История эта, конечно, была наивной, но Алена в нее,
как ни странно, поверила и сказала, улыбаясь сквозь слезы, что
"прощает мавру его жестокость". Бедная добрая Алена!
В тот же вечер я позвонил домой начальнику и предупредил
его, что немного задержусь с появлением на работе по семейным
обстоятельствам. Наутро я приехал в "Гименей" и с порога
заявил, что если они мне через одну минуту не выдадут
телефонный номер абонента 1237, то я разнесу в щепки их жалкую
лавочку. Несчастные кооператоры, очевидно, решили, что имеют
дело со взбесившимся рэкетиром, и тут же, без лишних вопросов,
выдали мне не только телефонный номер, но и домашний адрес
этого самого абонента. Выйдя от кооператоров, я тут же обложил
"абонента 1237" такими изысканными ругательствами, что
проходившая мимо телефонной будки солидная дама обещала вызвать
милицию, чтобы меня оштрафовали "за оскорбление ушей прохожих".
Итак, обматерив Ольгу, что называется, с двойным запасом
прочности, я облегченно вздохнул, надеясь снова зажить
спокойной жизнью, но не тут-то было... На той же неделе, в
пятницу, она мне снова позвонила: назначила на субботу встречу
и, не дожидаясь ответа, повесила трубку. И все же мой урок не
прошел даром: теперь она уже избегала общения с моими
домочадцами и просила своего отца позвонить и позвать меня к
телефону. Кстати, нужно отметить, что родители в Ольге души не
чаяли - она была их единственным и, к тому же, поздним ребенком
- и исполняли все ее прихоти, при этом трепеща перед ней: она
им постоянно заявляла, что "в случае чего уйдет в банду". Вот
так, раньше девицы грозились уйти в монастырь, а теперь - в
банду.
Три месяца продолжались наши встречи в Чугунке на
облюбованной полянке. Сначала мы встречались по субботам, а
потом и чаще, в зависимости от погоды. Мы были готовы
продолжать нашу лесную эпопею до самых заморозков, но в один из
прохладных августовских вечеров нас в самый ответственный
момент облаяла лохматая бродячая псина, и после этого интерес к
природе у нас моментально пропал. По этой причине "занятия
шахматного клуба были перенесены на ольгину квартиру. Обычно я
покупал ее родителям билеты в кино, если повезет - на
двухсерийный фильм или удлиненную кинопрограмму, - и в нашем
распоряжении было целых два часа или даже больше. Самих ее
родителей я видел лишь мельком и со спины: они не только делали
вид, что меня не существует, но и, казалось, пытались убедить
себя в этом... и всем нам было от этого только спокойнее. Нет,
все же они замечательные старики! ---За это время я узнал, что
Ольга работает в райисполкоме секретаршей - как она выражалась,
"девочкой на побегушках". Конечно же, она ждала от жизни
большего, "чего-нибудь такого этакого". У нее, естественно,
была армада поклонников и даже отвергнутых воздыхателей, но все
они были "мелкими... не в смысле размеров, разумеется". В
общем, ей нужен был если и не сказочный принц, то, как точно
подметил "Гименей", яркая личность, желательно, к тому же,
творческая натура. (Это в нашем-то Углове!). Именно за этим она
и обратилась в службу знакомств. В ответ на свое объявление
Ольга получила семнадцать писем, и я у нее был вторым...
"Точнее, первым, потому что самый первый похотливый старикашка
- не в счет", - сказала она с подчеркнутым ударением в слове
"старикашка" на второй букве "а": она любила подражать южному
говору, и это у нее очень мило получалось. Таким образом,
оставалось еще 15 неразработанных вариантов, и Ольга сразу
прямо сказала, что не собирается на мне останавливаться. "Ты
меня интересуешь только как "шахматист", Серый", - призналась
она мне. Вот так. Серый шахматист... ничего интересного! =
Сказала бы уж проще - как барь, - брякнул я с досады. - Пусть
будет так, если тебе больше нравится, милый, - засмеялась она.
Я ее страшно ревновал к другим остававшимся вариантам и
даже пытался вырвать из нее обещание, что ни с одним из них она
не ляжет в постель, по крайней мере, до тех пор, пока не
убедится по-настоящему в том, что это именно тот вариант,
который ей нужен. Такого обещания она мне не дала, но сказала,
что, может быть, будет рассказывать про них "кое-что". И стыдно
сказать, но я искренне радовался, когда очередной вариант
оказывался таким же "мелким", как и я сам. Как бы то ни было, а
к тому дню, с которого я начал свое повествование, осталось
всего четыре варианта. Всего четыре! Нормальный человек,
возможно, не поймет моих чувств, потому что к тому времени я
уже не был вполне нормальным - я потерял голову. Да, я влюбился
в Ольгу! Психологи советуют не замечать в любимом человеке
недостатков, а отыскивать достоинства, чтобы кропотливо
культивировать их, но какая уж там культивация! Я принимал
Ольгу такой, какая она есть и не отличал в ней достоинств от
недостатков. Впрочем, один сильный недостаток я в ней все же
замечал: она не любила меня...
И вот этот странный утренний звонок: "Лети ко мне!" Я,
разумеется, полетел, хотя и был слегка озадачен. Никогда еще до
этого она не звала меня к себе утром. Здесь должна была быть
какая-то особая причина.
Развалившись на заднем сидении забрызганного мелким дождем
трамвайного вагона, я задремал под мягкий перестук колес... И
вот в моем мимолетном сне мне явилась моя покойная бабка и, и
по-крестьянски хитро прищурившись, спросила: "А может, она
понесла?" Эти слова меня как-то всколыхнули, и я тут же
проснулся, но в первую минуту никак не мог взять в толк, что же
хотела сказать бабка. Наконец, до меня дошло: она спрашивала,
не забеременела ли Ольга... А действительно? Правда, она
недавно поставила себе по знакомству "фирменную" японскую
спираль, но мало ли... Эта мысль меня настолько захватила, что
я проехал остановку кинотеатра "Галактика", где обычно покупал
билеты для ольгиных родителей. Ну да ладно, возвращаться =
дурная примета.
Дверь мне открыла, как всегда, сама Ольга. Обычно она меня
встречала в будничном халатике, но на этот раз на ней было
блестящее в прямом и переносном смысле слова вечернее платье.
"И на старуху бывает проруха, - подумал я, заглядывая в
светящиеся торжественно-радостным светом ольгины глаза.- Вряд
ли Ольга обрадовалась бы..."
- Тебе не нравится мое новое платье? - удивленно-обиженно
спросила она, с шутливой грубостью заталкивая меня в свою
комнату. - Если не нравится, то я сниму...
- Платье - то что надо, Диору и не снилось, но раз уж ты
хочешь его снять, то я не против, - улыбнулся я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44