Жандармы вскинули карабины.
— Приготовиться! — скомандовал унтер-офицер. Щелкнули затворы. Жандармы стали медленно
приближаться к сторожке, словно шли в наступление на неприятеля.
— Эй, Хусейн! — крикнул унтер. Ни звука в ответ.
— Выходи! — заорал он еще громче.
Опять никакого ответа.
— Мы же знаем, ты там. Не вздумай сопротивляться!
В домике не было заметно никакого движения. Жандармы сделали еще несколько шагов.
— Выходи, Хусейн,— сказал унтер уже мягче.— Все равно от нас не уйдешь.
Дверь открылась. Жандармы тотчас взяли ее на прицел. Вышел Хусейн. За ним показалась девушка. Увидев, что они безоружны, унтер-офицер смело направился к ним. Защелкнул наручники на запястьях Хусейна, скомандовал:
— Шагай вперед!
От мягкости в голосе не осталось и следа.
— Ну, с этим покончено,— обернулся он к старосте.— Теперь очередь за Хасаном.
— Хайда! — удивленно мотнул головой староста.— А этот-то при чем?
— А ты что думал! — Унтер-офицер многозначительно покачал головой.— Ведь это он их сюда спрятал!
Староста только прошептал бессильно:
— Не гневи аллаха.
— Хасан ни в чем не виноват,— встрепенулся Хусейн.— Девушку я похитил.
Унтер тряхнул его за шиворот.
— Это уж не тебе судить —виноват, не виноват. А коли ты такой умный, так незачем было похищать несовершеннолетнюю.
— Но ведь они по доброму согласию...— робко вмешался староста.
— Завидев жандармов, Хасан застыл на месте. В его голове завертелся вихрь мыслей.
«Кто донес?» — назойливо стучало в мозгу. Ответ был один: Мастан. Кроме него, никто не мог. Разве можно доверять змее?
Он сам протянул руки унтеру. Тот связал их веревкой. Собрались крестьяне. Сердер Осман, Рыжий Осман, Мустафа, Омер, Мелик, Салтык, Гюдюк, Эдел-ло — все были здесь.
Сердер Осман не переставал возмущаться:
— Ни за что ни про что, вай, вай! Позор, неслыханный позор!
Унтер-офицер гордо огляделся по сторонам, словно удачливый полководец в старинном романе.
— Трогаемся! — скомандовал он своей «армии».— Вперед!
Вскоре жандармы и арестованные скрылись из виду.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Эфенди, эфенди, Шакир-эфенди! Ложные показания ты дал, эфенди...
(Из народной песни)
юрьма в касабе помещается неподалеку от городской управы. Унылое здание из бетона вытянулось посреди широкого двора, огороженного проволокой. К чинаре, стоящей у ворот, прибита дощечка с надписью: «Отсиди срок — выходи за порог». Под чинарой обычно собираются и ждут посетители.
В приемный день тюрьма бывает и оживленная и печальная. Те, кого навещают, сначала набрасываются с расспросами на пришедших. Потом сами начинают изливать им всю горечь своего одиночества, тоски и безнадежности. Те, к кому никто не приходит, смотрят на счастливчиков и вздыхают.
Хасан и Хусейн сидели друг против друга и сосредоточенно курили, ни на кого не глядя, изредка перебрасываясь короткими замечаниями. Они плохо слышали друг друга — над двором стоял плотный гул голосов.
— Подвел я тебя,— в который раз повторял Хусейн.— Мне ты помог, а сам в беде очутился.
— Э, брось,— отвечал Хасан,— что было, то было. Лучше думать о будущем.
На середину двора вышел надзиратель, поискал кого-то взглядом: видно, пришел новый посетитель, Некоторые из арестантов замолчали — может быть. к ним... Остальные галдели по-прежнему.
— Гюрро Огуз! — выкрикнул надзиратель. Молодой курд, которого переслали недавно из диярбакырской тюрьмы, растерянно поднялся, прошептал:
— Хюде разы бике!
