И как ударило в голову, когда корень вошел во
что-то теплое и сырое, и как...
Последнее Репня ясно вспомнить не мог. Он понимал токмо одно: такое
бывает раз в жизни. И не раз, лежа в постели, мысленно звал мать Ясну.
Ведь он любил ее, любил так, как не любил никого.
Но она не пришла.
И тогда он ее возненавидел. Ведь она наверняка знала, что ее додолин
колодец, приняв в себя корень Репни, лишит воспитанника Семаргловой
Силы, и, наверное, должна была понимать, как плохо ему опосля этого
будет. Но даже и не подумала прийти, поинтересоваться его самочувствием,
узнать, чем ему можно помочь...
Так он объяснял свое состояние себе. Хотя в глубине души понимал,
что первое бы, что он сделал, - это разорвал на матери Ясне ее балахон,
чтобы выскочили из-под голубой ткани упругие круглые перси...
Учеба в школе лекарей была не легче, чем в школе волшебников. А Репня
вовсе не собирался оставаться неучем. Работал он со старанием, даже
с каким-то упоением. И потому труд и время постепенно притупили боль
потери. От былых чувств к матери Ясне осталась лишь глухая ненависть.
В школе лекарей учеников не держали взаперти, и уже скоро, гуляя по
городу, он повстречал шуструю, востроглазую служаночку с узкой талией
и круглым задом. Служаночка была себе на уме и быстро присушила юношеское
сердце. Да и сопротивляться не стала, когда однажды вечерком, в ее
комнатке, опосля осторожных поглаживаний и несмелых поцелуев гость
вдруг взялся расстегивать на хозяйкином платье пуговицы лифа. Лишь
шептала: "Миленький, миленький..." - покудова шепот не перешел
в сдавленный стон.
Вот тут Репня и обнаружил, что мать Ясна на белом свете не одна. Что
все додолины колодцы одинаковы. И что хорошенькую служаночку можно
любить ни сколь не хуже, чем неприступную волшебницу. И даже лучше
- опосля встреч с нею не бывает этой тупой боли, терзающей сердце.
Через много лет, давно уже расставшись с нею, он понял, как опытна
и умела была служаночка. Как осторожно, но упорно подвела она своего
любовника к желанию отшлепать даму сердца по голым ягодицам. Ему понравилось.
А уж про нее и говорить нечего: оргазм у служаночки был таким бурным,
какого он больше ввек ни у кого не встречал. Репня, обнаруживший вдруг,
что любовь с избиениями ничем не хуже любви с объятиями, в своей даме
души не чаял. Избивал он ее около двух лет и даже стал поговаривать
о том, что женится на ней, когда закончит школу.
Исчезновение служаночки стало для него ударом почти такой же силы,
как изгнание из школы волшебников. Правда, перенес он его гораздо
легче. В конце концов, у служаночки было полное право сменить надоевшую
ей руку и начать получать синяки от другого. Возможно, если бы Репня
встретил ее, и разразилась бы сцена, но служаночка исчезла не токмо
из его жизни, она исчезла и из хозяйского дома, прихватив кое-какую
мелочь из хозяйской бижутерии - драгоценности, слава Сварожичам, хранились
в сейфе.
К тому же, уже через несколько дней Репня нашел служаночке замену
- аппетитную парикмахершу с Волховской набережной. Это была любовь
с интересом. Парикмахерша не токмо принимала его в своей постели,
но и стригла бесплатно. За это, наверное, она и наградила его сифилисом.
Впрочем, в то лето такая болезнь уже не представляла для Репни сложности.
Он вылечил не токмо себя, но и свою возлюбленную. В благодарность
она предложила ему больше не появляться, и месяца через три вышла
замуж за аптекаря. Репня на нее не обижался - во-первых, он в свою
даму сердца ничуть не был влюблен, а во-вторых, ее изворотливость
даже восхитила его. И разве он не стригся у нее без оплаты?.. К тому
же, ей совершенно не нравилось, когда ее били по ягодицам.
После парикмахерши их у Репни было великое множество. Каждая его любила
- Репня стал очень красивым молодым человеком, - но ни одной не нравилось
заниматься сексом с избиениями. Впрочем, на его сердце они зарубок
не оставляли. Он знал, что на смену одной придет другая, что на его
век их хватит, но надо было избавляться от дурной привычки. Потому
что карьера женатого врача как правило развивается более удачно, чем
холостого - а к тому времени он уже закончил школу и стал лицензированным
лекарем. Пользуясь недолгой любовью своих партнерш, он усиленно боролся
с собой. И в конце концов победил. С последней из этой цепочки он
получал удовольствие уже без желания отшлепать ее.
Ее звали Лада. Как мать Репни.
