Но Бориса
Орлова здесь не было. Как, впрочем, и предусматривалось.
На том конце провода долго не отзывались. Свидетель
ждал. После пятнадцатого гудка трубку наконец подняли и он
услышал:
- Кто?
- Энигма, - сказал водопроводчмк.
- Слушаю.
- Это он.
- Понял. Спасибо. Отдыхай.
Короткие гудки.
Свидетель осторожно положил трубку на рычаг и еще минут
пять посидел в кресле, пока лицо его приобретало осмысленное
выражение. Вернее, относительно осмысленное.
Потом он с некоторым недоумением огляделся вокруг, а
еще через минуту уже рылся в одежде, но ни копейки не нашел
и, снова переодевшись в замызганную спецовку, отправился в
поход к пивному ларьку: вдруг да повстречается кто из знакомых,
готовый угостить старого корешка чаркой мутной разливной
водки. При ходьбе свидетель заметно покачивался, и теперь даже
слепой не сказал бы, что этот человек трезв.
Глава двадцатая
То, что капитан ФСК Кирилл Сифоров и бывший рядовой
внутренних войск Борис Орлов приняли за ответный ход Герострата,
являлось на самом деле лишь предверием ответного
хода, самым первым предупреждением. Но и настоящий ответный
ход не заставил себя долго ждать.
Началось это ровно через сутки после того, как сотрудники
ФСК прибыли по вызову опергруппы уголовного розыска,
ошибочно полагая, что им повезло выйти на новый опорный
пункт Своры. И началось ровно в полдень.
Затем происшествия следовали одно за другим, в результате - почти
все работники провоохранительных органов города
были в тот день подняты на ноги, а газетчикам предоставилась
очередная возможность позлословить по поводу разгула
преступности.
Первоначально никто не сумел разглядеть связи между
столь разнородными происшествиями, но потом кто-то обратил
внимание на странные, совершенно неуместные карточки, и к
вечеру можно было сделать определенные выводы. Но только
к вечеру.
"Не лучший результат," - как сказал бы на это капитан
ФСК Сифоров.
12.00
В СИЗО Крестов двое уголовников-рецидивистов, Мешков
и Янин, захватили заложницей следователя прокуратуры Алатынову
Татьяну Федоровну. У Мешкова обнаружилась искусно сработанная
заточка, а у Янина - пистолет системы Макарова.
До прибытия отряда специального назначения в переговоры
с преступниками вступил майор МВД Пронин. Никаких требований
преступники пока не выдвигали, откровенно развлекались,
грубо в нецензурной форме оскорбляли честь и достоинство
майора. Откуда у преступников взялось оружие первоначально
установить не удалось.
12.30
Самолет ТУ-154, следующий рейсом 186 до Мурманска, плавно
набирал высоту. После сообщения о том, что можно расстегнуть
страховочные ремни, стюардессы покатили вдоль рядов
столики с прохладительными напитками, электронными играми
и плейерами - обычный в последнее время сервис. Навстречу
им поднялся толстяк лет сорока, одетый вполне солидно - как
потом выяснилось, нотариус Федоров.
Ударом ноги он опрокинул тележку. Магнитофоны и игры
посыпались на пол. Затем нотариус бросился на стюардессу,
сбил ее с ног и принялся молча топтать в узком проходе с
необъяснимой остервенелостью.
Первым из пассажиров опомнился лейтенант-пограничник
из Мурманска по фамилии Яцевич. Он выпрыгнул в проход и
попытался взять Федорова на прием. Этого у него не получилось,
но он вовремя заметил отсутствующий взгляд своего
противника и что-то там понял, хотя, конечно, и не мог
ничего знать о подобных инцидентах в прошлом. В общем, лейтенант
не стал долго раздумывать, а принялся избивать нотариуса
в жестком сокрушительном темпе, ломая кости. Через
минуту Федоров мешком валялся у его ног, а в салоне самолета
началась суматоха. В ней никто не заметил, что на полу
лишним, нелепым здесь предметом лежит плоский картонный прямоугольник
размером с игральную карту, только вместо картинки
на нем каллиграфически выведена одна-единственная буква:
"А".
12.39
В следственном изоляторе Крестов события развивались
своим чередом. Прибыли наконец спецназовцы МВД, и в переговоры
с рецидивистами вступил командир группы Зиганшин.
Преступники в нецензурной форме отказались разговаривать
с ним и потребовали назад майора Пронина. Майору ничего не
оставалось, как уступить и вернуться на свое место перед
запертой изнутри дверью кабинета.
Отряд спецназначения МВД готовился к операции по обезвреживанию
преступников.