— Ишь, глаза-то засияли,— улыбнулся Хасан.
— Хюде разы бике,— повторял курд на ходу. Хасан занялся подсчетами. Оказалось, он сидит уже целую неделю. И конца этому сидению не видать. Он ждал, что его со дня на день вызовут к судье и все выяснится. Но начальники, видно, и в ус не дуют. А у него урожай пропадет. Матери разве управиться в поле? Погниет хлеб на корню...
«Рыжий Осман, Сердер Осман, Салтык уберут. Товарищи ведь...» — утешал он себя. Друзья не допустят, чтобы его труды пропали даром. Но душу щемило. Как-то там мать? Одна совсем. Сюда ей не добраться. Она и до соседки-то дойти не может.
— Эй,— тронул его за рукав Хусейн,— тебя зовут! Хасан вздрогнул.
— Зачем?
— Откуда я знаю. Наверно, пришли к тебе.
«Кто бы это мог быть? — размышлял Хасан, шагая по двору.— Разве что Рыжий Осман? Вряд ли...» Хусейн глядел ему вслед.
— И нас когда-нибудь навестят,— вздохнул он. Хасан подошел к надзирателю.
— Вы меня звали?
— Ты Хасан? — спросил тот хмуро.— Тебя девушка ждет в кабинете начальника тюрьмы. Ступай.
Хасан смешался.
«Разыгрывают!..— Он с досадой сплюнул.— Какая еще там девушка будет меня искать?»
Надзиратель поддал носком бабуша какую-то железку.
— Хасан Сезгин?
— Ну!
— Из Кайрана?
— Оттуда. («Разыгрывают!»)
— Ну и иди! Чего расшумелся?
Хасан все еще не верил. Девушка? В Келькеркее у него есть двоюродная сестра. Но она и знать не знает о случившемся.
Поднялись по лестнице. Надзиратель велел Хасану обождать, постучал в дверь и закрыл ее за собой. Ха-сан остался один. Никого вокруг не было. Вот сейчас повернуться да и прочь отсюда. Голова бритая, верно. Но ведь новобранцам тоже головы бреют. Только куда ему идти, если не в Караахметли? А оттуда сюда же и приволокут. Тогда уж никто не поверит, что он сидит безвинно.
Дверь открылась, вышел надзиратель.
— Иди. Тебя ждут.
Хасан оторопел: в комнате сидела Алие.
— Это вы?..
Девушка поднялась ему навстречу.
— Нельзя ли нам наедине поговорить? — обратилась она к начальнику.
Тот с недовольной миной кивнул в знак согласия и вышел.
— Я пришла...— начала Алие.— Это все мой отец подстроил... Я пришла, чтобы хоть немножко загладить его вину.
— Он, я это знаю...— пробормотал Хасан.— Что поделаешь, раз уж так получилось...
— И подумать только, мой отец!..— опустила голову девушка.
— Что поделаешь,— повторил Хасан.— Видно, мне так на роду написано.
— Никто не знает, что я пришла сюда. Дочка начальника тюрьмы — моя подружка.
— Я никому не скажу.
— Если отец узнает...— Она запнулась.— Хотите что-нибудь передать со мной?
— Спасибо. Как там моя мать?
— Хорошо. Только плачет все. Конечно, это для нее удар. Я зайду к ней...
— Передайте ей привет.—Он задумался.—Нет, лучше вам туда не ходить. Начнутся сплетни.
Разговор никак не клеился. Алие молча смотрела на Хасана. Наконец он поднялся.
— Вам, наверно, некогда...
— Да нет, время есть.
— Может, этот кабинет нужен начальству... Девушке тоже пришлось встать.
— Вы не тревожьтесь. Вас скоро выпустят.
— Спасибо,— сказал Хасан направляясь к двери. На пороге уже ждал надзиратель. Спустившись по
лестнице, они вышли во двор, где еще гуляли заключенные.
