Но счастливого опьянения я почему-то не испытывал. Напротив, трезвел.
— Тогда почему спешите?
Греггсен отпил глоток из своего бокала и спокойно глянул мне в глаза.
— Мне не хочется терять время. Ваше решение?
В общих чертах я уже представлял, какого сорта человек передо мной.
— Нет.
— У вас мало шансов.
— Значит, они есть.
— Да практически… Можно узнать, почему вы отказываете?
— О, конечно. Не только можете, имеете право. Я ведь тоже задал не совсем тактичный вопрос.
Лицо Греггсена изменилось. На нем появилось жестковатое выражение. Кажется, не привык выслушивать замечания в свой адрес, ох не привык… Давненько этот человек не встречал сопротивления.
— Так в чем же дело? — спросил он.
— Дело в том, сэр, что я связан обязательствами.
— «Туарег» кому-то обещан?
— Нет. Я говорю об обязательствах перед собой.
— Не понимаю.
— Иначе говоря, я хочу оставить «Туарег» себе, — разъяснил я.
— Да зачем он вам нужен?
— А вам?
Очень коротко, мимолетно, почти неуловимо, его взгляд изменился. Очевидно, он понял, что дальше избегать ответов нельзя, иначе попытка закончится неудачей. А мириться с неудачей такие люди считают ниже своего достоинства.
— Предположим, с «Туарегом» у меня связаны сентиментальные воспоминания, — сказал Греггсен. — Хотя вам такая причина может показаться не очень убедительной.
— Почему? Мне многое пришлось пережить на борту этого корабля. Прекрасно вас понимаю.
Греггсен молчал. Держал паузу, давая понять, что ждет весомых доводов. Немного подумав, я решил усилить собственную мотивацию. Так, чтобы она перевешивала.
— Мистер Греггсен! Благодаря «Туарегу» я спас свою жену. Не знаю, покажется ли вам убедительной такая причина.
Теперь ему предстояло отыскать более сильный аргумент. И открыть одну из следующих карт. Но Греггсен решил этого не делать. Видимо, посчитав, что для первого раза и так достаточно. Быстро прикинув что-то в уме, он сказал:
— Тоже понимаю. Извините. Но если обстоятельства изменятся, мое предложение остается в силе.
Он протянул визитку с платиновым тиснением и откланялся. Я не удержался и посмотрел ему вслед. Не смог победить упрямо вспыхивающей симпатии.
Это был яркий, несомненно, талантливый человек, имеющий цели, умеющий их добиваться, способный на действия быстрые и решительные. В нем чувствовались огромная воля, выдержка и самоуважение. В древности такие люди либо создавали, либо крушили империи, в зависимости от обстоятельств.
Но их время прошло. И в нашу же эпоху коллективных усилий для индивидуалистов подобного масштаба нет подходящих задач. Если не выходить за рамки закона, разумеется. Мне показалось, что Греггсен на это способен. Я понял, что от своей цели он не откажется. И к следующему разговору подготовится гораздо основательнее.
— Что, — спросил Круклис, — началось?
— Первая проба, — сказал я. — На управление безопасности не похоже. Слишком прямолинейно.
— Он действительно предприниматель. Но представляет не только себя.
— А кого?
— Разберемся. Джекил экранирован от дистанционного зондирования?
— Да.
— Как у тебя с финансами?
— Прилично.
— Значит, мало.
— Да почему? Я вовсе не пролетарий.
— Ну, с чем сравнивать. Это была крупная рыба, Серж. И хищная.
— О, вот это — несомненно.
— Я тебе помогу.
— Парамон, извини. Мы не настолько близки, чтобы я мог пользоваться твоим благородством.
— Твое сиятельство! Успел уже сословными предрассудками обрасти? Где тут благородство? Деньги, как покойнику, мне совершенно ни к чему. Хочу употребить их на правильное дело, которое касается не только тебя одного. В общем, граф, не путайся под ногами.
Удостоверения почетных граждан Япета вручались под гром оваций. Нам пришлось отклонить множество теплых приглашений отобедать, отужинать и отзавтракать в семейном кругу. Трудно было огорчать открытых, милых и дружелюбных япетян, от всей души желавших согреть нас теплом своего очага. Особенно огорчался знаменитый диспетчер Георгадзе.
— Канал кто выделил, а? — горестно спрашивал он.
Но уж больно давно мы не видели Землю. Да и времени не оставалось. Планет-экспресс «Ситутунга», на котором для нас забронированы места, уходил с Титана, а туда еще предстояло добраться. Мы подарили Сатурн-диспетчеру фотографию ухомаха со своими автографами и откланялись.
— Позвольте предложить мой катер, — сказал губернатор.
Уж такое любезное предложение отклонить невозможно.
