Хамба-лама и его ближайшее окружение почитали за честь попросить у него какого-нибудь совета или просто о чем-либо с ним побеседовать. Так в течение нескольких дней он перезнакомился почти со всеми тамошними ламами.
В один из вечеров Балдан незаметно вышел из своей пристройки, спустился с холма и направился от монастыря в ту сторону, где жили простые скотоводы. Тихонько прокравшись к
стоящей на отшибе маленькой черной юрте монастырского водовоза-бобыля Гомпила, Балдан потянул за кошму, служившую дверью, и вошел в юрту.
Гомпил сидел на тонком засаленном тюфяке возле железной печурки при тусклом мерцающем свете жирника и уплетал горячую, только что снятую с печки лапшу, с шумом втягивая ее в себя. При виде незнакомого человека, неожиданно появившегося в столь поздний час, Гомпил вздрогнул, расплескав лапшу, и с растерянным видом робко предложил гостю сесть возле печки. По обычаю монгольского гостеприимства Гомпил налил в пиалу чай с молоком и подал незнакомцу. Принимая пиалу с чаем обеими руками, как того требовали правила хорошего тона, Балдан сказал пароль. Гомпил, услышав долгожданные слова, облегченно вздохнул и с улыбкой проговорил отзыв.
— Ну, Гомпил, какие новости? Только коротко и быстро. Водовоз подсел поближе к Баидану и начал рассказывать:
— Признаться, не думал я так скоро с вами встретиться. Знаете, но всему видно, что здешние ламы затевают что-то недоброе. В последнее время ламские шишки, то бишь высшее духовенство, чуть ли не каждый вечер собираются где-нибудь в укромном месте, подальше от людских глаз и что-то обсуждают, о чем-то спорят, а днем как ни в чем не бывало, вид у них кроткий, как у смирной овечки. Но не только они. И среди местного населения участились всякие разговоры, порочащие политику народно-революционной власти, распространяются клеветнические слухи о Советской России. Вообще, худонские араты кем-то здб-рово запуганы. Станешь о чем-нибудь спрашивать — или молчат, или отнекиваются, говоря, что ничего не знают. Недавно, например, на собрании жителей окрестного бага председатель Сэд прямо с этого и начал свое выступление. Известное, мол, дело, не ветром надуло вредоносные слухи. Ясно, что скрывается за ними опасный враг нашей народной власти и что рано или поздно мы его уничтожим. Тут начался такой галдеж! К помосту подскочил богач Лувсан и его сиплый подпевала Доной и начали требовать у Сэда, чтобы он назвал вслух имя этого врага, если оно ему известно. В общем, люди реагировали очень бурно. В конце собрания Сэд обратился к аратам с призывом не вносить свои трудовые сбережения и имущество, нажитое трудом, на воздвижение субургана. Он объяснял им, что трудовые деньги идут в сундуки ламам, что ламы обманывают народ. Лувсан с Доноем с пеной у рта начали кричать, что, мол, пожертвования верующих — дело сугубо добровольное, никто, мол, никого не заставляет вносить свою лепту, да и государство разрешает исповедовать религию, и нечего поднимать этот вопрос. Но я уверяю вас,
что это был не простой спор людей, выражающих свои мысли, Это здорово пахнет преднамеренной защитой интересов ламства, к сожалению, пока еще многочисленного. У меня есть еще и другие ценные для нас наблюдения, но об этом мы поговорим после. А сейчас вот что. Здесь долгие годы околачивался один китаец, прибывший с Долнура. Работал плотником в монастыре, Имел большой хашан с деревянным домом, обширный земельный участок. И вдруг собрался уезжать. Ни в коем случае нельзя его упускать.
— Почему?
— Есть веские улики, доказывающие, что он японский шпион. Его нужно немедленно арестовать. Немедленно! Очень важная птица и хитер. Места эти изучил как свои пять пальцев.
— Арестовать-то — дело несложное. Но доказательства?
— Буду краток. У китайца — зовут его Буянт — есть оружие. Отличная военная подготовка. Попадает в цель, почти не целясь. Имеет подробные карты местности и всех объектов. Физически сильный. Очень осторожен. Что будем делать?
— Сделаем так: ты усилишь наблюдения за китайцем и в случае чего дашь знать. А я попытаюсь разузнать что-нибудь у хамба-ламы об этом человеке. Почему же хамба, назвав мне уже. ряд имен, не упомянул о китайце? Трудно объяснить это простой забывчивостью. Что-то здесь не так. Ну, ладно, Смотри не упусти китайца. До встречи.