13.00
На это время у репортера информационной программы СанктПетербургского
телевидения Андрея Михайловского была назначена
встреча с анонимом, пожелавшим за определенную достаточно
разумную плату поведать о готовящейся в ближайшие дни
группой бизнесменов очередной "афере века".
Аноним явился без опоздания, но разговор, видимо, не
получился, потому что он скоро ушел.
Михайловский остался сидеть в своем "москвиче". Таким
его и нашли - сидящим за рулем с всаженной под сердце заточкой.
Мертвые глаза его смотрели сквозь ветровое стекло на
проезжающий мимо транспорт.
И, по всему, Михайловский пополнил бы своим именем
печальный список репортеров, павших жертвами собственной
любознательности или обостренного понимания требований профессионального
долга, если бы не одно обстоятельство: на
коленях у него таинственый аноним оставил простую белую карточку.
"Р" было написано на ней.
13.30
В этот солнечный день у станции метро "Черная речка"
выступал духовой оркестр. Шесть человек весело выдували
вальсы, марши, известные всем мелодии из эпохи не настолько
отдаленной, чтобы ее забыть. Перед ногами трубачей на
асфальте стоял открытый чемоданчик, куда каждый желающий
мог бросить лишнюю мелочь. Такие желающие находились.
Там же, поглядывая на часы, прогуливался длинноволосый
молодой человек по имени Григорий Тараник, безработный.
Через плечо у него висела сумка, из которой он ровно
в половину второго достал пистолет-пулемет системы Стечкина
и шагнул к оркестру. При виде пистолета оркестранты замерли,
очередная мелодия оборвалась на полуноте. В наступившей
тишине Тараник передернул затвор, досылая патрон в
ствол, и громко спросил:
- А "Ламбаду" сумеете?
Вразнобой, очень неуверенно оркестранты заиграли "Ламбаду".
- Ясно, не умеете, - кивнул Тараник и открыл огонь.
Когда патроны в обойме кончились, он отшвырнул оружие.
Достал из кармана карточку с буквой "Т", небрежно бросил ее
в раскрытый на асфальте чемодан поверх мелочи. И спокойно
отправился восвояси.
Его застрелил молоденький милиционер по фамилии Ачалов,
лишь недавно устроившийся на службу в органы. Он прибежал,
заслышав выстрелы, и, не долго думая, всадил пулю Таранику
в спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Орлова здесь не было. Как, впрочем, и предусматривалось.
На том конце провода долго не отзывались. Свидетель
ждал. После пятнадцатого гудка трубку наконец подняли и он
услышал:
- Кто?
- Энигма, - сказал водопроводчмк.
- Слушаю.
- Это он.
- Понял. Спасибо. Отдыхай.
Короткие гудки.
Свидетель осторожно положил трубку на рычаг и еще минут
пять посидел в кресле, пока лицо его приобретало осмысленное
выражение. Вернее, относительно осмысленное.
Потом он с некоторым недоумением огляделся вокруг, а
еще через минуту уже рылся в одежде, но ни копейки не нашел
и, снова переодевшись в замызганную спецовку, отправился в
поход к пивному ларьку: вдруг да повстречается кто из знакомых,
готовый угостить старого корешка чаркой мутной разливной
водки. При ходьбе свидетель заметно покачивался, и теперь даже
слепой не сказал бы, что этот человек трезв.
Глава двадцатая
То, что капитан ФСК Кирилл Сифоров и бывший рядовой
внутренних войск Борис Орлов приняли за ответный ход Герострата,
являлось на самом деле лишь предверием ответного
хода, самым первым предупреждением. Но и настоящий ответный
ход не заставил себя долго ждать.
Началось это ровно через сутки после того, как сотрудники
ФСК прибыли по вызову опергруппы уголовного розыска,
ошибочно полагая, что им повезло выйти на новый опорный
пункт Своры. И началось ровно в полдень.
Затем происшествия следовали одно за другим, в результате - почти
все работники провоохранительных органов города
были в тот день подняты на ноги, а газетчикам предоставилась
очередная возможность позлословить по поводу разгула
преступности.
Первоначально никто не сумел разглядеть связи между
столь разнородными происшествиями, но потом кто-то обратил
внимание на странные, совершенно неуместные карточки, и к
вечеру можно было сделать определенные выводы. Но только
к вечеру.
"Не лучший результат," - как сказал бы на это капитан
ФСК Сифоров.
12.00
В СИЗО Крестов двое уголовников-рецидивистов, Мешков
и Янин, захватили заложницей следователя прокуратуры Алатынову
Татьяну Федоровну. У Мешкова обнаружилась искусно сработанная
заточка, а у Янина - пистолет системы Макарова.