— Кто приходил? — спросил Хусейн, сидевший на прежнем месте все в той же позе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Приготовиться! — скомандовал унтер-офицер. Щелкнули затворы. Жандармы стали медленно
приближаться к сторожке, словно шли в наступление на неприятеля.
— Эй, Хусейн! — крикнул унтер. Ни звука в ответ.
— Выходи! — заорал он еще громче.
Опять никакого ответа.
— Мы же знаем, ты там. Не вздумай сопротивляться!
В домике не было заметно никакого движения. Жандармы сделали еще несколько шагов.
— Выходи, Хусейн,— сказал унтер уже мягче.— Все равно от нас не уйдешь.
Дверь открылась. Жандармы тотчас взяли ее на прицел. Вышел Хусейн. За ним показалась девушка. Увидев, что они безоружны, унтер-офицер смело направился к ним. Защелкнул наручники на запястьях Хусейна, скомандовал:
— Шагай вперед!
От мягкости в голосе не осталось и следа.
— Ну, с этим покончено,— обернулся он к старосте.— Теперь очередь за Хасаном.
— Хайда! — удивленно мотнул головой староста.— А этот-то при чем?
— А ты что думал! — Унтер-офицер многозначительно покачал головой.— Ведь это он их сюда спрятал!
Староста только прошептал бессильно:
— Не гневи аллаха.
— Хасан ни в чем не виноват,— встрепенулся Хусейн.— Девушку я похитил.
Унтер тряхнул его за шиворот.
— Это уж не тебе судить —виноват, не виноват. А коли ты такой умный, так незачем было похищать несовершеннолетнюю.
— Но ведь они по доброму согласию...— робко вмешался староста.
— Завидев жандармов, Хасан застыл на месте. В его голове завертелся вихрь мыслей.
«Кто донес?» — назойливо стучало в мозгу. Ответ был один: Мастан. Кроме него, никто не мог. Разве можно доверять змее?
Он сам протянул руки унтеру. Тот связал их веревкой. Собрались крестьяне. Сердер Осман, Рыжий Осман, Мустафа, Омер, Мелик, Салтык, Гюдюк, Эдел-ло — все были здесь.
Сердер Осман не переставал возмущаться:
— Ни за что ни про что, вай, вай! Позор, неслыханный позор!
Унтер-офицер гордо огляделся по сторонам, словно удачливый полководец в старинном романе.
— Трогаемся! — скомандовал он своей «армии».— Вперед!
Вскоре жандармы и арестованные скрылись из виду.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Эфенди, эфенди, Шакир-эфенди! Ложные показания ты дал, эфенди...
(Из народной песни)
юрьма в касабе помещается неподалеку от городской управы. Унылое здание из бетона вытянулось посреди широкого двора, огороженного проволокой. К чинаре, стоящей у ворот, прибита дощечка с надписью: «Отсиди срок — выходи за порог». Под чинарой обычно собираются и ждут посетители.
В приемный день тюрьма бывает и оживленная и печальная. Те, кого навещают, сначала набрасываются с расспросами на пришедших. Потом сами начинают изливать им всю горечь своего одиночества, тоски и безнадежности. Те, к кому никто не приходит, смотрят на счастливчиков и вздыхают.
Хасан и Хусейн сидели друг против друга и сосредоточенно курили, ни на кого не глядя, изредка перебрасываясь короткими замечаниями. Они плохо слышали друг друга — над двором стоял плотный гул голосов.
— Подвел я тебя,— в который раз повторял Хусейн.— Мне ты помог, а сам в беде очутился.
— Э, брось,— отвечал Хасан,— что было, то было. Лучше думать о будущем.
На середину двора вышел надзиратель, поискал кого-то взглядом: видно, пришел новый посетитель, Некоторые из арестантов замолчали — может быть. к ним... Остальные галдели по-прежнему.
— Гюрро Огуз! — выкрикнул надзиратель. Молодой курд, которого переслали недавно из диярбакырской тюрьмы, растерянно поднялся, прошептал:
— Хюде разы бике!
