– Мок заранее предчувствовал, что разговор предстоит тяжелый. – Герр советник, ну что из меня может вытянуть человек, которому я не доверяю и который мне не нравится?
– Прекрасно вас понимаю, Мок. – Ильсхаймер даже порозовел, услышав наконец, что к нему обращаются как положено. – Доктор сам знает, что вы к нему не питаете симпатии. Поэтому он решил сменить метод…
– Любопытно, – хмыкнул Мок. – Неужели он не будет меня расспрашивать, как я в детстве воровал с лотков яблоки и что испытывал в возрасте шести лет, когда обливал из сифона прохожих?
– Не будет. – Слова Мока явно позабавили советника. – Доктор Казнич подвергнет вас гипнозу. В этой области он прекрасный специалист.
– Не сомневаюсь. Только пусть он пробует свои методы на ком-нибудь другом. Я – полицейский и хочу вести нормальное расследование. – С каждым словом Мок все более одушевлялся. – Гибнут люди, которых я допрашивал по ходу «дела четырех матросов». Мне нельзя ни с кем разговаривать лично, нельзя никого допрашивать… Хорошо. Этим может заняться кто-то другой. Я же могу вести допрос по телефону… У меня есть прекрасная идея, очень простая…
– Мок, как вы не понимаете, что с вами никто не собирается обсуждать этот вопрос? Повторяю: я дал вам служебное поручение и меня совершенно не интересует, что при виде Казнича вы плачете и топаете ногами со злости.
Наступила пауза. Ильсхаймер глянул в окно на клерка, тренирующего память, и решил дожать подчиненного. Подперев кулаком подбородок, он впился глазами в Мока. Бывало, под взглядом Ильсхаймера трепетали закоренелые преступники.
– Вы очень много пьете. Полицейские нередко злоупотребляют спиртным, а их начальники смотрят на это сквозь пальцы. Но только не я! – гаркнул вдруг Ильсхаймер. – Я не выношу алкоголиков, Мок! Из-за пьянства вы потеряете работу! Понимаете, черти бы вас разодрали?
Черные глаза советника горели дьявольским огнем. Когда-то этот огонь пробуждал страх у отъявленных бандитов. Но ироническое выражение на лице Мока говорило Ильсхаймеру, что эти времена давно миновали.
Мок встал. Его медленно охватывал гнев, и он вовсе не собирался скрывать свои эмоции. Впервые за многие годы он почувствовал свое преимущество перед Ильсхаймером. Ведь достаточно одного его слова – и шеф городской полиции нравов погиб. Мок подошел к окну. «Не выйдет, ничего-то у меня не получится», – как мальчишка повторял он про себя, боясь спугнуть удачу. От окна Мок направился к вешалке, взял в руки котелок шефа. Шляпа была новехонькая, производства фабрики Хитце, о чем информировала ленточка с внутренней стороны.
– Новый котелок купили? – Мок сознательно опустил «герр советник». – А старый где?
– А вам-то что, Мок? С ума сошли? Мы здесь о деле говорим! – Ни один мускул не дрогнул на лице Ильсхаймера.
– Ваша старая шляпа у меня. – Мок торжествовал. – Я обнаружил ее в комнате Августа в гостинице «Южный парк».
– Не понимаю вас. – Глаза Ильсхаймера подернулись дымкой. – Как шеф комиссии нравов я допрашивал Августа Штреля, который занимается проституцией, это правда… Наверное, оставил у него свой котелок…
– Не только котелок. Вы, герр советник, оставили неизгладимые воспоминания в его сердце. До того неизгладимые, – блефовал Мок, повторяя про себя «не получится, не получится», – что Август их записал. Любопытные, доложу я вам, мемуары. – Мок оперся руками о письменный стол Ильсхаймера и задумчиво произнес: – Не кажется ли вам, герр советник, что у доктора Казнича и без меня забот хватает? К тому же известно ли вам, что я не слишком податлив на гипноз?
Ильсхаймер смотрел в окно на клерка. На этот раз болван вытащил не тот карандаш и со злости швырнул скоросшивателем в стену.
– А ведь правда, – кивнул Ильсхаймер, нимало не меняя выражения лица, – у доктора Казнича действительно накопилось много дел…
Бреслау, пятница, 5 сентября 1919 года, полдень
«Хорьх» Вирта и Цупицы остановился возле кондитерской неподалеку от университета. Дружки рэкетиры вышли из машины и направились к старинному зданию полицайпрезидиума. По дороге Цупица завернул в пивную, где купил сигареты «Силано».
Вход на лестницу в полицейском управлении перегораживал массивный барьер. Стрелка на нем самым недвусмысленным образом направляла всех посетителей в дежурку. Дежурили двое, сегодня это были Хандке и Бендер. Один сообщал о появлении незнакомых ему людей по телефону, другой сверлил посетителей подозрительным взглядом, словно рентгеновскими лучами просвечивал.
