Но потом группа в эротику ударилась - дань моде,
и я сдуру выступила несколько раз. Не то, чтобы в чем мама родила, но
близко к этому. Успех был сверх ожидаемого. И пошло-поехало: секс-бомба,
да и только! Опомнилась, бежала без оглядки. Но реклама была уже сделана.
А в таком городе, как наш, это навсегда... Ты меня слушаешь?
- Я - весь внимание, - поспешил заверить ее Олег.
Он действительно слушал ее, но уловив в ее голосе надрыв, стал
успокаивающе поглаживать ее плечо.
- Внимай без рук, меня это отвлекает, - не то, чтобы сердито, но
достаточно серьезно, сказала Мирослава. - В общем, дошло до того, что
крутые на учет меня взяли, горы золотые сулили за стриптиз для избранной
публики. А когда я послала их подальше, пригрозили шпану наускать. Я не
придала этому значения, но они сдержали слово. Мы с Валом в одном доме
встречались, что за встречи, сам понимаешь. Подонки выследили нас, стали в
двери ломиться. Мы через окно во двор вылезли, благо первый этаж. А они
засекли, догнали, схватили меня, назад поволокли. А этот герой убежал.
Правда, сообразил позвонить из автомата Мельнику. Тот примчался со своими
волкодавами, устроил "Сталинградскую битву". Короче, выручил в последний
момент. Хотя, возможно, они разыграли этот спектакль, уж больно цацкались
со мной подонки, да и Мельник слишком быстро примчался. Но как бы то ни
было, пришлось потом благодарить спасителя... Ты спрашивал почему не
приехала к тебе в Киев. А это как раз тогда произошло. И я решила, что
незачем уже ехать, незачем звонить тебе.
Мирослава умолкла, но немного погодя сказала, как бы подводя итог:
- Вот и вся моя секс-биография. Если думаешь, что поскромничала,
приуменьшила свои достижения в этой области - думай.
- Не хочу и не стану думать об этом. Уедем и ты забудешь.
- Ценю твою деликатность. Но не надо делать мне неудобные для тебя
одолжения. Ты мне ничего не должен. У меня одна просьба: помоги выбраться
отсюда и где-нибудь определиться с жильем, работой. На многое не
претендую: могу быть секретарем, водителем, кухаркой.
- Для тебя у меня есть только одна должность - жены.
- Ты серьезно?
- Вполне.
- А тебя не смущает моя репутация?
- Если тебя не смущает моя.
- Но это вовсе не обязательно так вот сразу. Не думай, я не
напрашиваюсь.
- Это я напрашиваюсь. В женихах мне фатально не везет.
- Ну, если так настаиваешь, - после недолгой паузы неестественно
хихикнула она, но затем обняла, сказала без притворства: - Я и так уже
твоя. Твоя и больше ничья, можешь не сомневаться. Но признайся, это Полина
тебя надоумила?
- Судьба, - зажигая над головой ночник и погружаясь в бездонную синь
ее глаз, сказал Олег. - Это она привела меня к тебе. Я упирался,
отбрыкивался, а она тащила за шиворот. И теперь я благодарен ей. Я полюбил
тебя с той минуты, когда услышал твой голос в телефонной трубке, хотя не
сразу осознал это.
- А когда осознал?
- Когда увидел твои глаза и ты позволила утонуть в них.
Мирослава сжала объятия с такой силой, что он едва не задохнулся.
- Я буду тебе хорошей женой, вот увидишь, - размыкая кольцо своих рук
и снова кладя голову ему на грудь, сказала она. - Когда-то хотела быть
мотогонщицей, потом эстрадной дивой, тележурналистом. Но теперь хочу быть
только твоей женой, матерью твоих детей. А то, что было до тебя, ты прав -
надо забыть. И я забуду. Уже забыла. Но и ты укроти свою память. Ты ни в
чем не был виноват. А другим ты не судья. Не бери на себя лишнее. Не
терзай свою душу. Теперь она слита с моей. И твоя боль передается мне.
Олега захлестнуло чувство благодарности, нежности, что уже вскоре
переросло в страсть столь неуемную, что он сдерживал себя, чтобы не
обидеть любимую нетерпением, своей, - не ее жаждой обладания. И только,
когда Мирослава, отвечая на ласки, стала целовать шрамы на его груди,
плече, а затем прильнула к нему, дал волю этому неуемному чувству...
32
Городские куранты пробили половину четвертого, когда Мирослава
уснула, не размыкая объятий. Олег не решался потревожить ее, безуспешно
пытаясь задремать в непривычной для себя позе - он никогда не засыпал на
спине, только на боку. Но он не сетовал на это, готовый лежать так, пока
она не проснется, не заглянет ему в глаза, не улыбнется только ему
предназначенной улыбкой...
