— нахмурилась Ра-Эдру.
— Да потому что в Нью-Гемпшире латентных особей пруд пруди. И есть даже природные операнты. Это одно из метапсихических ядер планеты. Мировой Разум на Земле развивается не повсеместно, а как бы прорывами. Очередная нелепость. Сама посуди, чего в таких условиях могут достичь недоучки. Странно, что они еще сохранили здравый рассудок.
ПРИДИТЕ!
Сентиментальный гии приложил руку к середине туловища, где у него располагалось сердце, и внутренний орган тут же засиял багряным светом.
— Нет, сограждане, вы только вслушайтесь, какая добрая воля звучит в призыве женщины! Какая страсть! Так и хочется ее утешить.
ПРИДИТЕ! ПРИДИТЕ! ПРИДИТЕ!
— Твоими бы устами, коллега, — фыркнул симбиари. — Интересно, что ты скажешь, когда спустишься вниз, за пределы ионосферы, и, как мы, воочию убедишься в эгоизме землян, в безрассудном недоверии, отделяющем одну нацию от другой, в извращенных мужских инстинктах, что побуждают их бесконечно воевать друг с другом.
— Быть может, ты и прав, Салишис, — сказал маленький полтроянец. — Но нельзя же сбрасывать со счетов утверждение Лилмика насчет того, что у людей величайший метапсихический потенциал в галактике.
— Лилмик много утверждает, не обременяя себя доказательствами, — проворчал скептик. — Я хоть и не член Совета, но моя профессия дает мне возможность наблюдать социальную динамику. Так вот, если этот Разум пустить на самотек, он сам себя разрушит.
ПРИДИТЕ, УМОЛЯЕМ!
— Но ведь до сих пор люди не применяли атомного оружия в открытой войне, — упорствовал Дри-Дри-Вавл — Они производят его все больше и больше, но не пускают в ход. Видимо, ядерные ракеты служат только в качестве устрашения.
— Ты уверен? — Салишис кивнул на экран. — Чего ж тогда эта группа на горе так страстно молит галактическую цивилизацию спасти их мир от атомного самоубийства?.. Конечно, они сами не понимают, что означало бы Вторжение в условиях поголовной латентности. При их социальном инфантилизме нам придется захватить планету и более ста круговращений быть им няньками, пока Разум полностью не созреет. Тебе не приходило на ум, что люди станут оказывать нам противодействие буквально на каждом шагу? Меня лично от одной этой мысли бросает в дрожь.
— Неправда, — возразил начальник экспедиции. — Ты чересчур сгущаешь краски, Салишис. Многие земляне уже испытывают чувство вселенского братства, что можно считать первой ступенью Единства. И Лилмик предрекает их ускоренную умственную эволюцию.
— Ну да, кто же осмелится поставить под сомнение непререкаемую оценку старейшей расы в галактике? — язвительно проронил симбиари. — Зодчие Содружества, высокочувствительные умы! К несчастью, рассуждения лилмиков так же эфемерны, как их тела…
Придите!
— Она слабеет, — догадалась Ра-Эдру. — Видимо, находиться на таком холоде — нелегкое испытание для организма с гипертрофированным обменом веществ.
— Да, их осталось так мало. — Дри-Дри-Вавл огорченно потряс перьями. — Теперь они до Иванова дня не появятся.
Придите, о, придите!
Полтроянец Трози всей душой излучал волны сочувствия.
— Давайте как-нибудь покажем им, что мы тут, что их страдания нам не безразличны.
— Не говори глупостей! — строго произнес великий Тула-Эку. — Даже если бы все люди Земли воззвали к нам, мы все равно не имеем права ответить. Совет дал нам четкие инструкции.
— Ну один жест! — взмолился Трози. — Крохотный знак, который ни в коей мере не нарушит вероятностных прогнозов. Клянусь Любовью, после стольких умственных анализов, технических испытаний, облетов мы можем себе позволить для разнообразия хотя бы дружеский кивок издалека.
— Пункт четыре-ноль-ноль-один представляет наблюдателям право действовать по обстановке, — почтительно обратилась к вышестоящему Ра-Эдру. — Например, умам разрешено в метаконцерте направить очень тонкий телепатический луч.
Люди все еще держались за руки, устремив взоры к хмурому небу. Но умственная синергия быстро ослабевала. Женщина-лидер подвигла их на завершающее усилие.
Придите!
Вспомогательные глазницы Тула-Эку затянулись матовой пленкой, а его первичная оптика, наоборот, вспыхнула насыщенно голубым светом, вобравшим душевные порывы крондака, полтроянца и гии. После секундного колебания симбиари примкнул к посланию упятеренного мозга, призывающему к спокойствию, терпению и содержащему смутный намек на Единство.
Держитесь!
