У тебя что, улики против него есть?
— Нет. Но он всегда ненавидел бедняков и был бы очень рад, если бы вернулись старые порядки.
— Правильно рассуждаешь, братец, только не горячись. Иначе можно дров наломать., Они пожали друг другу руки, Сэд вскочил в седло и быстро скрылся за поворотом.
Сообщение, полученное из Центра, Балдана очень обрадовало. Во-нервых, ему была объявлена благодарность за действия, связанные с поимкой опасного врага народной Монголии, ставленника японской разведки Буянта, во-вторых, ему сообщили, что жена и дети, оставшиеся в Улан-Баторе, здоровы и с нетерпением ждут его возвращения из командировки. Ему и самому страшно хотелось хоть на часок очутиться в столице и хоть одним глазком взглянуть на своих близких. Но его профессия — защищать родину, а впереди- была напряженная работа.
Через доень Балдан получил еще одно сообщение из Центра: при попытке поджечь склад с оружием арестованы Пунцаг, с ним два монгола и три китайца; их взяли с поличным. Арестован Шушма. Взят на месте преступления при поджоге хранилища с продукцией дамской артели. «Отлично. Теперь перерожденец без Шушмы все равно, что без правой руки. Сейчас мне надобно встретиться с ха'мба-ламой и упрочить его доверие ко мне. Сде-лаем завтра утром третий ход конем».
Он принял решение и с сознанием исполненного долга погрузился в сон.
Рано поутру Балдан со свирепым видом и проклятиями ворвался без стука и доклада в юрту настоятеля, громко хлопнув дверью. Хамба, видимо, провел ночь без сна. Глаза его покраснели, веки припухли, весь вид его говорил о смятении. Таким хамбу Валдай еще не видел. Но настоятель как ни в чем не бывало по обычаю приветствовал гостя, спросил о новостях. Не отвечая на приветствия хамбы, что считалось неслыханным святотатством, Балдан без приглашения прошел в красный угол, бесцеремонно уселся на подушки самого настоятеля и высокомерным тоном потребовал у негр объяснений:
— Не соизволите ли дать объяснения, высокочтимый отец, почему наши люди, едва оторвав жирные зады от тюфяков и подушек, просиженных до дыр, проваливаются один за другим на нервом же деле? Некоторые уже коротают свои дни за железной
решеткой в Улан-Баторе. Мы упускаем драгоценное время, мы не выполняем возложенных на нас обязательств, наконец, мы не оправдываем доверия японских господ. — Балдан сорвался на крик. — Я требую ответа, настоятель!
Хамба-лама, сохраняя внешнее спокойствие и достоинство, сделал, однако, крайне удивленный вид, услышав из уст Балдана подобные упреки, и попросил его рассказать подробнее о событиях в Улан-Баторе.
«Ох и хитрый пес! Прикидывается! А сам все знает», — раскусил его Балдан.
— Я и сам удивлен, почему наши люди сразу же попали в руки красным. Это ведь наиболее преданные нам единомышленники, присягавшие на жертвеннике, как вы думаете? — настоятель исподлобья уставился на Балдана. Выдержав взгляд хамбы, Балдан, нарочно растягивая слова и делая ударение на каждом слове, твердо произнес:
—Хватит валять дурака и успокаивать меня ничего не значащими фразами! Немедленно свяжитесь с хубилганом и наладьте работу. Через неделю буду докладывать господину Инокузи лично!
Взгляд настоятеля потеплел.
— Милостью бурхана почитаемый всеми нами хубилган остался цел и невредим. Не извольте гневаться, дорогой Балдан. Все это прискорбно, но ведь мы почти не имеем опыта подпольной работы. Перерожденец обязательно что-нибудь сделает, чтобы загладить наши упущения и возвысить нас в глазах японцев.
— Это все лишь слова. А действия? Где действия? — заорал Балдан и стукнул кулаком по голенищу сапога.
«Злость его бушует огнем. Несомненно, это свой человек. Ишь как его взбесили провалы в Улан-Баторе!»
— Богатый Лувсан, Дамиран-тайджи и Лодон направили все силы на вовлечение широких аратских масс в дело возведения субургана. Если они сумеют осуществить задуманное, половина успеха нашего дела будет обеспечена.
— Но в Харбине от меня требуют отчета в конкретных действиях, понимаете? Господин Инокузи и благословенный недав-но святым Банчин-богдом на ханский престол халхасский хан и каноник Дамдин-Очир повелевают обратить внимание на состояние восточной границы.
— С этим делом у нас как раз все в порядке. Можете сообщить в Харбин, что мы знаем расположение пограничных застав, численность пограничных войск, их вооруженность, командиров частей. Подлинники материалов у Буянта, а копии — у Дамйра-на-тайджи. Дамиран-гуай сам со дня на день должен пожаловать к нам, и вы сможете с ним побеседовать.