Звонок телефона был подобен ушату холодной воды, которой кто-то
окатил его то ли из глупого озорства, то ли из зависти к его счастью. Олег
мысленно чертыхнулся, не представляя, кому взбрело в голову беспокоить его
среди ночи. Телефон не умолкал, и ругнувшись уже вслух шепотком, он
осторожно разомкнул руки Мирославы, приподнял ее голову, положил на
подушку и только после этого встал и подошел к телефону.
- Слушаю.
Ответа не последовало, но он уловил, как на другом конце провода
кто-то напряженно дышит в трубку.
- Слушаю вас, говорите, - прикрыв рот ладонью, повысил голос Олег.
Послышался характерный щелчок, а затем частые гудки - тот, кто
звонил, повесил трубку. Это могла быть ошибка - неправильный набор номера,
неверное соединение, но Олега охватило чувство тревоги. Он был уверен, что
звонок неслучаен, кому-то понадобилось убедиться, что он на месте.
Он не был трусом, что доказывал неоднократно и другим, и самому себе,
но именно потому, что не раз бывал в переделках, у него выработалось
чувство опасности, ни разу не подводившее его. Мысленно выругал себя за
то, что поверил Роману, заверениям Мельника, парням Василя Брыкайло и
позволил себе расслабиться. Хуже того - он взмыл под облака в самое
неподходящее для этого время, напрочь утратив чувство реальности. А
реальность была такова, что в завершающей схватке, которая только по форме
подходила на беседу в непринужденной обстановке, а по существу была самой
что ни на есть настоящей схваткой, он переоценил свои возможности, стал
импровизировать и где-то в чем-то переборщил, позволил себе лишнее.
Но сейчас было не время анализировать ошибки, надо что-то срочно
предпринять. Думал не столько о себе, сколько о Мирославе, которую должен
во что бы то ни стало оградить от неприятностей, скандала. Но как это
сделать в четыре часа ночи, в гостинице, где ей не положено находиться,
Олег еще не знал. Он не был уверен, что она всерьез поссорилась с Леонидом
и бесповоротно ушла от Закалюков. При всей ее искренности, прямодушии она
могла выдумать это, чтобы оправдать свое появление в гостинице, хотя потом
уже не скрывала, почему пришла. Но как бы то ни было, звонить сейчас
Леониду, посвящать его во все обстоятельства и просить приехать, забрать
свою воспитанницу, было бы неразумно и конечно не по-мужски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
и я сдуру выступила несколько раз. Не то, чтобы в чем мама родила, но
близко к этому. Успех был сверх ожидаемого. И пошло-поехало: секс-бомба,
да и только! Опомнилась, бежала без оглядки. Но реклама была уже сделана.
А в таком городе, как наш, это навсегда... Ты меня слушаешь?
- Я - весь внимание, - поспешил заверить ее Олег.
Он действительно слушал ее, но уловив в ее голосе надрыв, стал
успокаивающе поглаживать ее плечо.
- Внимай без рук, меня это отвлекает, - не то, чтобы сердито, но
достаточно серьезно, сказала Мирослава. - В общем, дошло до того, что
крутые на учет меня взяли, горы золотые сулили за стриптиз для избранной
публики. А когда я послала их подальше, пригрозили шпану наускать. Я не
придала этому значения, но они сдержали слово. Мы с Валом в одном доме
встречались, что за встречи, сам понимаешь. Подонки выследили нас, стали в
двери ломиться. Мы через окно во двор вылезли, благо первый этаж. А они
засекли, догнали, схватили меня, назад поволокли. А этот герой убежал.
Правда, сообразил позвонить из автомата Мельнику. Тот примчался со своими
волкодавами, устроил "Сталинградскую битву". Короче, выручил в последний
момент. Хотя, возможно, они разыграли этот спектакль, уж больно цацкались
со мной подонки, да и Мельник слишком быстро примчался. Но как бы то ни
было, пришлось потом благодарить спасителя... Ты спрашивал почему не
приехала к тебе в Киев. А это как раз тогда произошло. И я решила, что
незачем уже ехать, незачем звонить тебе.
Мирослава умолкла, но немного погодя сказала, как бы подводя итог:
- Вот и вся моя секс-биография. Если думаешь, что поскромничала,
приуменьшила свои достижения в этой области - думай.
- Не хочу и не стану думать об этом. Уедем и ты забудешь.
- Ценю твою деликатность. Но не надо делать мне неудобные для тебя
одолжения. Ты мне ничего не должен. У меня одна просьба: помоги выбраться
отсюда и где-нибудь определиться с жильем, работой. На многое не
претендую: могу быть секретарем, водителем, кухаркой.
- Для тебя у меня есть только одна должность - жены.
- Ты серьезно?
- Вполне.
- А тебя не смущает моя репутация?
