Но самым главным было то, что сегодня ее не трогало и присутствие
рядом чародея. Этот-то факт и заставил ее наконец поверить, что она
сумеет-таки забыть этого несчастного, своего хозяина.
* * *
Паломная седмица сама собой давала Свету мощное прикрытие при прощупывании
опекуна министерства безопасности Буни Лаптя. Нет ничего проще, чем
организовать подобное прощупывание во время устраиваемого в каждую
Паломную седмицу грандиозного служения Семарглу. Это вам не ежеседмичный
ритуал в храме покровителя колдунов, это гигантское по количеству
присутствующих действо в основном капище Перыни - Святилище. И в этот
день в служении обязательно участвуют все волшебники столицы - от
Кудесника до самого распоследнего отрока.
По традиции действо проводится во вторницу Паломной седмицы, что лишний
раз подчеркивает особое положение Семаргла в Пантеоне - ведь в первый
день воздают хвалу Дажьбогу и Мокоши, Перуну же и Додоле - только
во середу, после Семаргла. Впрочем, это скорее подчеркивает социальное
положение волшебников в словенском обществе. А Перун, хоть он и зачал
Додоле Рюрика, покровителем Рюриковичей не считается - княжеский род
находится под началом Дажьбога и Мокоши. Теологи объясняют это несоответствие
религиозной реформой Ярослава Мудрого. Ведь до реформы верховным богом
новгородских словен считался именно Перун - не зря же и Перынь тогда
называлась (да и посейчас называется) Перынью. Но Ярослав в интересах
государства его верховенство отменил. А история лишь подтвердила его
мудрость. Воинство играет очень большую роль в жизни любого государства
- это общеизвестно. Но не менее известно и другое - любому государству,
в котором воинство начинает играть основную и главную роль, жизнь
исторически уготована очень короткая. Тому примером хотя бы монгольская
орда во времена ее жутких завоевательных походов: захватчики разбили
почти все азиатские и восточноевропейские народы, но закрепиться сумели
лишь там, где смогли наладить нормальную жизнь, - в Хорезмии.
Так что место Перуна в седмице - третье. Впрочем, ему-то грех обижаться?
В арьергарде тоже немало богов. В четверницу - бог солнца Хорс и супруга
его, богиня тепла Купала. В пятницу - бог весеннего плодородия Ярило
и жена его, богиня живой природы Кострома. В шестерницу - владыка
подземного царства Велес и половина его, богиня смерти Марена. А уж
созидателю всего мира Сварогу и вовсе стоило бы с зависти удавиться
- его славят аж в седмицу, самым последним по счету. Если бы Сварога
интересовала эта очередность, он бы давно уже ввергнул мир в его первоначальное
состояние. Но Сварог - не Перун!..
Однако Семарглова вторая очередь была для Света несомненной удачей.
Еще лучше было бы пощупать Буню Лаптя в первицу, но в этот день волшебники
в служении не участвовали. С другой стороны, если бы Семарглу воздавали
хвалу в последнюю очередь, Свет мог бы измаяться в нетерпении. Хотя
Вера с Забавой вряд ли дали бы ему умереть со скуки!..
Все богослужения Паломной седмицы начинались ровно в полдень. Однако,
чтобы вовремя добраться к Перыни, надо было выезжать в десять.
Завтрак проходил не как обычно. Света осенило возбуждение, и он в
полную силу молол языком. Даже полусонная Забава удивилась. Впрочем,
Свет уже через пять минут не помнил, о чем только что рассказывал:
мысли его были в Перыни. Вера, наоборот, молчала, хотя ей, наверное,
тоже хотелось поговорить. Во всяком случае, так казалось Свету. Причина
ее молчания выяснилась в конце завтрака: Вера попросила, чтобы чародей
взял ее с собой в Перынь.
- Так вот почему вы отмалчивались весь завтрак! - воскликнул Свет.
- Да, - сказала Вера. - Мне не хотелось, чтобы у вас испортилось от
моей болтовни настроение.
Свет посмотрел на Забаву - тут наверняка не обошлось без ее участия.
Во всяком случае, Свет бы не удивился, если бы выяснилось, что именно
Забава рассказала гостье о сегодняшних планах хозяина - она, как и
все домашние, прекрасно знала, чему вынужден посвящать чародей каждую
вторницу Паломной седмицы, - и что именно Забава посоветовала гостье
помолчать за сегодняшним завтраком. Но выяснять Свет ничего не стал.
Он лишь сказал себе, что служанка неплохо изучила повадки хозяина
- не хуже, чем Станислава привычки своего Берендея, - и согласился
удовлетворить просьбу гостьи.
И тут выяснилось, что ехать гостье не в чем. Волшебники обязаны были
приезжать на служение в официальных одеяниях - голубых балахонах с
белым воротничком. Гости могли быть одеты во что угодно, но одетые
во что угодно не допускались туда, куда допускались волшебники. А
потому Вере пришлось бы наблюдать за службой отдельно от Света, и
ей потребовалось бы давать сопровождающего. Само по себе это для чародея
проблемой не было, но Свету вдруг захотелось, чтобы Вера находилась
во время служения с ним рядом: все-таки за нею нужен глаз да глаз.
И потому он сказал:
- Я думаю одеяние волшебника хорошо тем, что в принципе может подойти
к любой фигуре.
Вера распахнула удивленные глаза:
- Вы предлагаете мне свою одежду?
- Да, - сказал Свет. - И только при этом условии я могу взять вас
с собой.
Он видел, что у Веры наготове язвительная реплика, но знал, что его
ушам услышать эту реплику не придется. Так оно и получилось: гостье
слишком хотелось попасть в Перынь, чтобы она стала давать волю языку.
Оставалась, правда, еще Забава - уж она-то должна была протестовать
против подобного развития событий. Хотя бы по привычке... Но Забава
молчала. Без лишних слов пошла с хозяином в гардеробную, без лишних
слов взяла у него голубой балахон, без лишних слов понесла одеяние
в гостевую. А Свет подумал о том, что его гостья, кажись, права: отношение
к нему Забавы явно изменилось. Было, правда, и другое объяснение -
все перемены в Забаве связаны с тем влиянием, которое на нее имеет
гостья. Тут ему пришла еще одна мысль - о том, что гостья имеет какое-то
влияние не только на служанку, но и на хозяина... Впрочем, эта мысль
показалась ему настолько нелепой, что он тут же отбросил ее. Не могло
подобное быть правдой, ни в каком случае. Разве что гостья была богиней...
В балахоне гостья и в самом деле выглядела богиней - эта крамольная
мысль явилась в голову чародею, едва он увидел затянутую в голубое
тоненькую фигурку, - но он эту мысль в качестве крамольной не воспринял.
А вот то, что Забава перепоясала балахон на Вериной талии взятым неведомо
откуда таким же голубым пояском, было настоящим безобразием, и не
заметить этого чародей не мог.
- Мы идем на богослужение, - сказал он, - а не на выставку одежды.
Он увидел, как вспыхнули карие глаза Веры, и удовлетворенно скривился,
когда она тем не менее промолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86