– Ты ведь солдат, так? Ну, почти. Ну и веди себя как солдат. – На долю секунды он серьезно об этом задумался. – Ну, веди себя как приличный солдат себя бы вел – каково было бы лучшее его поведение». Он заставил свое внимание вернуться к нынешнему делу.
– Почему Нижний Тадфилд? – спросил Ньют. – Я из-за погоды им заинтересовался. Оптимальный микроклимат, так ее называют. Это значит, это маленькое место со своей личной славной погодой.
Он взглянул на свои записные книжки. Совершенно точно что-то с этим местом было странно, даже если проигнорировать тибетцев и НЛО, которые, похоже, в нынешнее время кишели во всем мире. В районе Тадфилда не только такая была погода, по которой можно было календарь ставить, он также необычно сильно сопротивлялся переменам. Никто здесь, похоже, не строил новых домов. Население особо не изменялось. Единственная ферма, на которой выращивали зверей на убой, а куриц заставляли непрерывно нести яйца, открывшаяся в этой местности, через год или два обанкротилась и была заменена традиционным свинофермером, который пускал своих свиней побегать в своих яблочных садах и продавал свинину по выгодным ценам. Две местных школы, похоже, имели блаженный иммунитет от меняющейся моды на образование и учили по-старому. Шоссе, что должно было большую часть Нижнего Тадфилда превратить в нечто большее, чем Место Беспробудного Сна Счастливых Свиней на Выкорм на Развилке 18, сменило направление за пять миль до него, объехало его по огромному полукругу и продолжило свой путь, не помня о маленьком островке сельской неизменчивости, который объехало. Никто точно не знал, почему; один из исследователей, которые этим шоссе занимались, получил инфаркт, второй стал монахом, а третий укатил на Бали рисовать обнаженных женщин.
Все выглядело так, словно большая часть двадцатого века поставила на нескольких квадратных милях знак «Вне Пределов».
Анафема вытащила из своего указателя другую карточку и щелчком отправила его на другую сторону стола.
– Пришлось пойти, просмотреть кучу записей про страну, – проговорила Анафема.
– Почему это под номером 2315? Оно же раньше, чем другие.
– Агнес не в ладах была со временем. Не думаю, что она всегда знала, что куда идет. Я же сказала, мы кучу времени потратили, выдумывая систему для соединения их вместе.
Ньют поглядел на некоторые карточки. К примеру:
– Здесь она для Агнес необычно бестолкова, – посетовала Анафема.
– Почему Прелестные и Аккуратные? – спросил Ньют.
– Прелестные значит точные, безошибочные, – пояснила Анафема усталым тоном того, кто раньше это объяснял. – Раньше у этого слова такое было значение.
– Но послушай, – начал Ньют…
…он себя почти убедил в несуществовании НЛО, которое ему, ясное дело, привиделось, а тибетец мог быть, ну, он пока думал, кем, но чем бы он ни был, он не был тибетцем, а вот в чем он убеждался все больше и больше, это в том, что он был в одной комнате с очень привлекательной женщиной, которой, похоже, он по-настоящему нравился, или, по крайней мере, точно сказать нельзя было, что не нравился, а такое с Ньютом было впервые. И, похоже, куча странных вещей происходила, но если очень попытаться, лодку здравого смысла шестом вверх по течению подвигая, против сильнейшего течения улик, можно было притвориться, что все дело, ну, в погодном равновесии, или Венере, или массовых галлюцинациях.
Короче, чем бы там Ньют сейчас не думал, это был не мозг.
– Но послушай, – произнес он, – конец света сейчас на самом деле ведь не наступит, правда? В смысле, погляди вокруг. Не видно никаких международного напряжения… ну, большего, чем обычно. Почему бы нам на время эти штуки не оставить и просто пойти и, ну, не знаю, может, могли бы просто погулять пойти или что-то такое, я имею в виду…
– Ты что, не понимаешь? Тут что-то есть! Что-то, что на район влияет! – отозвалась она. – Все силовые линии перекрутило! Защищает район он всего, что его изменить может! Оно… оно…
Вот оно опять было: мысль в ее сознании, которую ей нельзя было, не позволено было ухватить, как сон после пробуждения.
Окна загремели. Снаружи качаемая ветром веточка жасмина начала требовательно стучать по стеклу.
– Но я не могу на этом зафиксироваться, – добавила Анафема, сплетая пальцы. – Я все перепробовала.
– Зафиксироваться? – переспросил Ньют.
– Я попробовала маятником воспользоваться. Попробовала воспользоваться теодолитом. Я, понимаешь ли, обладаю экстрасенорными способностями. Но оно, похоже, движется.
Ньют все еще достаточно контролировал свое сознание, чтобы правильно перевести эти слова. Когда большинство людей говорили: «Я, понимаешь ли, обладаю экстрасенсорными способностями», – они имели в виду: «У меня сверхактивное, но неоригинальное воображение… я ногти крашу черным лаком… говорю с моим члеником», – когда же это говорила Анафема, звучало так, словно она признавалась в наследственной болезни, которой она предпочла бы не иметь.
– Армагеддон надвигается? – спросил Ньют.
– Различные пророчества говорят, сначала должен Антихрист явиться, – ответила Анафема. – Агнес говорит он… Я не могу его найти…
– Может быть, это не он а она, – заметил Ньют. – Все-таки это двадцатый век, в конце концов. Равные возможности.
– Мне не кажется, что ты это серьезно воспринимаешь, – резко бросила Анафема. – Вообще, ведь здесь никакого зла нет. Вот чего я не понимаю. Одна любовь.
– Прости? – переспросил Ньют.
Она на него беспомощно поглядела.
– Это трудно описать, – ответила она. – Что-то или кто-то это место любит. Любит каждый его дюйм так сильно, что это его ограждает и защищает. Глубокая, огромная, яростная любовь. Как здесь может что-то плохое начаться? Как может конец света в таком месте начаться? Это такой городок, где люди с удовольствием своих детей бы вырастили. Детский рай. – Она слабо улыбнулась. – Ты должен увидеть местных детей. Они нереальны! Прямо из «Собственной газеты мальчиков»! Все эти коленки с паршой, и «превосходно!», и мишени.
Она почти ее поймала. Уже чувствовала образ мысли, приближалась к ней.
– Что это за место? – спросил Ньют.
– Что? – закричала Анафема, когда поезд ее мыслей сошел с рельс.
Палец Ньюта постучал по карте.
– Говорят, «неиспользуемый аэродром». Вот здесь, гляди, к западу от самого Тадфилда.
Анафема фыркнула.
– Неиспользуемый? Не верь глазам своим! Был базой бойцов во время войны. Десять лет или около того Военно-Воздушная Верхнего Тадфилда. И прежде, чем ты это спросишь, ответ «нет». Я все это проклятое место ненавижу, но полковник гораздо разумнее тебя. Послушай, его жена йогой занимается.
Так. И что она раньше говорила? Здешние дети.
Она почувствовала, как ноги ее сознания под ней разъехались, и она свалилась в более личные мысли, ждавшие, чтобы ее подхватить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90