На Ладе он и женился.
Их счастье длилось больше года - покудова не родился Святополк. Но
опосля родов проклятая Додола пробудила в Ладе чувственность, и любовные
ласки стали завершаться такими стонами, что Репня боялся, как бы не
проснулся в детской Святополк. Впрочем, то что Лада в оргазме исходила
стонами, было не страшно. Страшным стало то, что опосля них Репне
снились другие стоны. Раз за разом, снова и снова, он переживал ту
давнюю ночь, последнюю ночь матери, любимой проклятым ордынцем. И
забытая, казалось, навсегда привычка вернулась. Обычные ласки начали
оставлять его неудовлетворенным.
Это был конец. Они промучились друг с другом еще год. Будучи хорошей
женой, Лада очень любила мужа. Будучи замужней женщиной, она любила
его корень. Но полюбить тяжелую мужнину руку она не смогла - в конце
концов, даже замужняя женщина и хорошая жена не может все время стоять
или лежать, иногда ей хочется и посидеть.
Княжеский суд долго пытался помирить их. Еще в течение целого лета
они несколько раз сходились и расходились. Все было тщетно: любовь
без рукоприкладства не нравилась мужу, а любовь с рукоприкладством
была ненавистна жене. В конце концов суд был вынужден развести их.
Причиной была названа "сексуальная несовместимость супругов".
Святополк остался с матерью. А Репня решил впредь семьи не заводить.
13. Ныне: век 76, лето 2, червень.
Забаве новая обитательница дома не понравилась сразу. Женское чутье
подсказывало служанке, что у нее появилась возможная соперница. Конечно,
рубище паломницы - не вечернее платье. Конечно, загорелая мордашка
- не украшенное макияжем личико. Конечно, чародею все равно на кого
не обращать внимания - что на собственную служанку, что на неведомо
откуда взявшуюся неизвестную девицу, - но...
Но под рубищем паломницы угадывалось изящное горячее тело, какое может
принадлежать лишь стопроцентной шлюхе. Но загорелая мордашка и безо
всякого макияжа была способна произвести на любого мужчину надлежащее
впечатление. Но в конце концов, если Забава надеется охмурить волшебника,
почему не может надеяться на то же самое любая иная женщина? Даже
шлюха! Тем более такая кукла, как эта...
Так что в Забаве, едва она увидела гостью, проснулось старое как мир
чувство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
что-то теплое и сырое, и как...
Последнее Репня ясно вспомнить не мог. Он понимал токмо одно: такое
бывает раз в жизни. И не раз, лежа в постели, мысленно звал мать Ясну.
Ведь он любил ее, любил так, как не любил никого.
Но она не пришла.
И тогда он ее возненавидел. Ведь она наверняка знала, что ее додолин
колодец, приняв в себя корень Репни, лишит воспитанника Семаргловой
Силы, и, наверное, должна была понимать, как плохо ему опосля этого
будет. Но даже и не подумала прийти, поинтересоваться его самочувствием,
узнать, чем ему можно помочь...
Так он объяснял свое состояние себе. Хотя в глубине души понимал,
что первое бы, что он сделал, - это разорвал на матери Ясне ее балахон,
чтобы выскочили из-под голубой ткани упругие круглые перси...
Учеба в школе лекарей была не легче, чем в школе волшебников. А Репня
вовсе не собирался оставаться неучем. Работал он со старанием, даже
с каким-то упоением. И потому труд и время постепенно притупили боль
потери. От былых чувств к матери Ясне осталась лишь глухая ненависть.
В школе лекарей учеников не держали взаперти, и уже скоро, гуляя по
городу, он повстречал шуструю, востроглазую служаночку с узкой талией
и круглым задом. Служаночка была себе на уме и быстро присушила юношеское
сердце. Да и сопротивляться не стала, когда однажды вечерком, в ее
комнатке, опосля осторожных поглаживаний и несмелых поцелуев гость
вдруг взялся расстегивать на хозяйкином платье пуговицы лифа. Лишь
шептала: "Миленький, миленький..." - покудова шепот не перешел
в сдавленный стон.
Вот тут Репня и обнаружил, что мать Ясна на белом свете не одна. Что
все додолины колодцы одинаковы. И что хорошенькую служаночку можно
любить ни сколь не хуже, чем неприступную волшебницу. И даже лучше
- опосля встреч с нею не бывает этой тупой боли, терзающей сердце.
Через много лет, давно уже расставшись с нею, он понял, как опытна
и умела была служаночка. Как осторожно, но упорно подвела она своего
любовника к желанию отшлепать даму сердца по голым ягодицам. Ему понравилось.