— Ишь, глаза-то засияли,— улыбнулся Хасан.
— Хюде разы бике,— повторял курд на ходу. Хасан занялся подсчетами. Оказалось, он сидит уже целую неделю. И конца этому сидению не видать. Он ждал, что его со дня на день вызовут к судье и все выяснится. Но начальники, видно, и в ус не дуют. А у него урожай пропадет. Матери разве управиться в поле? Погниет хлеб на корню...
«Рыжий Осман, Сердер Осман, Салтык уберут. Товарищи ведь...» — утешал он себя. Друзья не допустят, чтобы его труды пропали даром. Но душу щемило. Как-то там мать? Одна совсем. Сюда ей не добраться. Она и до соседки-то дойти не может.
— Эй,— тронул его за рукав Хусейн,— тебя зовут! Хасан вздрогнул.
— Зачем?
— Откуда я знаю. Наверно, пришли к тебе.
«Кто бы это мог быть? — размышлял Хасан, шагая по двору.— Разве что Рыжий Осман? Вряд ли...» Хусейн глядел ему вслед.
— И нас когда-нибудь навестят,— вздохнул он. Хасан подошел к надзирателю.
— Вы меня звали?
— Ты Хасан? — спросил тот хмуро.— Тебя девушка ждет в кабинете начальника тюрьмы. Ступай.
Хасан смешался.
«Разыгрывают!..— Он с досадой сплюнул.— Какая еще там девушка будет меня искать?»
Надзиратель поддал носком бабуша какую-то железку.
— Хасан Сезгин?
— Ну!
— Из Кайрана?
— Оттуда. («Разыгрывают!»)
— Ну и иди! Чего расшумелся?
Хасан все еще не верил. Девушка? В Келькеркее у него есть двоюродная сестра. Но она и знать не знает о случившемся.
Поднялись по лестнице. Надзиратель велел Хасану обождать, постучал в дверь и закрыл ее за собой. Ха-сан остался один. Никого вокруг не было. Вот сейчас повернуться да и прочь отсюда. Голова бритая, верно. Но ведь новобранцам тоже головы бреют. Только куда ему идти, если не в Караахметли? А оттуда сюда же и приволокут. Тогда уж никто не поверит, что он сидит безвинно.
Дверь открылась, вышел надзиратель.
— Иди. Тебя ждут.
Хасан оторопел: в комнате сидела Алие.
— Это вы?..
Девушка поднялась ему навстречу.
— Нельзя ли нам наедине поговорить? — обратилась она к начальнику.
Тот с недовольной миной кивнул в знак согласия и вышел.
— Я пришла...— начала Алие.— Это все мой отец подстроил... Я пришла, чтобы хоть немножко загладить его вину.
— Он, я это знаю...— пробормотал Хасан.— Что поделаешь, раз уж так получилось...
— И подумать только, мой отец!..— опустила голову девушка.
— Что поделаешь,— повторил Хасан.— Видно, мне так на роду написано.
— Никто не знает, что я пришла сюда. Дочка начальника тюрьмы — моя подружка.
— Я никому не скажу.
— Если отец узнает...— Она запнулась.— Хотите что-нибудь передать со мной?
— Спасибо. Как там моя мать?
— Хорошо. Только плачет все. Конечно, это для нее удар. Я зайду к ней...
— Передайте ей привет.—Он задумался.—Нет, лучше вам туда не ходить. Начнутся сплетни.
Разговор никак не клеился. Алие молча смотрела на Хасана. Наконец он поднялся.
— Вам, наверно, некогда...
— Да нет, время есть.
— Может, этот кабинет нужен начальству... Девушке тоже пришлось встать.
— Вы не тревожьтесь. Вас скоро выпустят.
— Спасибо,— сказал Хасан направляясь к двери. На пороге уже ждал надзиратель. Спустившись по
лестнице, они вышли во двор, где еще гуляли заключенные.
— Кто приходил? — спросил Хусейн, сидевший на прежнем месте все в той же позе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42