Вирта и Цупицу никто не останавливал и не просвечивал. Об их появлении Бендер и Хандке были предупреждены начальством и теперь, глядя на невысокого щеголя и мрачного верзилу, лишь убедились, что советник Ильсхаймер час назад сообщил их приметы совершенно верно.
– Откуда мне знакомы эти морды? – пробурчал Хандке, провожая взглядом парочку, исчезающую за стеклянной дверью главного вестибюля.
– Как попадется поганая харя, так уже и кажется, что кто-то знакомый, – обронил Бендер. – Работа такая…
Вирт и Цупица пересекли внутренний двор и вошли под арку. В ворота с Уршулинштрассе как раз въезжал арестантский фургон. Охранник с прищуром оглядел приятелей. По винтовой лестнице Вирт и Цупица поднялись на третий этаж и остановились перед солидной дверью. Табличка на двери разъясняла: «Отдел III-б. Начальник: советник уголовной полиции доктор Йозеф Ильсхаймер. Полицейские: ассистент уголовной полиции Эберхард Мок, секретари уголовной полиции Герберт Домагалла и Ганс Мараун, вахмистры уголовной полиции Франц Лембке и Курт Смолор».
Цупица громко постучал. Появился плешивый человек средних лет и, ни о чем не спрашивая, провел их по узкому коридорчику в большой кабинет, где стояли три письменных стола. За одним развалился заспанный Эберхард Мок, другой стоял пустой, за третий – расположенный ближе всего к двери с надписью «Доктор Йозеф Ильсхаймер» – сел встретивший их полицейский и продолжил разговор по телефону. Мок указал прибывшим на два массивных стула. Вирт и Цупица молча сели.
– Жарко, а? – исторг из себя Мок и обратился к плешивому: – У меня к вам просьба, Домагалла. Не могли бы вы принести моим гостям содовой воды?
Ничуть не удивившись, Домагалла кивнул, повесил трубку и вышел из комнаты.
– Слушать меня внимательно. – Мок, нахмурившись, потер плохо выбритую щеку. – Вы и я образуем следственную группу. Кроме нас в нее еще входит Смолор. Штабом станет ваша контора, где вы держите Китти и кельнера из «Венгерского короля». Каждое утро в девять у нас там совещание. – Мок вдруг уставился на Цупицу: – Ты чего смеешься? Думаешь, полицейским заделался? Объясни-ка ему, Вирт!
Вирт произвел рукой несколько жестов, и к Цупице вернулась серьезность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Прекрасно вас понимаю, Мок. – Ильсхаймер даже порозовел, услышав наконец, что к нему обращаются как положено. – Доктор сам знает, что вы к нему не питаете симпатии. Поэтому он решил сменить метод…
– Любопытно, – хмыкнул Мок. – Неужели он не будет меня расспрашивать, как я в детстве воровал с лотков яблоки и что испытывал в возрасте шести лет, когда обливал из сифона прохожих?
– Не будет. – Слова Мока явно позабавили советника. – Доктор Казнич подвергнет вас гипнозу. В этой области он прекрасный специалист.
– Не сомневаюсь. Только пусть он пробует свои методы на ком-нибудь другом. Я – полицейский и хочу вести нормальное расследование. – С каждым словом Мок все более одушевлялся. – Гибнут люди, которых я допрашивал по ходу «дела четырех матросов». Мне нельзя ни с кем разговаривать лично, нельзя никого допрашивать… Хорошо. Этим может заняться кто-то другой. Я же могу вести допрос по телефону… У меня есть прекрасная идея, очень простая…
– Мок, как вы не понимаете, что с вами никто не собирается обсуждать этот вопрос? Повторяю: я дал вам служебное поручение и меня совершенно не интересует, что при виде Казнича вы плачете и топаете ногами со злости.
Наступила пауза. Ильсхаймер глянул в окно на клерка, тренирующего память, и решил дожать подчиненного. Подперев кулаком подбородок, он впился глазами в Мока. Бывало, под взглядом Ильсхаймера трепетали закоренелые преступники.
– Вы очень много пьете. Полицейские нередко злоупотребляют спиртным, а их начальники смотрят на это сквозь пальцы. Но только не я! – гаркнул вдруг Ильсхаймер. – Я не выношу алкоголиков, Мок! Из-за пьянства вы потеряете работу! Понимаете, черти бы вас разодрали?
Черные глаза советника горели дьявольским огнем. Когда-то этот огонь пробуждал страх у отъявленных бандитов. Но ироническое выражение на лице Мока говорило Ильсхаймеру, что эти времена давно миновали.