Обращенные к небу человечески лица на миг застыли. Потом оцепенение рассеялось, и двадцать три встревоженных существа принялись испуганно перешептываться. Женщина обхватила голову руками. Остальные сгрудились вокруг нее, стали тормошить. Наконец она подняла глаза к небу, не видя своих спутников, помахала рукой и улыбнулась.
После чего бодро зашагала вниз по склону. Остальные потянулись за ней.
19
Бреттон-Вудз, Нью-Гемпшир, Земля
25 июня 1974 года
— Просыпайся, Дени, приехали.
Старый «фольксваген»-букашка свернул на подъездную аллею. Семилетний мальчик мгновенно встряхнулся и выглянул в окно. Ему предстала великолепная панорама: несколько сот акров зеленой лужайки на подступах к лесистому холму и за ним гряда, протянувшаяся вдоль всего горизонта, снизу темнеющая лесами, а возле голых вершин позолоченная первыми лучами солнца. Знаменитая Президентская гряда в горах Уайт-Маунтинс значительно понизилась из-за вековых ледников, но все еще оставалась высочайшей точкой Северной Америки.
А где отель? А железная дорога? Ой, смотри, на той вершине СНЕГ!
Это гора Вашингтон. Туда мы и поедем сегодня.
Я помню, как они идут с севера на юг: Джефферсон, Клей, Вашингтон, Монро, Франклин, Эйзенхауэр, Клинтон. А почему тут не только президенты? Дядя Роги, а почему Эйзенхауэр такой неказистый?
Он последним получил свой пик, нищие не выбирают. По решению штата гора Плезант была переименована в Эйзенхауэра. Потом еще попытались переименовать Клинтона в Пирса — все-таки единственный среди президентов уроженец Нью-Гемпшира. Но из этой затеи ничего не получилось. Точно так же, как из всех затей президента Пирса. Люди до сих пор называют гору Клинтоном.
(Смех.) А почему из Берлина все они кажутся выше, чем отсюда? Надо же, какой смешной этот Вашингтон! А скоро мы увидим твой ОТЕЛЬ?
Роги вслух рассмеялся.
— Да погоди, не торопись. Впереди целых три дня — успеешь задать все вопросы. Я, признаться, уже позабыл, какой ты почемучка.
— Ничего ты не позабыл, — самодовольно усмехнулся мальчуган. — Что я, не вижу, как ты скучал по мне? И я тоже соскучился.
Они проехали мимо белоснежной сторожки с цветущими перед нею алыми петуниями. Сторож высунул голову в дверь.
— Доброе утро, Роже. Ну что, доставил племянничка? Молодцы, к завтраку поспели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
— Да потому что в Нью-Гемпшире латентных особей пруд пруди. И есть даже природные операнты. Это одно из метапсихических ядер планеты. Мировой Разум на Земле развивается не повсеместно, а как бы прорывами. Очередная нелепость. Сама посуди, чего в таких условиях могут достичь недоучки. Странно, что они еще сохранили здравый рассудок.
ПРИДИТЕ!
Сентиментальный гии приложил руку к середине туловища, где у него располагалось сердце, и внутренний орган тут же засиял багряным светом.
— Нет, сограждане, вы только вслушайтесь, какая добрая воля звучит в призыве женщины! Какая страсть! Так и хочется ее утешить.
ПРИДИТЕ! ПРИДИТЕ! ПРИДИТЕ!
— Твоими бы устами, коллега, — фыркнул симбиари. — Интересно, что ты скажешь, когда спустишься вниз, за пределы ионосферы, и, как мы, воочию убедишься в эгоизме землян, в безрассудном недоверии, отделяющем одну нацию от другой, в извращенных мужских инстинктах, что побуждают их бесконечно воевать друг с другом.
— Быть может, ты и прав, Салишис, — сказал маленький полтроянец. — Но нельзя же сбрасывать со счетов утверждение Лилмика насчет того, что у людей величайший метапсихический потенциал в галактике.
— Лилмик много утверждает, не обременяя себя доказательствами, — проворчал скептик. — Я хоть и не член Совета, но моя профессия дает мне возможность наблюдать социальную динамику. Так вот, если этот Разум пустить на самотек, он сам себя разрушит.
ПРИДИТЕ, УМОЛЯЕМ!
— Но ведь до сих пор люди не применяли атомного оружия в открытой войне, — упорствовал Дри-Дри-Вавл — Они производят его все больше и больше, но не пускают в ход. Видимо, ядерные ракеты служат только в качестве устрашения.
— Ты уверен? — Салишис кивнул на экран. — Чего ж тогда эта группа на горе так страстно молит галактическую цивилизацию спасти их мир от атомного самоубийства?.. Конечно, они сами не понимают, что означало бы Вторжение в условиях поголовной латентности. При их социальном инфантилизме нам придется захватить планету и более ста круговращений быть им няньками, пока Разум полностью не созреет. Тебе не приходило на ум, что люди станут оказывать нам противодействие буквально на каждом шагу? Меня лично от одной этой мысли бросает в дрожь.