— Спасибо, — сказала Мод. — Когда можно вылететь?
— Да хоть сейчас.
— Мы очень давно не были дома, — извиняющимся тоном сказал я.
— О чем речь, — улыбнулся губернатор.
Он проводил нас на вершину горы, в недрах которой располагался пассажирский вокзал. Выйдя из лифта, мы оказались на ровной площадке, окруженной лесом антенн.
Отсюда открывался вид на весь цирк, заполненный летательными аппаратами всевозможных назначений — от вытянутых, иглообразных нырятелей, созданных для полетов в атмосфере Сатурна, до решетчатых танкеров с грубо подвешенными двигателями, баками, непропорционально маленькими кабинами экипажа.
Низкая сила притяжения позволяла сажать на Япет суда весьма хрупких конструкций, включая огромные звездолеты. Но аннигиляционным горючим эти корабли все же предпочитали заправлять на орбите — из-за фатальных последствий любой ошибки в этом деле.
Один из фотонных кораблей, учебный звездолет «Леопардо», которым командовал наш славный буддист, как раз висел над космодромом. Зепп очень досадовал на то, что не мог отлучиться. Шла приемка топлива. Доверить операцию своим кадетам он не решился. Из этого следовало, что не все в руках божьих.
— Жаль, — сказал я, глядя на «Леопардо».
Губернатор решил, что мне не хочется улетать с Япета.
— Более впечатляющей панорамы вы не найдете во всей системе, — с гордостью кивнул он.
Посмотреть и в самом деле было на что. Над зубцами гор, окаймляющих космодром, тяжко навис исполинский шар. Он заслонял без малого половину неба. Чтобы видеть его полярную область, приходилось задирать голову. И это при том, что мы находились на вершине девятикилометровой горы. Розоватый свет, отраженный облачным покровом гигантского небесного тела, заливал кратер. Было этого света так много, что огни стартующих и заходящих на посадку кораблей терялись в нем, выглядели блекло.
С непривычки казалось, что Сатурн вот-вот рухнет, подомнет под себя и горы, и космодром, раздавит все, что находилось перед глазами. Наша компания невольно примолкла.
Япет вращается под значительным углом к экваториальной плоскости планеты-господина, с него прекрасно видны знаменитые Сатурновы кольца — от призрачного ободка р до креповой полосы С. Сатурн величественно демонстрировал свое знаменитое ожерелье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Тогда почему спешите?
Греггсен отпил глоток из своего бокала и спокойно глянул мне в глаза.
— Мне не хочется терять время. Ваше решение?
В общих чертах я уже представлял, какого сорта человек передо мной.
— Нет.
— У вас мало шансов.
— Значит, они есть.
— Да практически… Можно узнать, почему вы отказываете?
— О, конечно. Не только можете, имеете право. Я ведь тоже задал не совсем тактичный вопрос.
Лицо Греггсена изменилось. На нем появилось жестковатое выражение. Кажется, не привык выслушивать замечания в свой адрес, ох не привык… Давненько этот человек не встречал сопротивления.
— Так в чем же дело? — спросил он.
— Дело в том, сэр, что я связан обязательствами.
— «Туарег» кому-то обещан?
— Нет. Я говорю об обязательствах перед собой.
— Не понимаю.
— Иначе говоря, я хочу оставить «Туарег» себе, — разъяснил я.
— Да зачем он вам нужен?
— А вам?
Очень коротко, мимолетно, почти неуловимо, его взгляд изменился. Очевидно, он понял, что дальше избегать ответов нельзя, иначе попытка закончится неудачей. А мириться с неудачей такие люди считают ниже своего достоинства.
— Предположим, с «Туарегом» у меня связаны сентиментальные воспоминания, — сказал Греггсен. — Хотя вам такая причина может показаться не очень убедительной.
— Почему? Мне многое пришлось пережить на борту этого корабля. Прекрасно вас понимаю.
Греггсен молчал. Держал паузу, давая понять, что ждет весомых доводов. Немного подумав, я решил усилить собственную мотивацию. Так, чтобы она перевешивала.
— Мистер Греггсен! Благодаря «Туарегу» я спас свою жену. Не знаю, покажется ли вам убедительной такая причина.
Теперь ему предстояло отыскать более сильный аргумент. И открыть одну из следующих карт. Но Греггсен решил этого не делать. Видимо, посчитав, что для первого раза и так достаточно. Быстро прикинув что-то в уме, он сказал:
— Тоже понимаю. Извините. Но если обстоятельства изменятся, мое предложение остается в силе.
Он протянул визитку с платиновым тиснением и откланялся. Я не удержался и посмотрел ему вслед. Не смог победить упрямо вспыхивающей симпатии.