— Хорошо, отец, — примирительно ответил Балдан. — Сейчас нам необходимо как можно скорее встретиться с хубилганом
для координации действий. Нужно ехать в Улан-Батор. Кто поедет: я или вы?
- Согласен с вами. С хубилганом встретиться нужно. Я, пожалуй, поеду сам. Вы не возражаете, дорогой Балдан? — хитро прищурил глаза перерожденец.
— Ничуть, высокородный хамба-лама. Но мне искренне будет жаль вас, если вам в вашем, возрасте придется двое суток трястись в седле. Может, вам лучше остаться здесь и заняться Сэдом и Цултэмом согласно задуманному?
— Ну хорошо, я займусь ими. Это наши ярые враги, и этих черных грешников мы отправим к праотцам. Между прочим, есть и благотворитель, который лишит их возраста.
От этих спокойных слов хамбы, будто речь идет вовсе не об убийстве людей, а о каком-то весьма заурядном деле, у Балдана все внутри похолодело. Он с трудом сдержался, чтобы не схватить его за горло.
— Кто же этот добродетельный человек, в руки которого вы вложили судьбу двух грешников? Вы уверены, что этот благотворитель оправдает ваше святое доверие?
— Уверен, уверен. В выборе я не ошибся, — ответил настоятель, но, видимо, из осторожности имени не назвал.
В дверь постучали. Хамба с Балданом замолчали и разом обернулись к двери. Вошел Дамиран-тайджи, низко склонился в подобострастном поклоне перед хамба-ламой, потом поздоровался с Балданом. По монгольскому обычаю, прежде чем задавать какие-либо вопросы или говорить о деле, настоятель предложил тайджи пиалу горячего чая с молоком, а когда тот осушил ее, спросил:
— Как поживаешь, тайджи? Я вижу, ты привез новости. Так выкладывай их поскорее!
Дамиран в нерешительности уставился на хамбу маленькими колючими глазками, как бы спрашивая, говорить или нет.
— Говори, не бойся. Посторонних здесь нет. Балдан — свой человек.
Еще несколько дней назад хитрый настоятель велел Дамирану не очень-то доверять Балдалу и хорошенько к нему присматриваться» «Чем потерять дорогую вещь и рвать на себе волосы, лучше совсем никогда не иметь этой вещи», — поучал он Дамира-на — свою правую руку.
— Председатель Сэд упал с лошади, нога его застряла в стремени, конь сгоряча далеко протащил его, и Сэд погиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Нет. Но он всегда ненавидел бедняков и был бы очень рад, если бы вернулись старые порядки.
— Правильно рассуждаешь, братец, только не горячись. Иначе можно дров наломать., Они пожали друг другу руки, Сэд вскочил в седло и быстро скрылся за поворотом.
Сообщение, полученное из Центра, Балдана очень обрадовало. Во-нервых, ему была объявлена благодарность за действия, связанные с поимкой опасного врага народной Монголии, ставленника японской разведки Буянта, во-вторых, ему сообщили, что жена и дети, оставшиеся в Улан-Баторе, здоровы и с нетерпением ждут его возвращения из командировки. Ему и самому страшно хотелось хоть на часок очутиться в столице и хоть одним глазком взглянуть на своих близких. Но его профессия — защищать родину, а впереди- была напряженная работа.
Через доень Балдан получил еще одно сообщение из Центра: при попытке поджечь склад с оружием арестованы Пунцаг, с ним два монгола и три китайца; их взяли с поличным. Арестован Шушма. Взят на месте преступления при поджоге хранилища с продукцией дамской артели. «Отлично. Теперь перерожденец без Шушмы все равно, что без правой руки. Сейчас мне надобно встретиться с ха'мба-ламой и упрочить его доверие ко мне. Сде-лаем завтра утром третий ход конем».
Он принял решение и с сознанием исполненного долга погрузился в сон.
Рано поутру Балдан со свирепым видом и проклятиями ворвался без стука и доклада в юрту настоятеля, громко хлопнув дверью. Хамба, видимо, провел ночь без сна. Глаза его покраснели, веки припухли, весь вид его говорил о смятении. Таким хамбу Валдай еще не видел. Но настоятель как ни в чем не бывало по обычаю приветствовал гостя, спросил о новостях. Не отвечая на приветствия хамбы, что считалось неслыханным святотатством, Балдан без приглашения прошел в красный угол, бесцеремонно уселся на подушки самого настоятеля и высокомерным тоном потребовал у негр объяснений:
— Не соизволите ли дать объяснения, высокочтимый отец, почему наши люди, едва оторвав жирные зады от тюфяков и подушек, просиженных до дыр, проваливаются один за другим на нервом же деле? Некоторые уже коротают свои дни за железной
решеткой в Улан-Баторе. Мы упускаем драгоценное время, мы не выполняем возложенных на нас обязательств, наконец, мы не оправдываем доверия японских господ. — Балдан сорвался на крик. — Я требую ответа, настоятель!
