— Там идет вели-
кая битва. И чем сильнее будут наши удары, тем скорее кончится война. Свобода в наших руках!
Воины одобрительно загудели, размахивая оружием. Но вот на помост взошел высокий худой старик с редкой бородкой. Он поднял руку, призывая к молчанию:
— Я прожил тысячу лун. Зачем совать голову в пещеру тигра? Осторожному гибель не грозит. Вот вам мой совет: не хватай кобру за хвост, укусит.
Толпа заохала, застонала. Страсти бушевали не долго — вышел Семранг, новый староста Хванде.
— Люди сиеми!—сказал он твердо.— Вон сколько у нас воинов! Где они родились? В крысиной норе? Нет, они выросли в борьбе за свободу. Их будет еще больше, и тогда нам не страшен никакой враг. Мы вынуждены защищаться. Лучше умереть в честной борьбе, чем жить в позоре. После смерти тигра остается шкура, после смерти человека — слава. Не посрамим же нашей славы!
Наступило тяжелое молчание. И вдруг тишина взорвалась криками:
— Ты хорошо сказал, староста!
— Кадонги прав!
— Смерть дьяволам!
Совет старейшин вынес решение: продолжать войну. Нгамбе удалось прорваться к Алексу на исходе недели. Он пришел не один. За его спиной пряталась тоненькая девушка.
— Вот... Привел к тебе, старший брат. Моя жена... То есть,— он поперхнулся и замолчал, не зная куда девать свои большие руки.
Алекс улыбнулся.
— Поздравляю! От всей души поздравляю!— Он подошел к своему первому помощнику и крепко обнял его,— Да что ты такой невеселый? Галюша, принимай дорогих гостей! Проходите, проходите! Какой же ты молодец, Нгамба, что зашел. Ну, как там дела?
— Да все пока тихо. О джапах ничего не слышно. Дождь льет и льет. Люди сидят по домам, скучают.
— Присаживайтесь вот сюда. Давайте выпьем за здоровье молодых! Знаете, как у нас в России говорят в таких случаях: горько! Это значит, что молодые должцы поцеловаться, чтобы подсластить пиво и пищу. Ой горько, горько!
Девушка сидела очень прямо. В ушах у нее покачивались большие кристаллические серьги. Они были настолько тяжелыми, что поддерживались тесемками, завязанными через голову. Она взглянула на своего возлюбленного. Оба смущенно коснулись друг друга носами, потерлись ими и отвернулись, краснея. Нгамба схватил чашку с рисовым пивом и залпом осушил ее. Вытер губы рукой и впервые улыбнулся.
— Она, Сомра, значит, еще жена не моя, а другого...
— Как так жена другого?— удивился Алекс, переглядываясь с Гаудили.
И Нгамба рассказал свою романтическую историю. Он — бедный человек, и родители его бедны. Девушка, которую он полюбил,— из богатой семьи. Она тоже его полюбила и согласилась стать женой. Но когда Нгамба ушел в последний рейд, родители девушки выдали ее за богатого человека из другой деревни. Узнав обо всем, Нгамба похитил свою любимую. Обиженный муж с друзьями бросился в погоню за похитителями. Догнать их не сумели, но настояли на созыве суда племени. Суд только что состоялся и вынес решение: похититель в соответствии с принятыми ранее законами должен уплатить большой штраф за обиду, нанесенную мужу, и ущерб его хозяйству. Учитывая время войны и заслуги' похитителя, штраф уменьшили наполовину. Однако Нгамба за всю свою жизнь не владел никаким хозяйством. Вот и пришел за советом.
— И-да-а, тяжелый случай,— задумчиво сказал Алекс— Даже не подозревал, что здесь может произойти подобное.
— Это закон племени: постановление суда для всех одинаково — и для богатых и для бедных,— проговорила Гаудили.
— Ну раз так, то нужно как-то помочь нашему другу. Что же можно сделать для них, дорогая?— Алекс знал, что Гаудили хранила в заветном месте около сотни рупий, унаследованных от отца. Эти деньги она берегла, как зеницу ока,— они предназначались для поездки в Россию.
— А как же наши планы?—спросила в тревоге Гаудили, догадавшись, куда клонит Алекс.
— Как-нибудь обойдемся. Еще наживем.
Гаудили молча удалилась в дальний угол. Через минуту она вернулась с глиняным горшочком в руках. Ударила им о плоский камень, на котором готовили пищу. Послышался мелодичный звон, кучка золотых и серебряных монет засверкала в отблесках костра. Алекс отсчитал Нгамбе необходимую сумму. Гигант схватил его руку, прильнул лицом к теплой ладони. Сомра Опустилась на колени, пришлось поднимать ее. Счастливые влюбленные низко поклонились Гаудили, взялись за руки и
выбежали.Алекс положил руку на плечо жены.
— Что с тобой, Галюша?. Тебе жаль это золото? Но ведь оно принесет счастье нашим друзьям.
