лег на подушку и затих.
- Смотри, что мне подарил Вовка! - и я показала тете Груше "Приключения Незнайки".
- Дай сюда! - строго сказала тетя Груша.
Я испугалась и спрятала книжку за спину.
- Я только посмотреть, - ласково поправилась тетя Груша.
Я протянула ей книжку.
Тетя Груша взяла книжку и пошла в коридор. Я побежала за ней.
- Что ты хочешь сделать? - строго спрашивала я. - Ты что, не понимаешь, он отдал мне ее в подарок!
Тетя Груша молча вышла в подъезд и молча позвонила в уг-ловую квартиру тридцать.
- Как глупо! - негодовала я. - Сейчас ты увидишь!
Дверь открыла Вовкина бабушка.
- Тут Вова подарил Леле, - сказала тетя Груша и протянула ей "Приключения Незнайки".
- Спасибо, - засмеялась Вовкина бабушка и взяла книжку.
Я заревела.
Когда мы вернулись, дядя Кирша сидел на диване с повеселев-шим лицом.
- Отпустило, - радостно сказал он. - Таблетка помогла.
И тут в наше окно мягко ударилась горсть песка, и следом кто-то тихо засвистел. Дядя Кирша встал с кровати и хотел подой-ти на свист, но тетя Груша строго сказала:
- Сиди! - и задернула шторы.
- Не лезь, - лениво отозвался он и пошел в прихожую от-крывать дверь.
Я побежала за ним.
В дверях стоял один из подростков. Тот самый, который ски-нул пиджак и завязал рубаху узлом на животе; только сейчас он заправил ее в штаны, а на плечи набросил куртку.
- Здравствуй, Князь, - сказал он.
- Здравствуй, Валера, - притворно-радостно ответил дядя Кирша.
Они замолчали, и по напряжению между ними я почувствовала, что они готовятся к поединку. Подросток между пальцами держал короткую папироску. Папироска дымилась и вот-вот должна была стать окурком. Но он не стал ее докуривать, он разжал пальцы и выкинул ее на коврик нашей прихожей. Дядя Кирша как бы нечаянно наступил на нее, затушил и носком ботинка вымел за порог.
- Можно войти, Князь? - спросил подросток.
- Нельзя... - четко сказал дядя Кирша.
Подросток улыбнулся, и они снова замолчали.
Я поняла, что первый этап поединка выиграл дядя Кирша.
Я стояла между ними и думала, за кого из них мне болеть. Пол в подъезде был выложен желто-коричневой плиткой. Коричневые и желтые квадраты тянулись от нашего порога и уходили под ноги Валере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29