Я понимал - хотя что я мог
понимать при настолько сумасшедшем темпе развития событий? - чувствовал,
что нужно действовать быстро, поэтому немедленно
попытался надеть шлем себе на голову. И тут же меня настиг
психотронный удар. Я услышал крик рядом, и сам, наверное,
закричал от ворвавшейся без предупреждения в тело боли,
но движение, которое я начал, уже нельзя, поздно было остановить,
и шлем сам собой наделся мне на голову.
Боль как отрезало. Я огляделся, сидя на полу.
Внутри забрало шлема свободно пропускало свет. Я увидел
Сифорова, беспомощно ворочающегося на полу; мычащего, закатив
глаза, владельца шлема, благородного представителя "третьей"
силы. Мне показалось, что я где-то видел его уже, но, верно,
видел мельком и давно, потому что я так и не смог вспомнить,
где и когда. Тем более подумать хорошенько мне не дали.
Хук справа был проведен мастерски, и меня спасло только то,
что я успел краем глаза уловить движение и на голом рефлексе
уйти в сторону. Я вскочил, я развернулся. В двух шагах замер
в стойке еще один благородный представитель. Белый свет ламп
слепяще отражался от его забрала, придавая представителю вид
пришельца, марсианина, завоевателя с далеких звезд или из
голливудских фильмов. Очень эффектно.
Я театрально поклонился ему и сам принял стойку. Улыбаясь
и зная, что он все равно не увидит моей улыбки и не
услышит моих слов, я тихонько шепнул:
- Приступим, сударь? - и пошел в атаку.
Вот это был бой! Я быстро понял, что имею дело с противником,
равным по силе и мастерству, а может быть, в чем-то
меня и превосходящим. Но еще я понял, что он долго не
практиковался: порой был непростительно медлителен и неуклюж.
Впрочем, я сам не имел в своем активе ежедневной практики
(события ноября-мая - не в счет) за последний год и
тоже порой был непростительно медлителен и неуклюж. Но
бил он уверенно, работал в жестком темпе, я едва успевал уворачиваться,
сильно мне при этом мешал шлем - всегда это было
моим слабым местом. Потому я подумывал, а не применить
ли мне что-нибудь свеженькое, незатертое из "школы пьяного
таракана", но тут сам чуть не попался на один такой прием
и пришел к выводу, что благородный представитель в курсе
новинок и лучше идею эту поскорее забыть. Интересно, сударь,
а в каком вы полку служили? Уж не в моем ли?
Не знаю, долго бы я продержался, уворачиваясь и ставя
блоки, ставя блоки и уворачиваясь, если бы мне не подоспела
помощь с совершенно неожиданной стороны. В проходе прогремел
выстрел. Пуля вжикнула по потолку, посыпалась штукатурка.
Мы с представителем отпрянули друг от друга, прижались к
стенам, на время позабыв наши разногласия. Я обернулся. Я
был поражен.
Я не знаю, не берусь хотя бы предположить, чего ему
это стоило: встать под непрерывным гнетом психотронных
генераторов, преодолевая жуткую изматывающую боль. Но Сифоров
встал.
Он стоял в проходе на коленях и, наверное, ничего не
видя перед собой, слепо таращась, сильно прикусив губу,
держал в вытянутых трясущихся от напряжения и боли руках
табельный пистолет Макарова и пытался стрелять. На моих
глазах, он нажал на курок, и в проходе прогремел новый выстрел,
и капитан, конечно же, опять промахнулся.
Но его бессмысленная, на первый взгляд, попытка сыграла
мне на руку. Я увидел, что мой противник тоже уставился на
Сифорова. Не верил, видно, что такое возможно, не понимал,
КАК такое возможно, и пялился, раскрыв рот (это мое предположение,
конечно) на совершенно невероятное в его понимании
зрелище. И я ударил его, воспользовавшись представившейся
возможностью и совершенно не встретив сопротивления, сбил
с ног и сорвал шлем. А когда Сифоров, обессиленный, повалился
на пол, выронив пистолет, потерял сознание, я обнаружил, что
противник мой, благородный представитель "третьей" силы, мне
давно и хорошо знаком. Потому что под шлемом я увидел помертвевшее
от боли лицо бывшего моего друга и боевого товарища,
которого я успел уже один раз "похоронить", капитана МВД
Михаила Мартынова.
Глава тридцать первая
Из знакомой мне троицы их было двое здесь: Мишка Мартынов
по прозвищу "МММ - нет проблем" и "внештатный консультант"
Леонид Васильевич, которого я все-таки сумел
опознать в том первом, сбитом мною в коридоре, владельце
шлема. Для полного комплекта не доставало только полковника
Хватова.
Но и Леонид Васильевич особой охоты со мной общаться
не проявил, уселся в дальнем углу, посасывал хмуро свою неизменную
трубку. Взгляд его утратил памятную мне притягательность.