Это был яркий, несомненно, талантливый человек, имеющий цели, умеющий их добиваться, способный на действия быстрые и решительные. В нем чувствовались огромная воля, выдержка и самоуважение. В древности такие люди либо создавали, либо крушили империи, в зависимости от обстоятельств.
Но их время прошло. И в нашу же эпоху коллективных усилий для индивидуалистов подобного масштаба нет подходящих задач. Если не выходить за рамки закона, разумеется. Мне показалось, что Греггсен на это способен. Я понял, что от своей цели он не откажется. И к следующему разговору подготовится гораздо основательнее.
— Что, — спросил Круклис, — началось?
— Первая проба, — сказал я. — На управление безопасности не похоже. Слишком прямолинейно.
— Он действительно предприниматель. Но представляет не только себя.
— А кого?
— Разберемся. Джекил экранирован от дистанционного зондирования?
— Да.
— Как у тебя с финансами?
— Прилично.
— Значит, мало.
— Да почему? Я вовсе не пролетарий.
— Ну, с чем сравнивать. Это была крупная рыба, Серж. И хищная.
— О, вот это — несомненно.
— Я тебе помогу.
— Парамон, извини. Мы не настолько близки, чтобы я мог пользоваться твоим благородством.
— Твое сиятельство! Успел уже сословными предрассудками обрасти? Где тут благородство? Деньги, как покойнику, мне совершенно ни к чему. Хочу употребить их на правильное дело, которое касается не только тебя одного. В общем, граф, не путайся под ногами.
Удостоверения почетных граждан Япета вручались под гром оваций. Нам пришлось отклонить множество теплых приглашений отобедать, отужинать и отзавтракать в семейном кругу. Трудно было огорчать открытых, милых и дружелюбных япетян, от всей души желавших согреть нас теплом своего очага. Особенно огорчался знаменитый диспетчер Георгадзе.
— Канал кто выделил, а? — горестно спрашивал он.
Но уж больно давно мы не видели Землю. Да и времени не оставалось. Планет-экспресс «Ситутунга», на котором для нас забронированы места, уходил с Титана, а туда еще предстояло добраться. Мы подарили Сатурн-диспетчеру фотографию ухомаха со своими автографами и откланялись.
— Позвольте предложить мой катер, — сказал губернатор.
Уж такое любезное предложение отклонить невозможно.
— Спасибо, — сказала Мод. — Когда можно вылететь?
— Да хоть сейчас.
— Мы очень давно не были дома, — извиняющимся тоном сказал я.
— О чем речь, — улыбнулся губернатор.
Он проводил нас на вершину горы, в недрах которой располагался пассажирский вокзал. Выйдя из лифта, мы оказались на ровной площадке, окруженной лесом антенн.
Отсюда открывался вид на весь цирк, заполненный летательными аппаратами всевозможных назначений — от вытянутых, иглообразных нырятелей, созданных для полетов в атмосфере Сатурна, до решетчатых танкеров с грубо подвешенными двигателями, баками, непропорционально маленькими кабинами экипажа.
Низкая сила притяжения позволяла сажать на Япет суда весьма хрупких конструкций, включая огромные звездолеты. Но аннигиляционным горючим эти корабли все же предпочитали заправлять на орбите — из-за фатальных последствий любой ошибки в этом деле.
Один из фотонных кораблей, учебный звездолет «Леопардо», которым командовал наш славный буддист, как раз висел над космодромом. Зепп очень досадовал на то, что не мог отлучиться. Шла приемка топлива. Доверить операцию своим кадетам он не решился. Из этого следовало, что не все в руках божьих.
— Жаль, — сказал я, глядя на «Леопардо».
Губернатор решил, что мне не хочется улетать с Япета.
— Более впечатляющей панорамы вы не найдете во всей системе, — с гордостью кивнул он.
Посмотреть и в самом деле было на что. Над зубцами гор, окаймляющих космодром, тяжко навис исполинский шар. Он заслонял без малого половину неба. Чтобы видеть его полярную область, приходилось задирать голову. И это при том, что мы находились на вершине девятикилометровой горы. Розоватый свет, отраженный облачным покровом гигантского небесного тела, заливал кратер. Было этого света так много, что огни стартующих и заходящих на посадку кораблей терялись в нем, выглядели блекло.
С непривычки казалось, что Сатурн вот-вот рухнет, подомнет под себя и горы, и космодром, раздавит все, что находилось перед глазами. Наша компания невольно примолкла.
Япет вращается под значительным углом к экваториальной плоскости планеты-господина, с него прекрасно видны знаменитые Сатурновы кольца — от призрачного ободка р до креповой полосы С. Сатурн величественно демонстрировал свое знаменитое ожерелье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81