До прибытия отряда специального назначения в переговоры
с преступниками вступил майор МВД Пронин. Никаких требований
преступники пока не выдвигали, откровенно развлекались,
грубо в нецензурной форме оскорбляли честь и достоинство
майора. Откуда у преступников взялось оружие первоначально
установить не удалось.
12.30
Самолет ТУ-154, следующий рейсом 186 до Мурманска, плавно
набирал высоту. После сообщения о том, что можно расстегнуть
страховочные ремни, стюардессы покатили вдоль рядов
столики с прохладительными напитками, электронными играми
и плейерами - обычный в последнее время сервис. Навстречу
им поднялся толстяк лет сорока, одетый вполне солидно - как
потом выяснилось, нотариус Федоров.
Ударом ноги он опрокинул тележку. Магнитофоны и игры
посыпались на пол. Затем нотариус бросился на стюардессу,
сбил ее с ног и принялся молча топтать в узком проходе с
необъяснимой остервенелостью.
Первым из пассажиров опомнился лейтенант-пограничник
из Мурманска по фамилии Яцевич. Он выпрыгнул в проход и
попытался взять Федорова на прием. Этого у него не получилось,
но он вовремя заметил отсутствующий взгляд своего
противника и что-то там понял, хотя, конечно, и не мог
ничего знать о подобных инцидентах в прошлом. В общем, лейтенант
не стал долго раздумывать, а принялся избивать нотариуса
в жестком сокрушительном темпе, ломая кости. Через
минуту Федоров мешком валялся у его ног, а в салоне самолета
началась суматоха. В ней никто не заметил, что на полу
лишним, нелепым здесь предметом лежит плоский картонный прямоугольник
размером с игральную карту, только вместо картинки
на нем каллиграфически выведена одна-единственная буква:
"А".
12.39
В следственном изоляторе Крестов события развивались
своим чередом. Прибыли наконец спецназовцы МВД, и в переговоры
с рецидивистами вступил командир группы Зиганшин.
Преступники в нецензурной форме отказались разговаривать
с ним и потребовали назад майора Пронина. Майору ничего не
оставалось, как уступить и вернуться на свое место перед
запертой изнутри дверью кабинета.
Отряд спецназначения МВД готовился к операции по обезвреживанию
преступников.
13.00
На это время у репортера информационной программы СанктПетербургского
телевидения Андрея Михайловского была назначена
встреча с анонимом, пожелавшим за определенную достаточно
разумную плату поведать о готовящейся в ближайшие дни
группой бизнесменов очередной "афере века".
Аноним явился без опоздания, но разговор, видимо, не
получился, потому что он скоро ушел.
Михайловский остался сидеть в своем "москвиче". Таким
его и нашли - сидящим за рулем с всаженной под сердце заточкой.
Мертвые глаза его смотрели сквозь ветровое стекло на
проезжающий мимо транспорт.
И, по всему, Михайловский пополнил бы своим именем
печальный список репортеров, павших жертвами собственной
любознательности или обостренного понимания требований профессионального
долга, если бы не одно обстоятельство: на
коленях у него таинственый аноним оставил простую белую карточку.
"Р" было написано на ней.
13.30
В этот солнечный день у станции метро "Черная речка"
выступал духовой оркестр. Шесть человек весело выдували
вальсы, марши, известные всем мелодии из эпохи не настолько
отдаленной, чтобы ее забыть. Перед ногами трубачей на
асфальте стоял открытый чемоданчик, куда каждый желающий
мог бросить лишнюю мелочь. Такие желающие находились.
Там же, поглядывая на часы, прогуливался длинноволосый
молодой человек по имени Григорий Тараник, безработный.
Через плечо у него висела сумка, из которой он ровно
в половину второго достал пистолет-пулемет системы Стечкина
и шагнул к оркестру. При виде пистолета оркестранты замерли,
очередная мелодия оборвалась на полуноте. В наступившей
тишине Тараник передернул затвор, досылая патрон в
ствол, и громко спросил:
- А "Ламбаду" сумеете?
Вразнобой, очень неуверенно оркестранты заиграли "Ламбаду".
- Ясно, не умеете, - кивнул Тараник и открыл огонь.
Когда патроны в обойме кончились, он отшвырнул оружие.
Достал из кармана карточку с буквой "Т", небрежно бросил ее
в раскрытый на асфальте чемодан поверх мелочи. И спокойно
отправился восвояси.
Его застрелил молоденький милиционер по фамилии Ачалов,
лишь недавно устроившийся на службу в органы. Он прибежал,
заслышав выстрелы, и, не долго думая, всадил пулю Таранику
в спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62