— Нет, дорогой,— ответила Гаудили сдавленным голосом. И вдруг кинулась ему на грудь, заливаясь слезами и крепко прижимаясь.— Никому я тебя не отдам, даже смерти! Когда я разбила горшочек с деньгами, мне почудилось, будто кто-то шепнул: «Это конец вашей мечте». У меня теперь такое чувство, что мы не поедем в твою Россию.
— Успокойся, родная! Все будет хорошо. Мы обязательно увидим Россию, увидим Ташкент. Я познакомлю тебя с моими родителями. Ты им понравишься. Ну, улыбнись, Галюша, любимая! Вот так.
Монсун задержал наступление японской армии. Все больше хлопот доставляли японцам партизаны Алекса. Они орлами взлетели на самый верх хребта Лета, откуда уже была видна многострадальная Индия в прозрачном сари из синеватой дымки. Партизаны создавали завалы на тропах, короткими налетами вносили панику в вереницы японских обозов, медленно ползущих к фронту, разрушали вражеские
склады.Объединившись с отрядами земи, подошедшими с юга, Алекс занял главную магистраль, по которой шло снабжение японских войск у Кохимы и Инфала. Боевые группы партизан проникали в занятые японцами пункты. Совершали нападения на склады, обозы, штабы, узлы связи, перерезали важные дороги, держались на них, пока не подходили крупные части врага и исчезали в джунглях, как призраки. Они появлялись то там, то здесь, ошеломляя
японцев.Японцы теперь за километры обходили районы, где подозревали засаду. Особенно боялись они засад с пунджис. Пунджис — это закаленные на горячем дыму бамбуковые колья в тридцать — пятьдесят сантиметров длины. Пунджис
ставились вдоль тропы и маскировались. При появлении врага открывался сплошной огонь. Японцы сбегали с тропы, ныряли в кусты и траву, падали на землю и напарывались на скрытые там пунджис. В одной из таких операций группа Нгамбы уничтожила около ста японцев, не потеряв ни одного
своего воина... В ночном бою Алекс был ранен в левую руку зажигательной пулей. Рана заживала медленно, тупо ныла. Но Алекс не мог усидеть дома. Подвязав раненую руку, он допоздна пропадал в морунгах среди воинов. Дела захлестнули и Гаудили. Нужно было устраивать прибывающих в Хванде беженцев, находить новые участки для огородов, разбирать распри между селениями, которые часто возникали из-за земли или взносов на содержание партизанского отряда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
кая битва. И чем сильнее будут наши удары, тем скорее кончится война. Свобода в наших руках!
Воины одобрительно загудели, размахивая оружием. Но вот на помост взошел высокий худой старик с редкой бородкой. Он поднял руку, призывая к молчанию:
— Я прожил тысячу лун. Зачем совать голову в пещеру тигра? Осторожному гибель не грозит. Вот вам мой совет: не хватай кобру за хвост, укусит.
Толпа заохала, застонала. Страсти бушевали не долго — вышел Семранг, новый староста Хванде.
— Люди сиеми!—сказал он твердо.— Вон сколько у нас воинов! Где они родились? В крысиной норе? Нет, они выросли в борьбе за свободу. Их будет еще больше, и тогда нам не страшен никакой враг. Мы вынуждены защищаться. Лучше умереть в честной борьбе, чем жить в позоре. После смерти тигра остается шкура, после смерти человека — слава. Не посрамим же нашей славы!
Наступило тяжелое молчание. И вдруг тишина взорвалась криками:
— Ты хорошо сказал, староста!
— Кадонги прав!
— Смерть дьяволам!
Совет старейшин вынес решение: продолжать войну. Нгамбе удалось прорваться к Алексу на исходе недели. Он пришел не один. За его спиной пряталась тоненькая девушка.
— Вот... Привел к тебе, старший брат. Моя жена... То есть,— он поперхнулся и замолчал, не зная куда девать свои большие руки.
Алекс улыбнулся.
— Поздравляю! От всей души поздравляю!— Он подошел к своему первому помощнику и крепко обнял его,— Да что ты такой невеселый? Галюша, принимай дорогих гостей! Проходите, проходите! Какой же ты молодец, Нгамба, что зашел. Ну, как там дела?
— Да все пока тихо. О джапах ничего не слышно. Дождь льет и льет. Люди сидят по домам, скучают.
— Присаживайтесь вот сюда. Давайте выпьем за здоровье молодых! Знаете, как у нас в России говорят в таких случаях: горько! Это значит, что молодые должцы поцеловаться, чтобы подсластить пиво и пищу. Ой горько, горько!
Девушка сидела очень прямо. В ушах у нее покачивались большие кристаллические серьги. Они были настолько тяжелыми, что поддерживались тесемками, завязанными через голову. Она взглянула на своего возлюбленного. Оба смущенно коснулись друг друга носами, потерлись ими и отвернулись, краснея. Нгамба схватил чашку с рисовым пивом и залпом осушил ее. Вытер губы рукой и впервые улыбнулся.