А уж про нее и говорить нечего: оргазм у служаночки был таким бурным,
какого он больше ввек ни у кого не встречал. Репня, обнаруживший вдруг,
что любовь с избиениями ничем не хуже любви с объятиями, в своей даме
души не чаял. Избивал он ее около двух лет и даже стал поговаривать
о том, что женится на ней, когда закончит школу.
Исчезновение служаночки стало для него ударом почти такой же силы,
как изгнание из школы волшебников. Правда, перенес он его гораздо
легче. В конце концов, у служаночки было полное право сменить надоевшую
ей руку и начать получать синяки от другого. Возможно, если бы Репня
встретил ее, и разразилась бы сцена, но служаночка исчезла не токмо
из его жизни, она исчезла и из хозяйского дома, прихватив кое-какую
мелочь из хозяйской бижутерии - драгоценности, слава Сварожичам, хранились
в сейфе.
К тому же, уже через несколько дней Репня нашел служаночке замену
- аппетитную парикмахершу с Волховской набережной. Это была любовь
с интересом. Парикмахерша не токмо принимала его в своей постели,
но и стригла бесплатно. За это, наверное, она и наградила его сифилисом.
Впрочем, в то лето такая болезнь уже не представляла для Репни сложности.
Он вылечил не токмо себя, но и свою возлюбленную. В благодарность
она предложила ему больше не появляться, и месяца через три вышла
замуж за аптекаря. Репня на нее не обижался - во-первых, он в свою
даму сердца ничуть не был влюблен, а во-вторых, ее изворотливость
даже восхитила его. И разве он не стригся у нее без оплаты?.. К тому
же, ей совершенно не нравилось, когда ее били по ягодицам.
После парикмахерши их у Репни было великое множество. Каждая его любила
- Репня стал очень красивым молодым человеком, - но ни одной не нравилось
заниматься сексом с избиениями. Впрочем, на его сердце они зарубок
не оставляли. Он знал, что на смену одной придет другая, что на его
век их хватит, но надо было избавляться от дурной привычки. Потому
что карьера женатого врача как правило развивается более удачно, чем
холостого - а к тому времени он уже закончил школу и стал лицензированным
лекарем. Пользуясь недолгой любовью своих партнерш, он усиленно боролся
с собой. И в конце концов победил. С последней из этой цепочки он
получал удовольствие уже без желания отшлепать ее.
Ее звали Лада. Как мать Репни.
На Ладе он и женился.
Их счастье длилось больше года - покудова не родился Святополк. Но
опосля родов проклятая Додола пробудила в Ладе чувственность, и любовные
ласки стали завершаться такими стонами, что Репня боялся, как бы не
проснулся в детской Святополк. Впрочем, то что Лада в оргазме исходила
стонами, было не страшно. Страшным стало то, что опосля них Репне
снились другие стоны. Раз за разом, снова и снова, он переживал ту
давнюю ночь, последнюю ночь матери, любимой проклятым ордынцем. И
забытая, казалось, навсегда привычка вернулась. Обычные ласки начали
оставлять его неудовлетворенным.
Это был конец. Они промучились друг с другом еще год. Будучи хорошей
женой, Лада очень любила мужа. Будучи замужней женщиной, она любила
его корень. Но полюбить тяжелую мужнину руку она не смогла - в конце
концов, даже замужняя женщина и хорошая жена не может все время стоять
или лежать, иногда ей хочется и посидеть.
Княжеский суд долго пытался помирить их. Еще в течение целого лета
они несколько раз сходились и расходились. Все было тщетно: любовь
без рукоприкладства не нравилась мужу, а любовь с рукоприкладством
была ненавистна жене. В конце концов суд был вынужден развести их.
Причиной была названа "сексуальная несовместимость супругов".
Святополк остался с матерью. А Репня решил впредь семьи не заводить.
13. Ныне: век 76, лето 2, червень.
Забаве новая обитательница дома не понравилась сразу. Женское чутье
подсказывало служанке, что у нее появилась возможная соперница. Конечно,
рубище паломницы - не вечернее платье. Конечно, загорелая мордашка
- не украшенное макияжем личико. Конечно, чародею все равно на кого
не обращать внимания - что на собственную служанку, что на неведомо
откуда взявшуюся неизвестную девицу, - но...
Но под рубищем паломницы угадывалось изящное горячее тело, какое может
принадлежать лишь стопроцентной шлюхе. Но загорелая мордашка и безо
всякого макияжа была способна произвести на любого мужчину надлежащее
впечатление. Но в конце концов, если Забава надеется охмурить волшебника,
почему не может надеяться на то же самое любая иная женщина? Даже
шлюха! Тем более такая кукла, как эта...
Так что в Забаве, едва она увидела гостью, проснулось старое как мир
чувство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86