Благодаря темной летней ночи Балдан так же благополучно возвратился в свою пристройку, разделся и нырнул под одеяло. «Молодец Гомпил. Хорошо несет службу. Но в самом деле, почему хамба ни разу не упомянул мне имени Буянта? Подоягдатъ, пока сам заговорит об этом? Или попытаться самому навести разговор на китайца? Ладно, поживем — увидим, а вот с председателем бага товарищем Сэдом надо побеседовать непременно»,— думал Балдан, засыпая.
Рано поутру Балдан отправился к настоятелю. Несмотря на ранний час, хамба давно встал и совершал утренний обряд богослужения. Он привык ложиться с вечерней зарей и вставать с первыми петухами. После обмена приветствиями настоятель радушно предложил Балдану разделить с ним утреннюю трапезу.
— Очень рад, что вы пожаловали как раз к чаю. Это хорошая примета. Довольны ли вы жильем? Хорошо ли вас кормят? Если вам чего-нибудь не хватает, прошу говорить откровенно. Маш долг — обеспечить вас всем необходимым.
— Дражайший и высокочтимый хамба-лама, благодаря вашим неустанным заботам я ни в чем не нуждаюсь. Ваше приглашение позавтракать с вами я расцениваю как благословение бурхана. Но я пришел к вам не за этим. Меня очень тревожит один вопрос. Он не дает мне покоя даже ночью.
— Что же это за вопрос такой? Кто, как не вы, творящий на земле благо ради грешной толпы, должен почивать спокойным крепким сном? Слушаю вас, дорогой Балдан! Я готов помочь вам, если потребуется моя помощь.
—Наставник! Я высоко ценю вашу мудрость. Но как я могу спокойно снать, когда наше дело движется медленнее, чем плот по течению реки. Что же, мы так и будем сидеть у моря, ожидая погоды?
— Ваше нетерпение похвально. Но великие дела быстро не вершатся. Вы же знаете, что мы не сидим без дела, мы действуем. Между прочим, сегодня вечером ко мне пожалует на ужин один очень интересный человек. Вас я тоже приглашаю. Надеюсь, у вас появится новое представление о нашей работе.
Вечером Балдан пришел к настоятелю чуть раньше назначенного времени. Незнакомого гостя еще не было. Юрта хамбы была убрана, как обычно, и ничто не говорило о том, что он ждал гостей, если не считать со вкусом накрытого стола, хорошего вина на нем. Широким жестом руки настоятель пригласил Балдана на левую, почетную половину юрты.
— Человек, которого я жду, провел в наших краях несколько лет. Он знает здесь каждую песчинку и каждого человека в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
В один из вечеров Балдан незаметно вышел из своей пристройки, спустился с холма и направился от монастыря в ту сторону, где жили простые скотоводы. Тихонько прокравшись к
стоящей на отшибе маленькой черной юрте монастырского водовоза-бобыля Гомпила, Балдан потянул за кошму, служившую дверью, и вошел в юрту.
Гомпил сидел на тонком засаленном тюфяке возле железной печурки при тусклом мерцающем свете жирника и уплетал горячую, только что снятую с печки лапшу, с шумом втягивая ее в себя. При виде незнакомого человека, неожиданно появившегося в столь поздний час, Гомпил вздрогнул, расплескав лапшу, и с растерянным видом робко предложил гостю сесть возле печки. По обычаю монгольского гостеприимства Гомпил налил в пиалу чай с молоком и подал незнакомцу. Принимая пиалу с чаем обеими руками, как того требовали правила хорошего тона, Балдан сказал пароль. Гомпил, услышав долгожданные слова, облегченно вздохнул и с улыбкой проговорил отзыв.