— Она, Сомра, значит, еще жена не моя, а другого...
— Как так жена другого?— удивился Алекс, переглядываясь с Гаудили.
И Нгамба рассказал свою романтическую историю. Он — бедный человек, и родители его бедны. Девушка, которую он полюбил,— из богатой семьи. Она тоже его полюбила и согласилась стать женой. Но когда Нгамба ушел в последний рейд, родители девушки выдали ее за богатого человека из другой деревни. Узнав обо всем, Нгамба похитил свою любимую. Обиженный муж с друзьями бросился в погоню за похитителями. Догнать их не сумели, но настояли на созыве суда племени. Суд только что состоялся и вынес решение: похититель в соответствии с принятыми ранее законами должен уплатить большой штраф за обиду, нанесенную мужу, и ущерб его хозяйству. Учитывая время войны и заслуги' похитителя, штраф уменьшили наполовину. Однако Нгамба за всю свою жизнь не владел никаким хозяйством. Вот и пришел за советом.
— И-да-а, тяжелый случай,— задумчиво сказал Алекс— Даже не подозревал, что здесь может произойти подобное.
— Это закон племени: постановление суда для всех одинаково — и для богатых и для бедных,— проговорила Гаудили.
— Ну раз так, то нужно как-то помочь нашему другу. Что же можно сделать для них, дорогая?— Алекс знал, что Гаудили хранила в заветном месте около сотни рупий, унаследованных от отца. Эти деньги она берегла, как зеницу ока,— они предназначались для поездки в Россию.
— А как же наши планы?—спросила в тревоге Гаудили, догадавшись, куда клонит Алекс.
— Как-нибудь обойдемся. Еще наживем.
Гаудили молча удалилась в дальний угол. Через минуту она вернулась с глиняным горшочком в руках. Ударила им о плоский камень, на котором готовили пищу. Послышался мелодичный звон, кучка золотых и серебряных монет засверкала в отблесках костра. Алекс отсчитал Нгамбе необходимую сумму. Гигант схватил его руку, прильнул лицом к теплой ладони. Сомра Опустилась на колени, пришлось поднимать ее. Счастливые влюбленные низко поклонились Гаудили, взялись за руки и
выбежали.Алекс положил руку на плечо жены.
— Что с тобой, Галюша?. Тебе жаль это золото? Но ведь оно принесет счастье нашим друзьям.
— Нет, дорогой,— ответила Гаудили сдавленным голосом. И вдруг кинулась ему на грудь, заливаясь слезами и крепко прижимаясь.— Никому я тебя не отдам, даже смерти! Когда я разбила горшочек с деньгами, мне почудилось, будто кто-то шепнул: «Это конец вашей мечте». У меня теперь такое чувство, что мы не поедем в твою Россию.
— Успокойся, родная! Все будет хорошо. Мы обязательно увидим Россию, увидим Ташкент. Я познакомлю тебя с моими родителями. Ты им понравишься. Ну, улыбнись, Галюша, любимая! Вот так.
Монсун задержал наступление японской армии. Все больше хлопот доставляли японцам партизаны Алекса. Они орлами взлетели на самый верх хребта Лета, откуда уже была видна многострадальная Индия в прозрачном сари из синеватой дымки. Партизаны создавали завалы на тропах, короткими налетами вносили панику в вереницы японских обозов, медленно ползущих к фронту, разрушали вражеские
склады.Объединившись с отрядами земи, подошедшими с юга, Алекс занял главную магистраль, по которой шло снабжение японских войск у Кохимы и Инфала. Боевые группы партизан проникали в занятые японцами пункты. Совершали нападения на склады, обозы, штабы, узлы связи, перерезали важные дороги, держались на них, пока не подходили крупные части врага и исчезали в джунглях, как призраки. Они появлялись то там, то здесь, ошеломляя
японцев.Японцы теперь за километры обходили районы, где подозревали засаду. Особенно боялись они засад с пунджис. Пунджис — это закаленные на горячем дыму бамбуковые колья в тридцать — пятьдесят сантиметров длины. Пунджис
ставились вдоль тропы и маскировались. При появлении врага открывался сплошной огонь. Японцы сбегали с тропы, ныряли в кусты и траву, падали на землю и напарывались на скрытые там пунджис. В одной из таких операций группа Нгамбы уничтожила около ста японцев, не потеряв ни одного
своего воина... В ночном бою Алекс был ранен в левую руку зажигательной пулей. Рана заживала медленно, тупо ныла. Но Алекс не мог усидеть дома. Подвязав раненую руку, он допоздна пропадал в морунгах среди воинов. Дела захлестнули и Гаудили. Нужно было устраивать прибывающих в Хванде беженцев, находить новые участки для огородов, разбирать распри между селениями, которые часто возникали из-за земли или взносов на содержание партизанского отряда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67