- Ну что, курица? - Погладив её по голове я выбил зубами короткую дробь. - Похоже, что ты права, не видать мне твоих двух тысяч как собственных ушей.
- Костя, сделай что-нибудь. - Прижавшись щекой к моему колену заревела она. - Не хочу умирать. Может быть мы тоже костер сделаем?
- Из каких дровишек? - Постарался я сохранить чувство юмора. - Из моих кальсон и твоих подштанников? Так у нас даже и этого пустяка нет. Мы можем сжечь мой свитер и твой пиджак, но тогда у нас ничего не останется, да и запалить наш скромный гардероб нечем. Ты хоть помнишь, что собой представляло это бомбоубежище и что в поседнее время здесь хранилось?
- Да, эта комната величиной больше кухни и расположена как раз под нею. Тридцать лет назад она служила подсобным помещением для кухни. Слева от входа стояли большие холодильники, справа полки с сухими и сыпучими продуктами, крупами, макаронами и так далее. Прямо напротив выхода стояли стеллажи с ящиками, там хранились овощи, а под ними стояла выгородка, где ссыпали картошку. А десять лет тому назад все это стало не нужным
и быстро похерилось...
- Погоди, погоди. - Зачарованный внезапно пришедшей мыслью остановил я её. - Ты сказала, что под стеллажами хранилась картошка. Так?
- Так, а что тут удивительного? Картошка хранится во многих столовских подвалах. Не пойму, почему это тебя заинтересовало?
- Этого и не требуется. Вспомни, пожалуйста, много ли там хранилась картошки?
- Не знаю, я её не пересчитывала. Наверное тонн пять, а может и все десять.
- Десять тонн! Это же прекрасно! Верочка, ты даже не знаешь какая ты умная девочка. - От восторга заплясал я. - Дай ка я тебя поцелую.
- Уже целовались! Гончаров, объясни в чем дело?
- Вера, я поражен твоей тупостью! Как по твоему каким образом картошка попадала в подвал? Ее что, ангелы приносили на крылышках?
- Перестань пудрить мне мозги. Картошку в мешке спускал рабочий.
- По этой-то лестнице? Он бы вышиб себе мозги на второй ходке, а чтобы перетащить десять тонн ему бы потребовалось двести раз спуститься в подвал и двести раз подняться. Улавливаешь?
- Улавливаю, улавливаю! Вместо того, чтобы набить морду этим скотам, ты паришь мне мозги и трещишь как старая кофемолка.
- А ты непробиваемая дура. Не можешь понять, что в этом подвале должен находится лифт или, по крайней мере грузовая площадка.
- Тогда иди и ищи. Лично я никакой площадки никогда не видела. Ищи если умный.
- Я так и сделаю, но немного попозже, а пока раздевайся и положи свой жакет на пол. Не волнуйся, я не собираюсь делать того о чем ты сейчас подумала.
- Мне уже совершенно безразлично, что ты со мной собираешься делать. Жалостливо захныкала она. - Но ты отнимешь мой пиджак и я совсем замерзну. Не стыдно?
- Не стыдно, раздевайся, пока говорю по хорошему.
- Я думала о тебе все что угодно, но только не это.
Повизгивая и поскуливая она сделала все, что требовалось. Сняв свитер я честно разодрал его на четыре части по паре портянок на брата. - Где там твоя ходулина?В темноте, на ощупь я поймал её холодную как лед ступню и крепко обернул её четвертушкой свитера.
- Что ты там делаешь? Что у тебя там трещит? - Совершенно ничего не чувствуя равнодушно спросила она. - Ты случайно не отсасываешь у меня кровь?
- Не имею такой привычки. Это больше по твоей части. А вообще заткнись и давай сюда вторую конечность. Да смотри, не потеряй онучи. Береги их пуще глаза. Больше мне тебя обувать не во что. На мне осталась только майка и рубашка.
- Господи, да ты же порвал джемпер! Ты и в самом деле сумасшедший!
- Это не твое дело. Поднимайся и ходи, три шага туда и три назад. Обязательно ходи, не стой на месте, а то мне будет не с кого получить должок в две тысячи.
Осторожно ступая по бетонному полу я отправился в свое трудное, но нужное путешествие. Пару раз споткнувшись о какие - то трубы и трижды вписашись в кирпичные стены, в конце концов, через два десятка шагов, я добрел до толстой металлической трубы которая при столкновении с моим лбом отозвалась отрывисто и недовольно. В радиусе полутора, двух метров я обнаружил второй стояк, который я вычислил уже чисто теоритически.
Они уходили перпендикулярно вверх и к их внутренним сторонам были приварены мощные рейки с крупными зубьями для сцепления с шестернями.
- Пока все идет отлично, Гончаров. За исключением того, что тебе придется взбираться по трубе с резко отрицательной температурой. Это путь к спасению, но он опасен. Твое единственное богатство может примерзнуть и надолго остаться украшением этой самой трубы и только с наступлением тепла почерневший лоскут кожи печальной бабочкой упадет на пол. Твой ташкентский дядюшка как - то рассказывал, что немцы в особенно лютые морозы надевали на кончик меховой мешочек и будто бы там охотно культивировались теплолюбивые насекомые. Насекомых нам не требуется, мехового мешочка у нас нет, а вот капроновый носок и даже два, найдется...
Предупредив эту возможную неприятность, а так же соорудив из майки что - то похожее на рукавицы я подошел к правому стояку. Его высоту, которую мне предстояло взять и тем самым заработать себе шанс на жизнь, я не видел, поскольку тьма стояла египетская и лишь где - то там наверху слабо серел едва уловимый отсвет. Это меня в какой - то степени подбодрило.
Горестно вздохнув я обреченно обнял стойку. Она тут же обожгла меня злым арктическим холодом, но кожа не прилипла и это радовало. Как вошь по гребешку, так и я по трубе, цепляясь за реечные зубья, медленно и расчетливо пополз к своему апофеозу. Рукавицы, или то, что я называл рукавицами слетели на первом же метре и только изобретение Вермахта с честью выдержало все испытания.
Потолок оказался ближе чем я предполагал. Метра через три, много четыре затылок стукнулся о что то твердое. Больше всего я боялся, что это и есть сама грузовая платформа сдохшая десять лет назад в своей навысшей точке. Но мои опасения, благодаря старательным рукам металломанов, оказались напрасны. Аппарель была давно демонтирована. Лишенная двигателя и всякого медного добра она валялась рядом.
С большими ухищрениями и только с третьего раза мне удалось откинуть деревянные, обитые жестью створки люка. Морозный воздух, холоднее подвального, ударил по легким, но яркого света, ради которого я даже зажмурил глаза, не наблюдалось.
Длиная узкая комната находилась в крайней степени разрушения и освещалась одной оконной амбразурой под провисшим фанерным потолком. В ближнем торце помещения некогда находились ворота через которые, по всей видимости и выгружались овощи. Сейчас ничего похожего на ворота не было, а вместо них до самого потолка громоздилась куча битого кирпича, пройти сквозь который было невозможно.
Одна единственная и пока непонятная для меня дверь располагалось в дальней стене комнаты и могла служить выходом из того капкана, куда мы угодили по собственной инициативе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98