- Если тебя не смущает моя.
- Но это вовсе не обязательно так вот сразу. Не думай, я не
напрашиваюсь.
- Это я напрашиваюсь. В женихах мне фатально не везет.
- Ну, если так настаиваешь, - после недолгой паузы неестественно
хихикнула она, но затем обняла, сказала без притворства: - Я и так уже
твоя. Твоя и больше ничья, можешь не сомневаться. Но признайся, это Полина
тебя надоумила?
- Судьба, - зажигая над головой ночник и погружаясь в бездонную синь
ее глаз, сказал Олег. - Это она привела меня к тебе. Я упирался,
отбрыкивался, а она тащила за шиворот. И теперь я благодарен ей. Я полюбил
тебя с той минуты, когда услышал твой голос в телефонной трубке, хотя не
сразу осознал это.
- А когда осознал?
- Когда увидел твои глаза и ты позволила утонуть в них.
Мирослава сжала объятия с такой силой, что он едва не задохнулся.
- Я буду тебе хорошей женой, вот увидишь, - размыкая кольцо своих рук
и снова кладя голову ему на грудь, сказала она. - Когда-то хотела быть
мотогонщицей, потом эстрадной дивой, тележурналистом. Но теперь хочу быть
только твоей женой, матерью твоих детей. А то, что было до тебя, ты прав -
надо забыть. И я забуду. Уже забыла. Но и ты укроти свою память. Ты ни в
чем не был виноват. А другим ты не судья. Не бери на себя лишнее. Не
терзай свою душу. Теперь она слита с моей. И твоя боль передается мне.
Олега захлестнуло чувство благодарности, нежности, что уже вскоре
переросло в страсть столь неуемную, что он сдерживал себя, чтобы не
обидеть любимую нетерпением, своей, - не ее жаждой обладания. И только,
когда Мирослава, отвечая на ласки, стала целовать шрамы на его груди,
плече, а затем прильнула к нему, дал волю этому неуемному чувству...
32
Городские куранты пробили половину четвертого, когда Мирослава
уснула, не размыкая объятий. Олег не решался потревожить ее, безуспешно
пытаясь задремать в непривычной для себя позе - он никогда не засыпал на
спине, только на боку. Но он не сетовал на это, готовый лежать так, пока
она не проснется, не заглянет ему в глаза, не улыбнется только ему
предназначенной улыбкой...
Звонок телефона был подобен ушату холодной воды, которой кто-то
окатил его то ли из глупого озорства, то ли из зависти к его счастью. Олег
мысленно чертыхнулся, не представляя, кому взбрело в голову беспокоить его
среди ночи. Телефон не умолкал, и ругнувшись уже вслух шепотком, он
осторожно разомкнул руки Мирославы, приподнял ее голову, положил на
подушку и только после этого встал и подошел к телефону.
- Слушаю.
Ответа не последовало, но он уловил, как на другом конце провода
кто-то напряженно дышит в трубку.
- Слушаю вас, говорите, - прикрыв рот ладонью, повысил голос Олег.
Послышался характерный щелчок, а затем частые гудки - тот, кто
звонил, повесил трубку. Это могла быть ошибка - неправильный набор номера,
неверное соединение, но Олега охватило чувство тревоги. Он был уверен, что
звонок неслучаен, кому-то понадобилось убедиться, что он на месте.
Он не был трусом, что доказывал неоднократно и другим, и самому себе,
но именно потому, что не раз бывал в переделках, у него выработалось
чувство опасности, ни разу не подводившее его. Мысленно выругал себя за
то, что поверил Роману, заверениям Мельника, парням Василя Брыкайло и
позволил себе расслабиться. Хуже того - он взмыл под облака в самое
неподходящее для этого время, напрочь утратив чувство реальности. А
реальность была такова, что в завершающей схватке, которая только по форме
подходила на беседу в непринужденной обстановке, а по существу была самой
что ни на есть настоящей схваткой, он переоценил свои возможности, стал
импровизировать и где-то в чем-то переборщил, позволил себе лишнее.
Но сейчас было не время анализировать ошибки, надо что-то срочно
предпринять. Думал не столько о себе, сколько о Мирославе, которую должен
во что бы то ни стало оградить от неприятностей, скандала. Но как это
сделать в четыре часа ночи, в гостинице, где ей не положено находиться,
Олег еще не знал. Он не был уверен, что она всерьез поссорилась с Леонидом
и бесповоротно ушла от Закалюков. При всей ее искренности, прямодушии она
могла выдумать это, чтобы оправдать свое появление в гостинице, хотя потом
уже не скрывала, почему пришла. Но как бы то ни было, звонить сейчас
Леониду, посвящать его во все обстоятельства и просить приехать, забрать
свою воспитанницу, было бы неразумно и конечно не по-мужски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71