— Ну, Гомпил, какие новости? Только коротко и быстро. Водовоз подсел поближе к Баидану и начал рассказывать:
— Признаться, не думал я так скоро с вами встретиться. Знаете, но всему видно, что здешние ламы затевают что-то недоброе. В последнее время ламские шишки, то бишь высшее духовенство, чуть ли не каждый вечер собираются где-нибудь в укромном месте, подальше от людских глаз и что-то обсуждают, о чем-то спорят, а днем как ни в чем не бывало, вид у них кроткий, как у смирной овечки. Но не только они. И среди местного населения участились всякие разговоры, порочащие политику народно-революционной власти, распространяются клеветнические слухи о Советской России. Вообще, худонские араты кем-то здб-рово запуганы. Станешь о чем-нибудь спрашивать — или молчат, или отнекиваются, говоря, что ничего не знают. Недавно, например, на собрании жителей окрестного бага председатель Сэд прямо с этого и начал свое выступление. Известное, мол, дело, не ветром надуло вредоносные слухи. Ясно, что скрывается за ними опасный враг нашей народной власти и что рано или поздно мы его уничтожим. Тут начался такой галдеж! К помосту подскочил богач Лувсан и его сиплый подпевала Доной и начали требовать у Сэда, чтобы он назвал вслух имя этого врага, если оно ему известно. В общем, люди реагировали очень бурно. В конце собрания Сэд обратился к аратам с призывом не вносить свои трудовые сбережения и имущество, нажитое трудом, на воздвижение субургана. Он объяснял им, что трудовые деньги идут в сундуки ламам, что ламы обманывают народ. Лувсан с Доноем с пеной у рта начали кричать, что, мол, пожертвования верующих — дело сугубо добровольное, никто, мол, никого не заставляет вносить свою лепту, да и государство разрешает исповедовать религию, и нечего поднимать этот вопрос. Но я уверяю вас,
что это был не простой спор людей, выражающих свои мысли, Это здорово пахнет преднамеренной защитой интересов ламства, к сожалению, пока еще многочисленного. У меня есть еще и другие ценные для нас наблюдения, но об этом мы поговорим после. А сейчас вот что. Здесь долгие годы околачивался один китаец, прибывший с Долнура. Работал плотником в монастыре, Имел большой хашан с деревянным домом, обширный земельный участок. И вдруг собрался уезжать. Ни в коем случае нельзя его упускать.
— Почему?
— Есть веские улики, доказывающие, что он японский шпион. Его нужно немедленно арестовать. Немедленно! Очень важная птица и хитер. Места эти изучил как свои пять пальцев.
— Арестовать-то — дело несложное. Но доказательства?
— Буду краток. У китайца — зовут его Буянт — есть оружие. Отличная военная подготовка. Попадает в цель, почти не целясь. Имеет подробные карты местности и всех объектов. Физически сильный. Очень осторожен. Что будем делать?
— Сделаем так: ты усилишь наблюдения за китайцем и в случае чего дашь знать. А я попытаюсь разузнать что-нибудь у хамба-ламы об этом человеке. Почему же хамба, назвав мне уже. ряд имен, не упомянул о китайце? Трудно объяснить это простой забывчивостью. Что-то здесь не так. Ну, ладно, Смотри не упусти китайца. До встречи.
Благодаря темной летней ночи Балдан так же благополучно возвратился в свою пристройку, разделся и нырнул под одеяло. «Молодец Гомпил. Хорошо несет службу. Но в самом деле, почему хамба ни разу не упомянул мне имени Буянта? Подоягдатъ, пока сам заговорит об этом? Или попытаться самому навести разговор на китайца? Ладно, поживем — увидим, а вот с председателем бага товарищем Сэдом надо побеседовать непременно»,— думал Балдан, засыпая.
Рано поутру Балдан отправился к настоятелю. Несмотря на ранний час, хамба давно встал и совершал утренний обряд богослужения. Он привык ложиться с вечерней зарей и вставать с первыми петухами. После обмена приветствиями настоятель радушно предложил Балдану разделить с ним утреннюю трапезу.
— Очень рад, что вы пожаловали как раз к чаю. Это хорошая примета. Довольны ли вы жильем? Хорошо ли вас кормят? Если вам чего-нибудь не хватает, прошу говорить откровенно. Маш долг — обеспечить вас всем необходимым.
— Дражайший и высокочтимый хамба-лама, благодаря вашим неустанным заботам я ни в чем не нуждаюсь. Ваше приглашение позавтракать с вами я расцениваю как благословение бурхана. Но я пришел к вам не за этим. Меня очень тревожит один вопрос. Он не дает мне покоя даже ночью.
— Что же это за вопрос такой? Кто, как не вы, творящий на земле благо ради грешной толпы, должен почивать спокойным крепким сном? Слушаю вас, дорогой Балдан! Я готов помочь вам, если потребуется моя помощь.
—Наставник! Я высоко ценю вашу мудрость. Но как я могу спокойно снать, когда наше дело движется медленнее, чем плот по течению реки. Что же, мы так и будем сидеть у моря, ожидая погоды?
— Ваше нетерпение похвально. Но великие дела быстро не вершатся. Вы же знаете, что мы не сидим без дела, мы действуем. Между прочим, сегодня вечером ко мне пожалует на ужин один очень интересный человек. Вас я тоже приглашаю. Надеюсь, у вас появится новое представление о нашей работе.
Вечером Балдан пришел к настоятелю чуть раньше назначенного времени. Незнакомого гостя еще не было. Юрта хамбы была убрана, как обычно, и ничто не говорило о том, что он ждал гостей, если не считать со вкусом накрытого стола, хорошего вина на нем. Широким жестом руки настоятель пригласил Балдана на левую, почетную половину юрты.
— Человек, которого я жду, провел в наших краях несколько лет. Он знает здесь каждую песчинку и каждого человека в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39