Мок встал. Его медленно охватывал гнев, и он вовсе не собирался скрывать свои эмоции. Впервые за многие годы он почувствовал свое преимущество перед Ильсхаймером. Ведь достаточно одного его слова – и шеф городской полиции нравов погиб. Мок подошел к окну. «Не выйдет, ничего-то у меня не получится», – как мальчишка повторял он про себя, боясь спугнуть удачу. От окна Мок направился к вешалке, взял в руки котелок шефа. Шляпа была новехонькая, производства фабрики Хитце, о чем информировала ленточка с внутренней стороны.
– Новый котелок купили? – Мок сознательно опустил «герр советник». – А старый где?
– А вам-то что, Мок? С ума сошли? Мы здесь о деле говорим! – Ни один мускул не дрогнул на лице Ильсхаймера.
– Ваша старая шляпа у меня. – Мок торжествовал. – Я обнаружил ее в комнате Августа в гостинице «Южный парк».
– Не понимаю вас. – Глаза Ильсхаймера подернулись дымкой. – Как шеф комиссии нравов я допрашивал Августа Штреля, который занимается проституцией, это правда… Наверное, оставил у него свой котелок…
– Не только котелок. Вы, герр советник, оставили неизгладимые воспоминания в его сердце. До того неизгладимые, – блефовал Мок, повторяя про себя «не получится, не получится», – что Август их записал. Любопытные, доложу я вам, мемуары. – Мок оперся руками о письменный стол Ильсхаймера и задумчиво произнес: – Не кажется ли вам, герр советник, что у доктора Казнича и без меня забот хватает? К тому же известно ли вам, что я не слишком податлив на гипноз?
Ильсхаймер смотрел в окно на клерка. На этот раз болван вытащил не тот карандаш и со злости швырнул скоросшивателем в стену.
– А ведь правда, – кивнул Ильсхаймер, нимало не меняя выражения лица, – у доктора Казнича действительно накопилось много дел…
Бреслау, пятница, 5 сентября 1919 года, полдень
«Хорьх» Вирта и Цупицы остановился возле кондитерской неподалеку от университета. Дружки рэкетиры вышли из машины и направились к старинному зданию полицайпрезидиума. По дороге Цупица завернул в пивную, где купил сигареты «Силано».
Вход на лестницу в полицейском управлении перегораживал массивный барьер. Стрелка на нем самым недвусмысленным образом направляла всех посетителей в дежурку. Дежурили двое, сегодня это были Хандке и Бендер. Один сообщал о появлении незнакомых ему людей по телефону, другой сверлил посетителей подозрительным взглядом, словно рентгеновскими лучами просвечивал.
Вирта и Цупицу никто не останавливал и не просвечивал. Об их появлении Бендер и Хандке были предупреждены начальством и теперь, глядя на невысокого щеголя и мрачного верзилу, лишь убедились, что советник Ильсхаймер час назад сообщил их приметы совершенно верно.
– Откуда мне знакомы эти морды? – пробурчал Хандке, провожая взглядом парочку, исчезающую за стеклянной дверью главного вестибюля.
– Как попадется поганая харя, так уже и кажется, что кто-то знакомый, – обронил Бендер. – Работа такая…
Вирт и Цупица пересекли внутренний двор и вошли под арку. В ворота с Уршулинштрассе как раз въезжал арестантский фургон. Охранник с прищуром оглядел приятелей. По винтовой лестнице Вирт и Цупица поднялись на третий этаж и остановились перед солидной дверью. Табличка на двери разъясняла: «Отдел III-б. Начальник: советник уголовной полиции доктор Йозеф Ильсхаймер. Полицейские: ассистент уголовной полиции Эберхард Мок, секретари уголовной полиции Герберт Домагалла и Ганс Мараун, вахмистры уголовной полиции Франц Лембке и Курт Смолор».
Цупица громко постучал. Появился плешивый человек средних лет и, ни о чем не спрашивая, провел их по узкому коридорчику в большой кабинет, где стояли три письменных стола. За одним развалился заспанный Эберхард Мок, другой стоял пустой, за третий – расположенный ближе всего к двери с надписью «Доктор Йозеф Ильсхаймер» – сел встретивший их полицейский и продолжил разговор по телефону. Мок указал прибывшим на два массивных стула. Вирт и Цупица молча сели.
– Жарко, а? – исторг из себя Мок и обратился к плешивому: – У меня к вам просьба, Домагалла. Не могли бы вы принести моим гостям содовой воды?
Ничуть не удивившись, Домагалла кивнул, повесил трубку и вышел из комнаты.
– Слушать меня внимательно. – Мок, нахмурившись, потер плохо выбритую щеку. – Вы и я образуем следственную группу. Кроме нас в нее еще входит Смолор. Штабом станет ваша контора, где вы держите Китти и кельнера из «Венгерского короля». Каждое утро в девять у нас там совещание. – Мок вдруг уставился на Цупицу: – Ты чего смеешься? Думаешь, полицейским заделался? Объясни-ка ему, Вирт!
Вирт произвел рукой несколько жестов, и к Цупице вернулась серьезность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66