Тем более, что один глаз у "внештатного консультанта"
оказался подбит и заплыл.
- Я знал, что ты рано или поздно выйдешь на нас, - неторопливо
говорил Мишка. - Ты, вообще, всегда был парень прыткий.
До сих пор жалею, что ты тогда предпочел свои авиационные
двигатели службе у нас. Сейчас бы, может, и меня переплюнул...
- Ты же знаешь, я никогда не имел склонности к изготовлению
собственной карьеры.
Мы стояли у забеленного до половины окна, наблюдая за
тем, как под конвоем сотрудников ФСК, которым его передали
из рук в руки, идет через двор поникший Сифоров. Во дворе
впритык друг к другу стояли раз-два-три-шесть автомобилей:
три БМВ и три волги. Переминались с ноги на ногу контрразведчики,
был среди них и полковник Усманов. Ему что-то
объяснял, размахивая руками, давешний громила в замызганной
спецовке. Полковник с выражением полной покорности судьбе на
лице внимательно слушал. Сифорова подвели к машине. Вырываясь
из цепких лап конвоиров, он обернулся, что-то крича - может
быть, звал меня - но прийти на помощь ему я не мог: не хотелось
подставлять под новый удар.
Сифорова затолкнули в БМВ, и автомобиль сразу же тронулся
с места.
- Сильный человек, - дал капитану характеристику Мартынов,
машинально почесывая шишку за ухом. - Первый раз я наблюдал,
чтобы человек смог подняться в поле шок-излучения.
- А он смог, - ответил я просто. - Что теперь с ним будет?
- Беспокоишься? Он что, тебе друг?.. А-а, понимаю. Да
ничего с ним не будет. Влепят выговор по служебной линии,
отправят заниматься конрабандистами. Он же ничего толком не
знает, не успел разобраться. А вопросы? Пусть думает, на то
у него голова на плечах.
- Мишка, - сказал я. - Кто вы такие, Мишка?
Мартынов снова почесал шишку и ответил медленно, подбирая
каждое слово:
- Мы существуем давно. Лет тридцать уже. Когда была теоретически
обоснована возможность воздействия на человеческую психику
разного рода техническими средствами, встал вопрос о защите
от подобного воздействия главы государства. Опасность при этом
исходит не только со стороны потенциальных противников из-за
рубежа, но и от внутренних структур, участвующих в непрекращающейся
борьбе за власть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
понимать при настолько сумасшедшем темпе развития событий? - чувствовал,
что нужно действовать быстро, поэтому немедленно
попытался надеть шлем себе на голову. И тут же меня настиг
психотронный удар. Я услышал крик рядом, и сам, наверное,
закричал от ворвавшейся без предупреждения в тело боли,
но движение, которое я начал, уже нельзя, поздно было остановить,
и шлем сам собой наделся мне на голову.
Боль как отрезало. Я огляделся, сидя на полу.
Внутри забрало шлема свободно пропускало свет. Я увидел
Сифорова, беспомощно ворочающегося на полу; мычащего, закатив
глаза, владельца шлема, благородного представителя "третьей"
силы. Мне показалось, что я где-то видел его уже, но, верно,
видел мельком и давно, потому что я так и не смог вспомнить,
где и когда. Тем более подумать хорошенько мне не дали.
Хук справа был проведен мастерски, и меня спасло только то,
что я успел краем глаза уловить движение и на голом рефлексе
уйти в сторону. Я вскочил, я развернулся. В двух шагах замер
в стойке еще один благородный представитель. Белый свет ламп
слепяще отражался от его забрала, придавая представителю вид
пришельца, марсианина, завоевателя с далеких звезд или из
голливудских фильмов. Очень эффектно.
Я театрально поклонился ему и сам принял стойку. Улыбаясь
и зная, что он все равно не увидит моей улыбки и не
услышит моих слов, я тихонько шепнул:
- Приступим, сударь? - и пошел в атаку.
Вот это был бой! Я быстро понял, что имею дело с противником,
равным по силе и мастерству, а может быть, в чем-то
меня и превосходящим. Но еще я понял, что он долго не
практиковался: порой был непростительно медлителен и неуклюж.
Впрочем, я сам не имел в своем активе ежедневной практики
(события ноября-мая - не в счет) за последний год и
тоже порой был непростительно медлителен и неуклюж. Но
бил он уверенно, работал в жестком темпе, я едва успевал уворачиваться,
сильно мне при этом мешал шлем - всегда это было
моим слабым местом. Потому я подумывал, а не применить
ли мне что-нибудь свеженькое, незатертое из "школы пьяного
таракана", но тут сам чуть не попался на один такой прием
и пришел к выводу, что благородный представитель в курсе
новинок и лучше идею эту поскорее забыть. Интересно, сударь,
а в каком вы полку служили? Уж не в моем ли?
