- Кто-то...— прошептала женщина.— В меня стреляли........
- Принести что-нибудь выпить? —предложил хозяин бистро.
— Я пойду с вами,— сказал Пуалар.—Мне надо позвонить,
Он надеялся заодно и пропустить стаканчик, чтобы согреться,
— У вас есть документы? —спросил он у женщины,— И что вы здесь делали в такое позднее время?
Она приподнялась, показала на папки, которые выронила, когда упала.
— Мое имя Жасмина Сильвер, я была...
— Вы жена менеджера, которого...
— Да. Я собираюсь продолжать дело мужа и ходила за бумагами в его контору.
— Но почему в вас стреляли?
Жасмина сделала неопределенный жест рукой:
— Я не знаю.
Сквозь туман донесся вой полицейских сирен. Кто-то, вероятно, оказался расторопней, чем Пуалар и Мезюр, и сержанту так и не пришлось выпить стаканчик рома при исполнении служебных обязанностей.
— Что будем делать, патрон? — спросил Симони через несколько часов после покушения.
— А что ты хочешь, чтобы мы делали? — раздраженно тветил комиссар Шенье.
Это дело начинало ему надоедать, и в довершение все-о его язва снова давала о себе знать. Засунув руки в караны брюк, с трубкой в зубах он застыл перед окошком, выходившим на набережную. Внизу в безмятежности яркого летнего дня легкая парусная шлюпка медленно уплывала навстречу зеленым берегам.
— Знаю, что ты думаешь,—сказал комиссар.— Ты думаешь, что если кто-то стрелял в Сильвершу, значит, Туан чист.
Он резко обернулся, направив свою трубку на Симони:
— Или наоборот. Это доказывает, что ты попал пальцем в небо со своей теорией убийства из ревности. Она и так не очень-то подходила... Ты, конечно, думаешь, что если бы Жасмина организовала убийство мужа, в нее не стреляли бы.
— Разумеется...— проговорил Симони.
Он присел на угол письменного стола и стал в задумчивости чистить ногти.
— Нет, сынок. Тут что-то не так, но что —не знаю, и это меня раздражает. А этого мерзавца Туана разговориться не заставишь. Все эти типы одинаковы. Комиссар вычистил трубку и вновь набил ее.
— Вот о чем говорит нам это покушение: во-первых, в этом деле замешано несколько человек, во-вторых, они заинтересованы в том, чтобы убрать мадам Сильвер. А это значит: ей что-то известно.
— Ну да,— согласился Симони.— Только она так же нема, как Туан, а может, и больше.
Щенье взглянул в окно. Он увидел, как внизу из главных дверей полицейского управления вышла Жасмина, пересекла улицу и села в свою машину.Они продержали ее три часа, но безрезультатно. Она ничего не знает, ничего не понимает, ничем не может помочь.
— Ты сообразил сказать Мишо, чтобы он следил за ней?
— Да, патрон. Он уже начал слежку.
— А телефон? Симони кивнул:
— Уже прослушивается. Однако птичка соображает, что к чему.
— Но, в конце концов,— взорвался Шенье,— не ради же шутки в нее пульнули три раза. И промазали совсем чуть-чуть. Женщина — не куропатка, ее не убивают ради забавы.
Наступило молчание. Симони взглянул на часы.
— Я, наверное, пойду завтракать, патрон. Я проголодался. Пойдете со мной?
— Да,— ответил Шенье,— мне больше нечего здесь делать.
В коридоре за стеклянной дверью царило обычное в полдень оживление: люди бегали взад и вперед, слышались обрывки разговоров, звонки. В других кабинетах продолжалась работа с «клиентами». Инспектора подвергали их перекрестному допросу.
— Во всяком случае,— сказал Шенье, когда они спускались рядом по узкой деревянной лестнице,— во второй половине дня постарайся быть на месте пораньше. Я пойду к префекту.
— К префекту? Зачем?
— Надо устроить облаву у ворот Сен-Дени. Возможно, это ничего не даст, но посмотрим. Я-то думаю, что мы уже опоздали. А твои осведомители?
— Ничего.
— Трусят?
— Нет. Но те, кто говорил со мной об этом деле, не думают, чтобы Туан убил Сильвера.
— Ты опять? — проворчал Шенье.
Они вышли из здания на яркое солнце и на какое-то время превратились в обычных прохожих. Шенье с грустью подумал о картофельном пюре, из которого будет состоять сегодня его завтрак.
— Ну вот, опять легавые, и такие, что пробы ставить негде!
Обе девицы устроились у стойки в глубине зала, как будто расстояние, отделяющее их от улицы, обеспечивало им безопасность.
— Пошевеливайся,— сказала блондинка гарсону,— подай нам два «мартини», пусть думают, что мы давно здесь.
— Где они? — спросил хозяин.
— У Жюло, на углу улицы, и это не шуточки. Три фургона битком набиты. Они перекрыли весь квартал.
— Вот несчастье! — простонала блондинка.— Вчера только вышла из больницы. Начинаю работать —и привет! Надо было им припереться! Другого времени не нашли.
Толстая Элен, у которой опыта было побольше, отставила свой стакан:
— Не переживай, моя цыпочка. Не останутся же они здесь на ночь?
— Да, но они распугают клиентов.
— Во всяком случае, они не тебя ищут.
Какой-то мужчина в глубине зала положил свои карты на стол, извинился перед партнерами и подошел к молодому человеку, настолько красивому, что вряд ли он мог быть честным.
— Сколько у тебя с собой?
— Примерно граммов десять.
— Тогда не сиди здесь. Сматывай удочки.
— А куда мне, по-твоему, идти? Они оцепили весь квартал. Слышал, что девка сказала?
— Выбрось это, болван! Если они сцапают тебя, все в дерьме окажемся.
— Куда бросать-то?
— В сортир, тупица!
— А монеты?
— А тюряга? Мужчина подтолкнул молодого человека к дверям туалета и вернулся к бару. Он незаметно вытащил из кармана револьвер и отмычку.
— Припрячь это, Амедей,— сказал он.— Не хочу ее отдавать. Такие больше не делают. А пушка — это память.
Никто ничего не видел. Из музыкального автомата доносился голос Беко. Он пел с особенным волнением. У бара какой-то смущенный и явно женатый мужчина дрожа разыскивал по карманам свои документы.
Хозяин сунул переданные ему вещи под кассу. Потом пошел обслуживать клиентов с таким спокойствием, как будто ему доверили на храпение головку сыра. Пластинка заканчивалась, в окно было видно, как под дождем неслась группа девиц в тщетной надежде где-нибудь скрыться.
Мужчина, просивший спрятать отмычку и револьвер, держался в высшей степени непринужденно. Он пожал плечами:
— Не за ними охотятся. Ребята из полиции нравов такой тарарам не устраивают...
Он не успел договорить, как дверь раскрылась. Симони вошел первым. Позади виднелись его люди.
— Добрый вечер,— вежливо произнес он.— Полиция! Пусть каждый остается на месте. Приготовьте документы.
Он стоял у дверей, не вынимая рук из карманов плаща, пока его люди разговаривали с посетителями и обыскивали их. Мужчина, у которого была отмычка, улыбаясь, поднял руки, затем показал свое удостоверение личности. Симони нахмурился и подошел ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32