— Неправда, — возразил начальник экспедиции. — Ты чересчур сгущаешь краски, Салишис. Многие земляне уже испытывают чувство вселенского братства, что можно считать первой ступенью Единства. И Лилмик предрекает их ускоренную умственную эволюцию.
— Ну да, кто же осмелится поставить под сомнение непререкаемую оценку старейшей расы в галактике? — язвительно проронил симбиари. — Зодчие Содружества, высокочувствительные умы! К несчастью, рассуждения лилмиков так же эфемерны, как их тела…
Придите!
— Она слабеет, — догадалась Ра-Эдру. — Видимо, находиться на таком холоде — нелегкое испытание для организма с гипертрофированным обменом веществ.
— Да, их осталось так мало. — Дри-Дри-Вавл огорченно потряс перьями. — Теперь они до Иванова дня не появятся.
Придите, о, придите!
Полтроянец Трози всей душой излучал волны сочувствия.
— Давайте как-нибудь покажем им, что мы тут, что их страдания нам не безразличны.
— Не говори глупостей! — строго произнес великий Тула-Эку. — Даже если бы все люди Земли воззвали к нам, мы все равно не имеем права ответить. Совет дал нам четкие инструкции.
— Ну один жест! — взмолился Трози. — Крохотный знак, который ни в коей мере не нарушит вероятностных прогнозов. Клянусь Любовью, после стольких умственных анализов, технических испытаний, облетов мы можем себе позволить для разнообразия хотя бы дружеский кивок издалека.
— Пункт четыре-ноль-ноль-один представляет наблюдателям право действовать по обстановке, — почтительно обратилась к вышестоящему Ра-Эдру. — Например, умам разрешено в метаконцерте направить очень тонкий телепатический луч.
Люди все еще держались за руки, устремив взоры к хмурому небу. Но умственная синергия быстро ослабевала. Женщина-лидер подвигла их на завершающее усилие.
Придите!
Вспомогательные глазницы Тула-Эку затянулись матовой пленкой, а его первичная оптика, наоборот, вспыхнула насыщенно голубым светом, вобравшим душевные порывы крондака, полтроянца и гии. После секундного колебания симбиари примкнул к посланию упятеренного мозга, призывающему к спокойствию, терпению и содержащему смутный намек на Единство.
Держитесь!
Обращенные к небу человечески лица на миг застыли. Потом оцепенение рассеялось, и двадцать три встревоженных существа принялись испуганно перешептываться. Женщина обхватила голову руками. Остальные сгрудились вокруг нее, стали тормошить. Наконец она подняла глаза к небу, не видя своих спутников, помахала рукой и улыбнулась.
После чего бодро зашагала вниз по склону. Остальные потянулись за ней.
19
Бреттон-Вудз, Нью-Гемпшир, Земля
25 июня 1974 года
— Просыпайся, Дени, приехали.
Старый «фольксваген»-букашка свернул на подъездную аллею. Семилетний мальчик мгновенно встряхнулся и выглянул в окно. Ему предстала великолепная панорама: несколько сот акров зеленой лужайки на подступах к лесистому холму и за ним гряда, протянувшаяся вдоль всего горизонта, снизу темнеющая лесами, а возле голых вершин позолоченная первыми лучами солнца. Знаменитая Президентская гряда в горах Уайт-Маунтинс значительно понизилась из-за вековых ледников, но все еще оставалась высочайшей точкой Северной Америки.
А где отель? А железная дорога? Ой, смотри, на той вершине СНЕГ!
Это гора Вашингтон. Туда мы и поедем сегодня.
Я помню, как они идут с севера на юг: Джефферсон, Клей, Вашингтон, Монро, Франклин, Эйзенхауэр, Клинтон. А почему тут не только президенты? Дядя Роги, а почему Эйзенхауэр такой неказистый?
Он последним получил свой пик, нищие не выбирают. По решению штата гора Плезант была переименована в Эйзенхауэра. Потом еще попытались переименовать Клинтона в Пирса — все-таки единственный среди президентов уроженец Нью-Гемпшира. Но из этой затеи ничего не получилось. Точно так же, как из всех затей президента Пирса. Люди до сих пор называют гору Клинтоном.
(Смех.) А почему из Берлина все они кажутся выше, чем отсюда? Надо же, какой смешной этот Вашингтон! А скоро мы увидим твой ОТЕЛЬ?
Роги вслух рассмеялся.
— Да погоди, не торопись. Впереди целых три дня — успеешь задать все вопросы. Я, признаться, уже позабыл, какой ты почемучка.
— Ничего ты не позабыл, — самодовольно усмехнулся мальчуган. — Что я, не вижу, как ты скучал по мне? И я тоже соскучился.
Они проехали мимо белоснежной сторожки с цветущими перед нею алыми петуниями. Сторож высунул голову в дверь.
— Доброе утро, Роже. Ну что, доставил племянничка? Молодцы, к завтраку поспели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176