Не знаю, долго бы я продержался, уворачиваясь и ставя
блоки, ставя блоки и уворачиваясь, если бы мне не подоспела
помощь с совершенно неожиданной стороны. В проходе прогремел
выстрел. Пуля вжикнула по потолку, посыпалась штукатурка.
Мы с представителем отпрянули друг от друга, прижались к
стенам, на время позабыв наши разногласия. Я обернулся. Я
был поражен.
Я не знаю, не берусь хотя бы предположить, чего ему
это стоило: встать под непрерывным гнетом психотронных
генераторов, преодолевая жуткую изматывающую боль. Но Сифоров
встал.
Он стоял в проходе на коленях и, наверное, ничего не
видя перед собой, слепо таращась, сильно прикусив губу,
держал в вытянутых трясущихся от напряжения и боли руках
табельный пистолет Макарова и пытался стрелять. На моих
глазах, он нажал на курок, и в проходе прогремел новый выстрел,
и капитан, конечно же, опять промахнулся.
Но его бессмысленная, на первый взгляд, попытка сыграла
мне на руку. Я увидел, что мой противник тоже уставился на
Сифорова. Не верил, видно, что такое возможно, не понимал,
КАК такое возможно, и пялился, раскрыв рот (это мое предположение,
конечно) на совершенно невероятное в его понимании
зрелище. И я ударил его, воспользовавшись представившейся
возможностью и совершенно не встретив сопротивления, сбил
с ног и сорвал шлем. А когда Сифоров, обессиленный, повалился
на пол, выронив пистолет, потерял сознание, я обнаружил, что
противник мой, благородный представитель "третьей" силы, мне
давно и хорошо знаком. Потому что под шлемом я увидел помертвевшее
от боли лицо бывшего моего друга и боевого товарища,
которого я успел уже один раз "похоронить", капитана МВД
Михаила Мартынова.
Глава тридцать первая
Из знакомой мне троицы их было двое здесь: Мишка Мартынов
по прозвищу "МММ - нет проблем" и "внештатный консультант"
Леонид Васильевич, которого я все-таки сумел
опознать в том первом, сбитом мною в коридоре, владельце
шлема. Для полного комплекта не доставало только полковника
Хватова.
Но и Леонид Васильевич особой охоты со мной общаться
не проявил, уселся в дальнем углу, посасывал хмуро свою неизменную
трубку. Взгляд его утратил памятную мне притягательность.
Тем более, что один глаз у "внештатного консультанта"
оказался подбит и заплыл.
- Я знал, что ты рано или поздно выйдешь на нас, - неторопливо
говорил Мишка. - Ты, вообще, всегда был парень прыткий.
До сих пор жалею, что ты тогда предпочел свои авиационные
двигатели службе у нас. Сейчас бы, может, и меня переплюнул...
- Ты же знаешь, я никогда не имел склонности к изготовлению
собственной карьеры.
Мы стояли у забеленного до половины окна, наблюдая за
тем, как под конвоем сотрудников ФСК, которым его передали
из рук в руки, идет через двор поникший Сифоров. Во дворе
впритык друг к другу стояли раз-два-три-шесть автомобилей:
три БМВ и три волги. Переминались с ноги на ногу контрразведчики,
был среди них и полковник Усманов. Ему что-то
объяснял, размахивая руками, давешний громила в замызганной
спецовке. Полковник с выражением полной покорности судьбе на
лице внимательно слушал. Сифорова подвели к машине. Вырываясь
из цепких лап конвоиров, он обернулся, что-то крича - может
быть, звал меня - но прийти на помощь ему я не мог: не хотелось
подставлять под новый удар.
Сифорова затолкнули в БМВ, и автомобиль сразу же тронулся
с места.
- Сильный человек, - дал капитану характеристику Мартынов,
машинально почесывая шишку за ухом. - Первый раз я наблюдал,
чтобы человек смог подняться в поле шок-излучения.
- А он смог, - ответил я просто. - Что теперь с ним будет?
- Беспокоишься? Он что, тебе друг?.. А-а, понимаю. Да
ничего с ним не будет. Влепят выговор по служебной линии,
отправят заниматься конрабандистами. Он же ничего толком не
знает, не успел разобраться. А вопросы? Пусть думает, на то
у него голова на плечах.
- Мишка, - сказал я. - Кто вы такие, Мишка?
Мартынов снова почесал шишку и ответил медленно, подбирая
каждое слово:
- Мы существуем давно. Лет тридцать уже. Когда была теоретически
обоснована возможность воздействия на человеческую психику
разного рода техническими средствами, встал вопрос о защите
от подобного воздействия главы государства. Опасность при этом
исходит не только со стороны потенциальных противников из-за
рубежа, но и от внутренних структур, участвующих в непрекращающейся
борьбе за власть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62