Хамба-лама, сохраняя внешнее спокойствие и достоинство, сделал, однако, крайне удивленный вид, услышав из уст Балдана подобные упреки, и попросил его рассказать подробнее о событиях в Улан-Баторе.
«Ох и хитрый пес! Прикидывается! А сам все знает», — раскусил его Балдан.
— Я и сам удивлен, почему наши люди сразу же попали в руки красным. Это ведь наиболее преданные нам единомышленники, присягавшие на жертвеннике, как вы думаете? — настоятель исподлобья уставился на Балдана. Выдержав взгляд хамбы, Балдан, нарочно растягивая слова и делая ударение на каждом слове, твердо произнес:
—Хватит валять дурака и успокаивать меня ничего не значащими фразами! Немедленно свяжитесь с хубилганом и наладьте работу. Через неделю буду докладывать господину Инокузи лично!
Взгляд настоятеля потеплел.
— Милостью бурхана почитаемый всеми нами хубилган остался цел и невредим. Не извольте гневаться, дорогой Балдан. Все это прискорбно, но ведь мы почти не имеем опыта подпольной работы. Перерожденец обязательно что-нибудь сделает, чтобы загладить наши упущения и возвысить нас в глазах японцев.
— Это все лишь слова. А действия? Где действия? — заорал Балдан и стукнул кулаком по голенищу сапога.
«Злость его бушует огнем. Несомненно, это свой человек. Ишь как его взбесили провалы в Улан-Баторе!»
— Богатый Лувсан, Дамиран-тайджи и Лодон направили все силы на вовлечение широких аратских масс в дело возведения субургана. Если они сумеют осуществить задуманное, половина успеха нашего дела будет обеспечена.
— Но в Харбине от меня требуют отчета в конкретных действиях, понимаете? Господин Инокузи и благословенный недав-но святым Банчин-богдом на ханский престол халхасский хан и каноник Дамдин-Очир повелевают обратить внимание на состояние восточной границы.
— С этим делом у нас как раз все в порядке. Можете сообщить в Харбин, что мы знаем расположение пограничных застав, численность пограничных войск, их вооруженность, командиров частей. Подлинники материалов у Буянта, а копии — у Дамйра-на-тайджи. Дамиран-гуай сам со дня на день должен пожаловать к нам, и вы сможете с ним побеседовать.
— Хорошо, отец, — примирительно ответил Балдан. — Сейчас нам необходимо как можно скорее встретиться с хубилганом
для координации действий. Нужно ехать в Улан-Батор. Кто поедет: я или вы?
- Согласен с вами. С хубилганом встретиться нужно. Я, пожалуй, поеду сам. Вы не возражаете, дорогой Балдан? — хитро прищурил глаза перерожденец.
— Ничуть, высокородный хамба-лама. Но мне искренне будет жаль вас, если вам в вашем, возрасте придется двое суток трястись в седле. Может, вам лучше остаться здесь и заняться Сэдом и Цултэмом согласно задуманному?
— Ну хорошо, я займусь ими. Это наши ярые враги, и этих черных грешников мы отправим к праотцам. Между прочим, есть и благотворитель, который лишит их возраста.
От этих спокойных слов хамбы, будто речь идет вовсе не об убийстве людей, а о каком-то весьма заурядном деле, у Балдана все внутри похолодело. Он с трудом сдержался, чтобы не схватить его за горло.
— Кто же этот добродетельный человек, в руки которого вы вложили судьбу двух грешников? Вы уверены, что этот благотворитель оправдает ваше святое доверие?
— Уверен, уверен. В выборе я не ошибся, — ответил настоятель, но, видимо, из осторожности имени не назвал.
В дверь постучали. Хамба с Балданом замолчали и разом обернулись к двери. Вошел Дамиран-тайджи, низко склонился в подобострастном поклоне перед хамба-ламой, потом поздоровался с Балданом. По монгольскому обычаю, прежде чем задавать какие-либо вопросы или говорить о деле, настоятель предложил тайджи пиалу горячего чая с молоком, а когда тот осушил ее, спросил:
— Как поживаешь, тайджи? Я вижу, ты привез новости. Так выкладывай их поскорее!
Дамиран в нерешительности уставился на хамбу маленькими колючими глазками, как бы спрашивая, говорить или нет.
— Говори, не бойся. Посторонних здесь нет. Балдан — свой человек.
Еще несколько дней назад хитрый настоятель велел Дамирану не очень-то доверять Балдалу и хорошенько к нему присматриваться» «Чем потерять дорогую вещь и рвать на себе волосы, лучше совсем никогда не иметь этой вещи», — поучал он Дамира-на — свою правую руку.
— Председатель Сэд упал с лошади, нога его застряла в стремени, конь сгоряча далеко протащил его, и Сэд погиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39